Барнар — мир на костях 3 - Angor
— Если у них есть отличные шпионы, то нам желательно разделить войска. Но это слишком опасно. А вот другого выхода может и не случиться.
— Предлагаете уповать на удачу? — голос её дрогнул. — Нам действительно повезёт, коли Эриндел не выйдет из ума. Я не могу спать спокойно. Выдвинемся в поход против эльфов, а в этот момент дикари атакуют почти беззащитный Дорман. Как вы полагаете, верно ли я с ними обошлась в послании?
— Я думаю, что любой уважающий себя дорманец поступил бы на вашем месте точно так. Ибо те дикари слишком многое о себе возомнили.
— Но ведь орки и вовсе просили людей на съедение, — королева нервно усмехнулась. — С ними же я обошлась благосклонно. Не сказала резких слов.
— Ваше Величество, будем откровенны! С орками никто не ведёт торговлю. В них меньше человеческого, чем в камне. Вы постарались расположить их к себе доверием. В этом есть острый ум. Варвары же — попросту мерзавцы! Мерзавцы, знающие, как полагается жить достойным мужам, но пренебрегающие этим. Для орков вы станете светом. Для дикарей же несокрушимой стеной. Правильно, что вы не стали терпеть их дерзости. Раз уж нам суждено будет воевать на два фронта, то мы все пойдём на этом, чтобы отстоять святые истины. Защитить своих людей, их труд, их время. Погибнем ли мы? Возможно! Но станем ли прятаться и терпеть унижения? Думаю, что ответ вам известен.
Тисса с гордостью смотрела на многочисленные войска внизу. Она понимала, что кровь, текущая по сосудам дорманцев, никогда не позволит им отступать. Как же все они похожи друг на друга. Что угодно, хоть смерть, но только не бесчестие. Больше королева не боялась… Совсем. Если потребуется, то она сама пойдёт в первых рядах и погибнет, но спасёт величественный дух своего народа.
От её губ разносился аромат прозрачных масел с корицей. Она с удовольствием облизала их.
— Если удача будет на нашей стороне, то после битв потребуется введение тезаврации. Рано или поздно запасы драгоценностей истощатся. Следует хотя бы частично использовать её в некоторых сферах. Чтобы подумать о будущих днях. Как вы на это смотрите, сэр?
— Моя госпожа, я, конечно, не финансист, но я рад слышать, что в ваших мыслях уживаются идеи не только одного дня, но и долгосрочного периода.
— Хорошо… — она провела пальцами по переносице. — Что с новой партией спрингалдов? Я так полагаю, при осаде эльфийских рубежей от тех тоже будет мало толку? Они подходят только для прицельной настильной стрельбы?
— Всё так, Ваше Превосходительство.
— Что ж… Тогда выставим их для встречи варваров. Я сама буду руководить защитой Дормана. Как только вы выступите в Лириан, я отправлюсь к другой границе.
— Вы склоняетесь к самому худшему?
— В мыслях всегда нужно держать внимание на плохом исходе. И не для того, чтобы переживать и трястись от страха, а чтобы быть готовым переломить хребет ползущему несчастью.
— Кстати, хочу высказать вам благодарность, сэр Ричард, — королева внимательно посмотрела ему в глаза. — То, что вы заранее попросили перестроить стены и бастионы, сделав их под наклоном, вызывает одно восхищение. Я сама вчера наблюдала за тем, как ядра с трудом поражают наклонную поверхность, нежели прямую. Рачительность — весьма важное качество для маршала.
Коннетабль улыбнулся радостно подкрутив короткие усы и поправив золотистую перевязь на плече.
— Я никому об этом не говорила… — правительница Дормана глубокого вздохнула. — Но мне хочется обычных вещей. Просто крепко почивать и по утрам поглощать, ни о чем не волнуясь, пирог с вареньем из крыжовника. А не вот это всё…
Красный плюмаж на королевской шапке из песца отклонился назад под порывом свежего ветерка.
— Истину стоит любить, — прищурился мужчина. — И когда на неё посягают. Когда границы личной свободы преступают, то нужно подниматься из тёплой постели, брать меч и идти отрубать негодяям руки. Все мы мечтаем о покое. Но не всегда всё зависит лишь от нас самих. На Барнаре полно жестокости. И счастье обрести возможно только в борьбе. Но не беспокойтесь, миледи… Сражаться предстоит в отличной компании из славных дорманцев.
— Жестокость становится матерью для новых насилий. И мне это прекрасно известно. Я, правда, пытаюсь не встать на такой путь… Но когда я вижу опасность для себя или для подданных, то рука моя невольно сжимается в кулак. Голову застилает ярость. Как с ней бороться?
— Зачем же с ней бороться? — усмехнулся коннетабль. — Наша с вами совесть чиста. Это не мы насилуем женщин и грабим чужое добро. Но если мы перестанем оберегать своё пространство, то во что же его превратят те безумцы? Вы, как умный человек, никогда не бьете первой. Но, к примеру, светлые эльфы уже нанесли вашим людям удар. Так что бить в ответ с двойной силой звучит не так уж жестоко. Коли крысу, жрущую зерно, поощрять, так ведь она расплодится и вовсе оставит без пищи хозяина.
— Не знаю, сэр Ричард, — Тисса опечалилась. — Мне такие взгляды совсем не нравится. Особенно это ваше грубое сравнение эльфов с крысами. Не забывайте, что среди них есть и славные представители. Можем ли мы поднимать на них руку? Не запятнаем ли мы собственные души? Конечно же, запятнаем. Я тоже чувствую злость из-за той ситуации возле Бикингема. Но стараюсь сделать так, чтобы она не поглотила меня всю. Ведь та способна ослепить. И тогда меч в наших руках потеряет силу правосудия. Он будет рубить всех поголовно.
Коннетабль по-отечески похлопал её по плечу.
— Увы… Ваше Превосходительство, вы не в том положении, чтобы бездействовать.
Королева тихо пукнула. Во время беременности газы то и дело терзали кишки. Но нос маршала Тола уловил зловонный запах. Однако он, как настоящий джентльмен, совершенно не подал виду, что что-то заметил.
— Как всё обстоит с порохом для подрыва? — поинтересовалась она.
— Склады забиты до предела, — Ричард оперся о перила.
— Через сколько дней завершится постройка орийонов в восточной части?
— Утром почтовый голубь принёс вести, моя госпожа. Буквально через четыре для всё будет готово. Они чудесно обеспечат на всëм протяжении перекрёстный огонь.
Тол встал навытяжку, когда под балконом приступил
