Точка пересечения - Николай Николаевич Шоластер
— Так меня в психушке гипнотизер уже смотрел!
— Я знаю… — неожиданно тихо, но жестко произнес Холодов, — но у нас тут свой… гипнотизер имеется.
Глава 6. Такие странные сны…
Хирург осматривал меня молча, но с фотоаппаратом и линейкой. Затем был, по всей видимости, психиатр. Он мне показывал фотографии каких-то людей и спрашивал, не знаю ли я их, потом были тесты с разными кляксами, чтобы оценить мое воображение. Для проверки памяти, мне на несколько секунд показывали десять мелких предметов и предлагали потом точно указать их расположение на листе бумаги. Так же и со словами — я должен был прочитать десять слов и повторить их в той же последовательности, в которой они были написаны. Затем он вдруг неожиданно попытался дать мне затрещину. Разумеется, я успел увернуться, да так, что он сам чуть не упал. Мы посмеялись.
— Это был тест на реакцию! Ловко у вас получилось, хотя на спортсмена вы совсем не похожи. Наверно какие-нибудь «восточные дела»?
— Да нет… просто… так повезло.
— Такое везение только в кино бывает! Ну ладно, это уже не по моей теме. Давайте, теперь я вам покажу свое искусство, проведу с вами сеанс гипноза! Знаю, вам это уже знакомо, и вы, кстати, считаете себя слабо внушаемым. Но давайте попробуем. Вот вам листок бумаги, напишите на нем три цифры, но только мне не показывайте, спрячьте подальше в карман. Когда я введу вас в состояние гипноза и буду называть вам цифры, вы все отрицайте как будто я ошибся.
Я написал три цифры — пять, семь и восемь. Когда я «растворился» под воздействием его монотонного голоса, он начал называть мне все цифры подряд от нуля до девяти, а я все время отвечал «нет». Потом он стал мне диктовать эти цифры вразброс, я также все отрицал. Все это он повторил несколько раз, затем «разбудил» меня и назвал: —«пять, восемь и семь!»
— Теперь расскажите мне о той ночи, когда вас побили на пустыре.
— Боже мой, да я уже раз сорок рассказывал, хотя там и рассказывать-то нечего, я почти ничего и не помню!
— Так вы сомневаетесь в моих способностях? Можем повторить опыт уже не с цифрами, посложнее. Я умею «выуживать» из подсознания забытую или скрытую информацию. Рассказывайте, что хотите! Главное думайте о том, что с вами тогда происходило.
Что произошло дальше, я совершенно не помню. Провалился в какую-то темную комнату. Кто-то сверху задавал мне вопросы, я отвечал, не понимая их смысла.
Наконец я проснулся и меня отвели в мою комнату. Не знаю, как лучше сказать, в палату или в камеру. Все-таки на комнату она больше походила — кровать, стол, книжные полки, плакаты, распорядок дня. В просторное окно радостно светило летнее солнце, и лишь решетка портила впечатление.
С большого плаката на меня глядела женщина в красном платке с очень суровым взглядом. Приложив указательный палец к губам, она советовала не болтать, мол, это может привести к измене Родине. На книжных полках были книги в основном правовой направленности, в том числе и уголовный кодекс. Одна из книг называлась «Предатели СССР».
После всех этих испытаний и переживаний я так сильно устал, что просто рухнул на кровать и моментально уснул.
* * *
— Килиеем Колман, Элиот эйван! — кто-то нараспев, как молитву произнес эту абракадабру, наполненную психоделическим звучанием.
Я открыл глаза, передо мной сидел какой-то средневековый монах. Из-под темного капюшона видно было его лицо, обезображенное шрамом. Его огромные глаза, как две черные планеты летели ко мне, проникая в самую глубину сознания.
— Ты… вы кто? Инопланетянин или из параллельного мира? И где мы? — я вдруг с ужасом обнаружил, что вокруг нас бесконечная пустота.
— Пусть не пугает тебя вид мой и слова, тебе непонятные. Я не человек и не существо, я образ, созданный в воображении твоем. Нет смысла для меня во внешности и словах. Все это нужно тебе, для общения со мной. Ты умеешь понимать то, что предшествует слову, но слова тебе пока более привычны, и потому они звучат.
— Что со мною и зачем? В чем смысл этих приключений? — я заметил, что не произношу слова и в мыслях их не формулирую.
— Тебе есть смысл в обучении. Они так не поверят до конца тебе, но будут обучать, им это нужно тоже. Смирись и ты. Ведь точка ты пересечения.
— Пересечения чего? Какая точка?
— Сейчас не важно для тебя. Ты не поймешь, у вас нет слов таких, чтоб это объяснить. В пересеченье ты находишься еще с одним таким же существом живым, в другом он слое, но с тобой един.
* * *
— Ну что же, товарищи офицеры, прошу всех доложить о результатах проведенных мероприятий по проверке гражданина Быстрова, — начал совещание Холодов. — Хотелось бы для начала ознакомиться с мнением хирурга. Слушаем вас, Федор Николаевич!
— Ну, первое и, пожалуй, самое главное, такое ранение в нашей стране он получить не мог. Мне неизвестно ни одно отечественное оружие, способное нанести подобное повреждение. Более того, из всех известных мне видов иностранного вооружения это также не могло быть сделано. Второе — ни у нас, ни за рубежом не существует, во всяком случае пока, такой технологии обработки ранений. Мне не удалось определить точно возраст шрама, но одно могу сказать определенно — он получен очень давно! Таким образом, ранение получено не в нашей стране, — и тут он весело добавил: — Или не на нашей планете, или не в наше время. Очевидное и невероятное!
— Да уж, это точно — очевидное и совершенно невероятное! Хочу только внести ясность. Пусть мы и проводим наше расследование в рамках паники, связанной с наблюдением неопознанных объектов, но наша задача сводится к определению принадлежности или не принадлежности Быстрова к агентам иностранных разведок. Ну, а вы чем порадуете, Юрий Львович?
— Психика у объекта не нарушена, блокировок сознания нет, но постоянно чувствуется чье-то присутствие. О тех ночных событиях на пустыре он помнит очень смутно и совсем немного. Из того, что удалось установить в результате введения пациента в состояние глубокого транса, можно заключить, что в нем временно присутствовала личность другого человека. Только не путайте с раздвоением личности, тут другое. Некто по имени Элиот на протяжении какого-то промежутка времени обладал одним телом с Быстровым. Он и
