Хазарский каганат - Оливер Ло
Сталерук приказал приготовиться всем отрядам. Они не собирались выходить наружу, было разумнее дать бой прямиком со стен города-крепости. Каждый разделял эту стратегию, кроме, разве что, одного человека.
— Озем, тебе не стоит этого делать, нужно придерживаться изначальной стратегии!
— Сидеть, как трусливая крыса за стенами? Пожалуйста, Сталерук, сиди сколько твоей душе угодно. Меня и одного хватит на этих вымазанных в саже узкоглазых.
— Я не смогу выслать за тобой подкрепление, ты же понимаешь.
— Когда мне требовалось подкрепление? Этот разговор бессмысленный. Я пошел.
— Озем, я приказываю тебе! — Сталерук положил руку на плечо Озема и крепко сжал.
— ТЫ?! Игорь, ты не смеешь мне приказывать! Ты стал князем лишь потому, что умнее меня в политических делах, и потому, что именно я поддержал твою кандидатуру, а теперь ты мне приказываешь? Я Озем! Сильнейший в землях Русского каганата, и я делаю все, что захочу!
Сталерук стоял в ступоре. Немногие могли звать его истинным именем. Лишь жена и Озем. Берканский силач грубо скинул руку князя со своего плеча и вышел наружу. Одним легким прыжком он поднялся на стену, где, взирая на наступающие хазарские отряды, стоял Вед.
— Парень, смотри внимательно, сейчас я покажу тебе, что значит подавляющая сила.
Желтая энергия прокатилась по рукам Озема и взорвалась с невероятной силой. Область подавления его духа была настолько громадной, что даже за несколько верст животные разбегались в первобытном страхе, будто на них открыл охоту самый свирепый хищник.
Мужчина спрыгнул со стены и медленным шагом пошел навстречу надвигающейся орде.
Берканцы наблюдали со стены, как их храбрый воин вышел против целого войска, но по приказу Сталерука не шли за ним. Сам же князь также поднялся на стену и наблюдал за своенравным жителем Беркан.
Хазары выкрикивали боевой клич и неслись вперед. Они были подобны смертоносной морской волне, что сносит все на своем пути.
Пусть русы и верили в мощь сильнейшего из живущих, но все же волновались, ведь какая бы сила не содержалась в человеке, его все равно можно было задавить количеством. Как говорят, один в поле не воин. Однако, в следующие несколько мгновений их челюсти чуть не попадали от удивления. Впервые им довелось увидеть всю истинную силу Озема, которая до этого была скорее легендой.
Когда между ним и первой линией хазар оставалось около сотни шагов, он закрыл глаза и поцеловал свой кулак.
— Великий Озем, бог и мой покровитель. Я, названный твоим именем, одолжу силу твою, дабы искоренить зло на нашей земле.
С широким замахом он ударил в землю. От его кулака пошло множество трещин, которые мчались в сторону противника широкой паутиной, но как только дошли до них, то изнутри внезапно стали появляться тяжелые земляные и каменные шипы. Они беспощадно дырявили хазарских воинов, моментально отнимая их жизни.
Озем выпрямился и топнул в правом направлении. Его духовная сила снова взорвалась. Невидимая поступь полетела вперед, оставляя широкие вмятины на земле, а добравшись до живых щитов давила их, оставляя лишь кровавую кашу из плоти и костей.
Всего лишь двумя техниками он уничтожил более двухсот практиков так, будто они были обычными смертными, не имеющими ни грамма внутренней силы.
Усмехнувшись, Озем ринулся вперед с удовлетворенной улыбкой. Наконец-то он мог разгуляться в полной мере.
Берканец метался из стороны в сторону, и там, где он проходил царила самая жестокая смерть. Каждое его прикосновение было убийственным, каждое движение отправляло хазарских воинов в небытие.
Он лопал головы руками, будто мягкие дыни, дырявил тела ладонью, как самым настоящим клинком, разрывал плоть, словно дикий зверь. Уже спустя несколько мгновений он уничтожил еще полторы сотни хазар, а его одежда, лицо и руки полностью окрасились кровью. Но самое страшное, что этот человек искренне улыбался в процессе, заставляя своих же людей испытывать страх.
— Неужели… Он может разбить их в одиночку? — промолвил один из берканцев, взирающих на эту резню со стены.
— Вполне. Ведь отец не показал еще и десятой части своей силы. — ответил Вед с некой долей презрения.
Он признавал, сколь силен тот человек, которого он искренне желал убить, а также понимал, какая громадная пропасть между ними.
Тем временем живой щит хазар был стерт с лица земли, отдавая свою силу практикам позади. Следующие волны врагов были куда сильнее и заставили Озема немного замедлиться. Но несмотря на это, он продолжал сеять хаос и разрушение на поле боя.
Берканец тратил самую малую частичку своей духовной силы, но элемент земли всегда шел с ним бок о бок, каждый раз позволяя занять выгодное положение, защищая от внезапных атак. Он чувствовал пространство вокруг себя на целую версту так, будто обладал абсолютным зрением, как у стрекозы.
А Вед внимательно наблюдал, не упуская ни единого движения. В какой-то момент по его спине прошел холодок. Ему показалось, что у атак хазар была некая закономерность. И по мере того, как его отец уничтожал противников, он продвигался все глубже, уходя в правую часть, где начинались густые леса.
— Не может быть… — прошептал он, оглядывая остальных берканцев, но никто, даже Сталерук не замечал очевидного.
Все завороженно смотрели на танец смерти, и никто не видел, или даже не хотел видеть, что Озем на самом деле может оказаться в опасности.
— Это ловушка! Великий князь, отправьте отряд к нему на помощь, иначе его загонят в угол! Они ведут его к лесному массиву, слишком очевидно, что хазары готовились к его выходу.
Сталерук посмотрел на Веда и грустно выдохнул.
— Не могу. Я не стану терять людей из-за своенравности твоего отца, будь он хоть трижды сильнейшим. Это его выбор.
— Но мы лишимся основной боевой мощи. Он же…
— Прекрати! Ты еще слишком юн, чтобы понимать, что к чему. Два моих отряда могут сделать больше, чем твой отец. И речь не в умерщвлении хазар, а в спасении русских земель и восстановлении их после разрухи учиненной этими дикарями! Я не могу так рисковать.
Вед какое-то время стоял в недоумении, глядя на спокойный взгляд Сталерука. Внутри юноши созревало сложное решение. Он не знал, как ему поступить, но в конечном итоге ступил на каменную кладку и сиганул вниз со стены.
— Не смей умирать, старик. Единственный, кто имеет право тебя убить — это я!
Он бежал туда, где бушевало сражение, в какой-то момент
