Нехожеными тропами - Владислав Владимирович
— Ты гляди, наблюдательный… — Улыбнулся хранитель. — Так, передохнули, пора, наверное, и топать домой, да? Лошадок бы… ну, чего нет, того нет.
Глава 5
В ближайшей деревне разжились кое-каким провиантом, и на околице, не мудрствуя особо, быстро перекусили. Зария — красивое название, про себя думал Сергей, мерно топая по краю торгового тракта, пытаясь высмотреть как можно больше. Но при этом, запуганные люди, огромные поля нетронутой земли, которую можно возделывать, или разводить скот. Деревни, особенно те, что находятся чуть в отдалении от тракта, где от каждого пришлого, жители разбегаются, как тараканы от тапка. Удивительный контраст бесконечных полей и редких лесов, с бедностью и запуганностью жителей.
На третий день пути, углубившись с торговой дороги в сторону земель Залесских, напросились ночевать в одной деревушке, домов на двадцать, в небольшом сеновале. Сергею не спалось, поэтому сидя перед входом на сеновал, курил, облокотившись на столб крыши, выпуская в воздух тонкие струйки дыма. Тишина нарушалась периодическим лаем мелких собачонок, трескотней цикад и криками ночной птицы.
Детский крик прорезал ночную тишину, потом опять и опять. В доме засветилось окно, на пару минут крик стих, но вскоре повторился, только полный боли. Через двадцать минут бесконечных криков ребенка, на улицу вышел хозяин дома, опустившись на порог и уронив голову на руки. Сергей встал, медленно приблизился.
— Что случилось, уважаемый? — Поинтересовался тихо Сергей. Мужик поднял голову, в глазах застряла глубокая грусть. Махнул рукой.
— Дочка, младшая, четвертый день на живот жалуется. Так глядишь, и тоже, к предкам отправится, как старшие… — обреченность в голосе мужика, едва сдерживала рвущиеся на глаза слезы. — Вот за что мне это наказание, скажи, мил человек? Я ведь богов не обижал, не поносил, даже Гурната, будь он неладен, не трогал! А третий! Ребенок с одной и той же бедой! Вот что я плохого сделал?
— Пойдем, покажешь мне малышку, глядишь, и помогу чем. — От этих слов Сергея, мужчина дернулся, как от плети. — Не переживай, ничего мне от вас не надо. Живите как живёте, а там, откуда я родом, заведено так: можешь помочь — помоги, не можешь помочь — не мешай тому, кто может. Пойдем, а то и правда помрет. А я о-очень не люблю, когда умирают дети.
Внутри дом оказался чистеньким, всего на две комнаты и кухонькой, где за большим обеденным столом сидела полноватая женщина, держащая на руках замотанную в одеяло девчушку, лет четырех-пяти. Сергей подошел к малышке, что при его виде открыла глаза и полным боли взглядом смотрела на мужчину.
— Животик болит? Ну, не переживай, сейчас дядя посмотрит, и постарается помочь. А ты смотри внимательно, будет интересно, да… — Сформировав на руке печать познания, дал посмотреть во всех деталях ребенку, получив ответ, нахмурился. — А теперь, дядя тебя вылечит, чтобы ты больше не болела никогда-никогда, хорошо? Но, возможно, тебе захочется очень-очень на горшок, и как только захочется, надо сразу сходить, хорошо? Вот и отлично… Смотри, это называется, средняя печать исцеления, — Сергей сформировал над рукой печать, давая девочке рассмотреть ее во всех деталях, — она исправит твой кишечник и оздоровит организм. — Родители с расширенными глазами смотрели на то, что делает хранитель, а мать, у которой девочка сидела на руках, кажется даже забыла, как дышать. — А теперь будет чуточку холодно в животике. И… Лови… — Улыбнувшись как можно мягче, подтолкнул печать к ребенку. Девочка вытянула ручку, пытаясь поймать печать, но та прошла сквозь руку и впиталась в тело. Минуту ничего не происходило, потом в глазах девчушки проскользнула боль, в животе громко заурчало, а малышка, подорвавшись с материнских рук, резво убежала в соседнюю комнату, откуда через секунду послышались характерные звуки. — Заворот кишечника, вещь такая… коварная. Что-то значит не так вы делаете, или кормите, или даете ей сидеть долго, согнувшись после еды, или еще что. Не знаю, не буду утверждать. Но запомните, — Сергей указал пальцем в сторону комнаты, где все еще находилась девочка, — лет в 13–14, ведите ее к Залесским, как приведете, скажете, что хранитель сказал, что у нее большой дар к жизни и земле. Именно так и скажите. Если будут спрашивать, откуда вы меня знаете, скажете, Сергея Нарышкина приютили, он и помог. И вас примут. Ладно, пойду хоть немного вздремну.
Выдвинулись еще до рассвета, Глеб недоумевал почему так рано, а Сергей не стал рассказывать, что если бы они вышли после того, как встали бы хозяева, то те постарались бы отдать последнее в благодарность. А так, сделал добро и бросил в воду.
Несколько часов спустя остановились на привал, прямо посреди непаханого поля, поросшего невысокой травой и мелким кустарником. Пока обедали, впереди показалась сначала пыль, а вскоре и небольшой отряд конников. Глеб поднялся, озираясь, Сергей тоже встал, поглядел на приближающихся, сложил аккуратно рюкзак и закинул за спину фалькату. Всадники остановились в нескольких метрах от них, и, едущий впереди приблизился чуть ближе остальных.
— Вы кто такие? — Спросил наездник, довольно молодой мужчина, на боку лошади приторочен бастард, длинные вьющиеся полосы и немного бегающий взгляд.
— Путники. — Спокойно ответил Сергей, чтобы не провоцировать лишний раз солдат. А то, что это бойцы регулярной армии, выдавали одинаковые кожаные доспехи.
— Очень странные путники, я бы сказал, — с подозрением произнес воин и приблизился еще на пару метров. — Подозрительные, я бы сказал. Идете налегке, вдвоем, при этом вооружены. Но не выглядите голодными или изможденными… — Остальные наездники, как по команде начали окружать Глеба с Сергеем. — Да и одеты странно.
— Так и вы не выглядите стражниками, хоть обмундирование и армейское, а знаков различия нет, а лошади разномастные. Уж очень вы смахиваете на этих… — Сергей пощелкал пальцами, как будто вспоминая слово. — Ну этих, которые из армии сбегают…
— Дезертиры… — тихо подсказал кто-то из конников, и в этот момент на голову Сергея обрушился страшный удар командирского меча, бессильно скользнувшего по латам, лошадь всхрапнула, а воздух наполнился свистом десятков воздушных серпов.
— Блин, дядь Сереж! Ну а мне подраться?! Обидно же! — Стоящий рядом Глеб, реально с обидой в глазах посмотрел на хранителя.
— Успеешь еще, навоюешься, поверь на слово, — пробормотал Сергей, рассматривая порезанных серпами солдат. — Как думаешь, добить их?
— Надо бы, по-хорошему, — почесал куцую бороденку парень, — одного оставить, остальных к предкам. Вот вроде и жалко дебилов, а вроде и нет, сами виноваты.
— Так и я о том же… — Вздохнул Сергей, подходя к первому, что пытался подняться. Разномастные лошадки разбрелись по округе,
