Без Чести - Иван Николаевич Щукин
— В гимназию тоже на коне ездить? Чтобы на уроках конским духом благоухать?
— Тут уж сам решай, — рассмеялся он. — Но лучше всё же не стоит. А то боярышни от тебя разбегаться будут. А тебе ещё жениться предстоит.
— А не рано?
— От чего же? Или женилка не выросла? А если выросла, то пора и о продолжении рода подумать. Наследника народить. Ты теперь не сам по себе, за тобой люди. И нужно им уверенность в завтрашнем дне дать.
— Хм… — задумался я.
Как ни странно, но спорить по этому поводу не хотелось. Потому что верно всё Соболь сказал. Помру я, не дай Боги, и что с бывшей Младшей ветвью будет? Хотя, помирать не хотелось бы.
— Вот, сам всё понимаешь. Так что подыскивай жену. Не медли.
— Надеюсь это не приказ? — решил всё же немного взбрыкнуть я.
— Нет, конечно. Просто рекомендация. А там поступай как знаешь.
— Хорошо, я подумаю.
— Ну и славно, — кивнул боярин и отхлебнул чай. — Я что ещё сказать хотел… С Ивановым ты всё верно сделал. Он решил тебя на место поставить сразу. А потом верёвки вить. Даже детей боярских своих привёл. Думал, небось, тут отрок несмышленый. А ты раз, и по голове им. А по голове — всегда лучше доходит. Но вообще, ты на него обиды не держи. Не плохой он. Просто сначала делает, а потом думает. Но если ему правильный путь указать, да дать немного денег заработать, то более верного соратника у тебя не будет. А то, что сейчас из него дурь выбил, так лишь сильнее уважать будет. Я его знаю.
— Уж не ты ли, боярин, руку приложил к тому, чтобы его в мои боярские дети определить? — догадался я.
— Есть такое, — не стал отрицать он. — Сабля немного поспешила, когда его из бояр разжаловала. Мог он и обидеться, да в чужие земли отъехать. А под твоим крылом не пропадёт. Видел я, что о своих людях заботишься. Ну а я помогу, в случае чего.
— Хорошо. В случае чего — обращусь.
— Ну вот и славно. А сейчас иди, приводи себя в порядок, да собирайся. А я пока насчёт коня твоим людям скажу. Об остальном по пути поговорим.
Коня мне оседлали спокойного и даже слегка флегматичного. На меня он практически никак не отреагировал. Лишь фыркнул при знакомстве.
Ещё на двух коняшках на достаточном удалении, чтобы не слышать разговор, за нами следовали Михалёв и Вторуша. Последнего десятник должно быть взял, как самую неубиваемую боевую единицу.
А вот Соболь, что интересно, был один. Без свиты. О чём я и спросил.
— Не хватало мне ещё по собственному княжеству с охраной ездить, — рассмеялся в ответ он.
— По собственному? — хитро улыбнулся я.
— Привычка, — ещё больше развеселился боярин. — Но ты меня, Маркус, на слове не лови. Хотел бы я сам править, то правил бы. Была возможность. Но, честно тебе скажу: племяшку свою люблю. Хоть и не со всеми её решениями согласен. Ну да ничего. Научится ещё.
— Скажи, боярин, — после непродолжительного молчания заговорил я, — а зачем меня брить надо было?
— А когда брили, чего не спрашивал?
— Да как-то не до этого было. Слишком всё неожиданно произошло.
— Иногда забываю, что ты немец, — хмыкнул Соболь. — Если бы не такие вот всем известные мелочи, то решил бы, что подменили Маркуса. А голову брить — это старая традиция. Чтобы воину волосы не мешали шлем носить. Раньше все бояре лысиной сверкали. Тебе бы, кстати, надо тафью приобрести. А то сгорит голова.
— Ага, приобрету. Тогда расскажи, что той ночью произошло? Почему я аж три дня проспал? А то у кого не спрошу, не отвечают.
— Стрела вот тут, — он коснулся рукой груди, — проявилась?
— Проявилась, — удивлённо кивнул я. — Но вообще думал, что это мне татуировку набили. Воспользовались, так сказать, ситуацией.
— Нет, — с серьёзным лицом покачал головой Соболь. — То Перунов знак. Его просто так на себе рисовать нельзя. Осерчает Громовержец.
— Ты хочешь сказать, что это он лично нарисовал?
— Ну, не нарисовал, а нанёс. И уж не знаю, лично, или не лично. Но знак его — это точно.
— И что он значит?
— Что значит… — пробормотал боярин. — Ответь, Маркус, ты в своём поведении сегодня ничего странного не заметил?
