Школяр (СИ) - Василий Горъ
— Изучил диспозицию и решил не убегать?
Я отрицательно помотал головой, «понял», что так мой ответ получится неполным, и прервал молчание:
— Изучил. А убегать не собирался, ибо дал слово.
— Значит, ценишь слово? — задумчиво хмыкнул он, не дождался никакой реакции, но все равно удовлетворенно усмехнулся и жестом предложил мне усаживаться в одно из кресел, придвинутых к его столу: — Что ж, уже неплохо. Располагайся поудобнее и готовься к своего рода допросу: мне надо понять, насколько информация из твоего досье соответствует реальности, разобраться с уровнем знаний и тэдэ, чтобы определить в класс, в котором ты сможешь прогрессировать быстрее всего…
* * *
…Комната на четверых учащихся, через порог которой я переступил следом за Извольским, оказалась более-менее ничего. В смысле, аккуратно заправленные кровати не упирались одна в другую, а были расставлены по углам, возле каждой стоял небольшой одноместный столик с терминалом, в узком простенке между двумя небольшими окнами, просвечивающими сквозь тонкие занавески, обнаружилась панель не самого древнего климат-контроля, а потолочные панели, судя по всему, могли менять плотность светового потока в достаточно широких пределах. Увы, на этом вроде как плюсы заканчивались и начинались минусы. Для начала соседей у меня оказалось трое, и ни один из них не оставлял впечатление лидера. Далее, состояние их одежды не шло ни в какое сравнение со шмотьем любителя подержаться за чужие подбородки: два пуловера из трех были значительно меньше, чем требовалось, и доживали как минимум вторую молодость, а третий, кроме всего прочего, еще и стирался… хм… нечасто.
Штаны, протертые на бедрах и оттянутые на коленях, тоже не радовали взгляд, одна пара кроссовок просила есть, а носки имелись не у всех.
Приблизительно в том же стиле выглядело и все остальное: Кровати были продавлены, столешницы — исцарапанными, на двух терминалах из четырех имелись либо царапины, либо сколы, в левом верхнем углу панели управления климат-контролем мигала желтая лампочка и т. д. Впрочем, больше всего меня напрягло не все вышеперечисленное, не скорость, с которой обитатели этой комнаты повскакивали с мест и выстроились в одну шеренгу, а затравленность в их глазах. Вот я и уперся:
— Я тут жить не буду.
Благожелательность директора как ветром сдуло — он обжог меня очень недобрым взглядом и обозначил намек на змеиную улыбку:
— И почему же?
— Они — местные отверженные. Комната — свинарник. А я себя уважаю.
— Вот и уберешь. Или убедишь убираться их.
Слово, едва заметно выделенное интонацией, развязывало руки, так что я молча подошел к свободному столику, положил на него добро, полученное у местного завхоза, развернулся на месте и двинулся к двери. Когда вцепился в ручку и потянул створку на себя, Валерий Алексеевич, почему-то решивший, что я сдался, непонимающе нахмурился:
— Куда это ты собрался?
— Искать комнату, достойную меня… — уже из коридора ответил я. — И убеждать кого-нибудь из ее обитателей немедленно переселиться сюда.
— Стоять!!! — рявкнул он, но куда там: характер настоящего Лютобора, описанный «Голосом», позволял задвинуть просьбу матушки не выделяться, и я закусил удила.
Увы, директор, вылетевший из «свинарника» следом за мной, этого не знал, поэтому, догнав, сдуру вцепился в мое правое запястье и… обнаружил, что захват сброшен, а у меня в глазах плещется бешенство. То самое, которым я осаживал потомственных дворян. Впрочем, вцепляться в глотку ЕМУ было рановато, поэтому я задрал левый рукав так, чтобы Извольский заметил часы и допер, что у меня есть запись всех наших бесед, и изумленно выгнул бровь:
— Валерий Алексеевич, я прекрасно понял и этот намек. Поэтому вот-вот воспользуюсь тем самым алгоритмом решения любых проблем в этом учебном заведении, который вы так любезно предложили!
— Ты бредишь! Я ничего не предлагал!!!
— Да ладно⁈ — «удивился» я, похлопал ресницами, чтобы не только придумать следующую фразу, но и представить, как она должна звучать с онежским говором. А потом долбанул «высшим заклинанием школы Огня»: — А мне показалось, что предложили. Поэтому, пожалуй, созвонюсь с той самой личностью, которая убедила меня не сбегать из этой школы-интерната, скину ей записи тех мест наших разговоров, которые показались двусмысленными, и попрошу выступить третейским судьей. Ну, или забрать отсюда и меня, и оплату за два года обучения.
Да, я блефовал. Но Извольский принял эту угрозу за чистую монету, пошел красными пятнами, рванул ворот рубашки, туго стянутой стильным галстуком, и мило заулыбался:
— Зачем беспокоить столь уважаемых людей по мелочам? Мы с тобой разумные люди, соответственно, обязательно договоримся!
И ведь «договорились». Причем в разы круче, чем я рассчитывал: он заселил меня в комнату на двоих, в которой «жировал» особо уважаемый старшеклассник,
а я, в свою очередь, дал слово не дергать своего благодетеля из-за всякой ерунды и при необходимости идти на поклон к «благодетелю» калибром помельче. К сожалению, эта часть наших переговоров проходила в кабинете директора, и моего будущего соседа на них почему-то не пригласили. Вот он и высказал мне свое «фи». Сразу после ухода Извольского:
— Слышь, амеба? Хватай свои пожитки и вали в закат, пока я добрый!
— Лют… — односложно представился я, подошел к шкафу, встроенному в стену возле свободной кровати, распахнул обе створки и вежливо попросил перебазировать все «не мое» во второй шкаф.
Вежливость не прокатила. Вернее, была принята за слабость, и парень, которого директор назвал Левой, добавил в голос угрозы:
— У тебя две минуты. Время пошло!
Я проигнорировал и это — деловито сдернул со своей кровати покрывало, вытряхнул подушку из наволочки, принюхался, почувствовал чуть заметный аромат дешевых женских духов, поморщился и все-таки смог заставить себя смириться с ситуацией. Поэтому сбросил на пол простыню, перевернул матрас нижней стороной вверх, выпрямился и… был вынужден сделать круговой шаг назад правой ногой, чтобы не рухнуть на спину от рывка за плечо. В движение соседа «вошел» на рефлексах, как-то уж очень быстро и легко оказался за его спиной, рубанул под колено, чтобы не тянуться к более высокому противнику, и взял удушающий захват с использованием пуловера.
Да, чувствовал чересчур слишком легким, поэтому перестраховался — посадил Льва на задницу, зафиксировал его корпус ногами и давил до тех пор, пока парень не отрубился. Потом расслабился, встал и продолжил перестилать постель. А когда услышал, что тело