— Странного? — задумался я. И понял, что да — есть такое. — Заметил. Слишком я спокойно ко всему отнесся. Ко мне тысячи людей под руку пришли, а я это всё как должное принял. Да и с Ивановым хм… пообщался. Резковато, скажем.
— Ага, как я и думал. Но рассказать мало что могу. И не потому, что не хочу, а потому, что сам не знаю. Такой знак, как у тебя, Перун дарует лишь князьям. Тем, кто должен править. И присматривает потом, оправдают ли они его ожидания. Про то, что характер меняется, я тоже слышал. Больше властности у таких избранных появляется. Уверенности в том, что они имеют право на власть. Понимаешь?
— Не очень, — честно признался я. А сам подумал, что вмешательство в память как раз с этим и связано. Хотя всё же странно. Как можно человеку характер поправить.
— Вот и я не понимаю, — развёл руками боярин. — Тут надо в архивах княжеских порыться. Да пока у меня времени нет.
— А мне в эти архивы можно?
— Нет! Ты же пока не князь, — подмигнул он мне.
Я даже уточнять не стал, что он имел в виду. И так понятно. Или же боярин меня просто троллит. Поэтому дальнейший путь до кремля проделали молча. И лишь уже въезжая в ворота я поинтересовался:
— А зачем я княгине понадобился?
— Не знаю, — пожал плечами Соболь. — Она мне не докладывает. Велела к тебе гонца послать, а я решил сам съездить. Поговорить. А вообще привыкай. Ты теперь не сам по себе, а княжеский боярин. И княгиня может тебя позвать только для того, чтобы о погоде поговорить. Тут я, конечно, немного утрирую. Но поверь, не так уж и сильно.
— Не было печали, — вздохнул я.
По территории кремля мы проехали верхом, хоть и не принято так. Но Соболь спешиваться и сам не подумал, и нам не велел.
Воины, что несли тут службу, на нас поглядывали с интересом. Точнее — на меня с интересом, а на боярина с большим уважением. Всем своим видом показывая, что граница на замке.
Спешившись практически у самого входа, мы отдали лошадей служке. Но внутрь сразу заходить не стали. Подозвав ещё одного дворового, Соболь распорядился отправить моих людей на кухню и накормить. А меня осмотрел со всех сторон, словно кобылу породистую, и сам себе кивнул.
— Сойдет. Дальше сам, Маркус. Тебя проводят. И веди себя прилично. Не забывай, что Сабля не просто девка красивая, а княгиня. Понял?
— Это ты к чему, боярин? — нахмурился я. Если честно, то надоели его намёки. Такое ощущение, что он очень сильно озаботился личной жизнью своей племянницы. А меня привёз, как какого-то мальчика по вызову.
И из этого можно сделать вывод, что про наше с княгиней общение на диване он всё знает. И вместо того, чтобы мне голову рубить, за потерянную невинность правящей особы, он решил на этой самой особе женить.
Вот даже не знаю, что лучше.
В итоге настроение у меня испортилось. Как-то само собой настроился на некое противостояние. Хотя, не скрою, увидеть Саблеславу хотелось. Красивая она очень. И, как бы сказать… Настоящая, что ли. С виду вся такая властная, как и положено княгине, а в душе обычная девчонка.
Чёрт! Не о том я думаю. Теперь она моя княгиня. Что прикажет, то и буду делать. Вот скажет сейчас на Северный полюс ехать, пингвинов гонять, и поеду. Никуда не денусь.
По кремлю меня вёл очередной служка. Причём не по главным залам и коридорам, а по каким-то узким и темноватым. То ли, чтобы не светить мою морду, то ли я вообще этой мордой не вышел.
— Прошу, боярин, — с легким поклоном указали мне на знакомые двери. — Я тут ждать буду. Потом обратно провожу.
Для проформы стукнул в дверной косяк костяшками пальцев и вошёл.
Сабля, как и в прошлый раз, сидела за рабочим столом. И вид имела ещё более величественный, чем мне запомнилось.
А ещё показалось, что княгиня была не в духе. Очень уж личико сердитое.
Несмотря на это я улыбнулся во все тридцать два зуба и радостно заговорил:
— Здравствуй, Саблеслава Мечеславовна! Рад видеть тебя! Честно скажу — скучал. Да так, что три дня не ел, не пил.
— Ты, боярин, не скалься! — величаво, словно разговаривает с вещью, произнесла княгиня. — Недовольна я тобой. Сильно недовольна.
— Хм, — хмыкнул я, пытаясь
