Цена верности - Олег Сергеевич Шаст
Неожиданно здоровяк поднял глаза и посмотрел прямо на Севена. Хеалс моргнул от неожиданности, а силуэт аристократа сразу немного смазался и через пару ударов сердца, он уже стоял возле решётки.
Хранитель отшатнулся, ощетинившись оскалом. Он по-прежнему не понимал, как здоровяк может так быстро перемещаться.
Аристократ, тем временем, с интересом его рассматривал, причмокивая губами. Бранившийся Пузырёк приблизился к нему сзади и тоже заглянул в камеру, после чего расплылся в довольной улыбке, радостно потирая руки.
– Что скажешь? По-моему твое зелье неплохо сработало на рыцаре? – потирая подбородок, спокойно произнес аристократ.
– Это великолепно! – воскликнул Пузырёк, прыгая с одной ноги на другую. – Всего два дня, а он уже на ногах! Хи-хи-хи! Я испытаю на нем все новые зелья! Это гораздо лучший материал, чем вонючие рыбаки!
– Эй, хранитель, – окрикнул Хеалса аристократ, – быстро скажи несколько любых слов!
– Да вшей тебе в гриву, выродок, – огрызнулся рыцарь скрипевшим голосом и закашлялся из-за обострившейся боли в горле.
– Как я вижу зелье еще не идеально. По крайней мере, мне не хочется использовать такое для собственной регенерации и лишиться языка. Придётся тебе еще поработать, – заключил здоровяк.
– Да я все уже пробовал! Это лучший вариант! Не нравится, не пей, а работы и без этого много. Если не сложно, вытащи хранителя из клетки, хочу попробовать на нем пару штуковин.
Аристократ с недовольством посмотрел на алхимика, но не стал ничего говорить и молча открыл замок камеры. Рыбаки сразу притихли, а Хеалс бросился на здоровяка, пытаясь дотянуться зубами до горла. Только могучая рука львета перехватила рыцаря на середине пути.
Здоровяк повалил Севена на пол и, бесцеремонно ухватив за шиворот плаща, потащил к операционному столу. Ткань больно врезалась в горло и Хеалс начал задыхаться. Он сучил ногами по полу, пытаясь подтянуться и снять напряжение, но ноги еще плохо слушались львета. Вскоре все закончилось, и аристократ забросил рыцаря на операционный стол.
Алхимик радостно прыгал вокруг них, хлопая в ладоши, пока здоровяк пытался пристегнуть ремнями извивающегося Хранителя.
Удерживая Хеалса одной рукой, второй аристократ потянулся за креплением, и рыцарь воспользовался подвернувшимся шансом. Он уже давно заметил скальпель, лежащий на подносе возле стола и, выгадав момент, схватил инструмент, собираясь всадить в шею громилы. Его задумка почти осуществилась, но в последний момент здоровяк разгадал план Хеалса и вновь ускорился, превратившись в смазанное пятно.
Вместо горла тонкое лезвие скальпеля вошло ему в плечо, и львет взвыл, схватившись за рану. Только она не сильно навредила здоровяку, зато всколыхнула его ненависть. Хеалс ужаснулся от вспыхнувшей в глазах аристократа ярости, а потом кулак стремительно опустился на лицо хранителя и Севен потерял сознание.
В следующий раз Хеалс очнулся через несколько дней, все в той же камере. Алхимик вновь накачал Севена своими зельями, и он чувствовал себя просто прескверно. Голова раскалывалась от распирающей изнутри боли, сердце бешено колотилось, а под когтями ныло, словно туда втыкали иголки.
С трудом поднявшись на локтях, Хеалс с сожалением осмотрел превратившуюся в лохмотья одежду. Видимо Пузырёк не стал раздевать львета и просто срезал ткань в местах, которые ему были нужны, но для чего, Севен предпочитал не думать. Рыбаки все так же сидели по своим углам, а слепой протянул хранителю жестяную миску, в которой плавала желтая баланда с непонятными серыми кусками.
При виде еды, хотя назвать жидкость в миске этим словом и было затруднительно, в животе хранителя требовательно заурчало, и Хеалс принял блюдо у рыбака, прохрипев благодарность. Из тарелки сильно воняло тухлятиной, но рыцарь не ел уже несколько дней и живот упрямо требовал пищи. Свыкшись с необходимостью заглотить это поило, хранитель зажмурился и влил в горло помои, едва не захлебнувшись от отвратительности.
Правда, откашлявшись, Хеалс понял, что не все так плохо. Вкуса он не почувствовал, и ощущение было словно он выпил сырое яйцо. Севен подумал, что скорее всего это негативный эффект от зелья Пузырька, с помощью которого он вылечил тело рыцаря после драки с аристократом. Восстановитель, конечно, был бы намного лучше, но в полевых условиях флакон с таким раствором мог спасти жизнь. Замечательное решение но, любое изобретение предстоит многократно тестировать, а для этого нужно иметь материал, в роли которого оказался хранитель.
Сидя в камере, Хеалс мечтал угадать подходящий момент и, убив аристократа, вырваться на свободу. Ему не хотелось медленно превращаться в лишенное воли существо, какими становились рыбаки, и чем дольше он будет тянуть, тем меньше сил будет оставаться. Севен подумал, что после последней попытки аристократ будет на стороже еще несколько дней, и значит нужно притворяться обессиленным некоторое время. Это может усыпить бдительность здоровяка, и тогда Хеалс планировал повторить прием со скальпелем. Всего один точный удар, и до свободы останется не так уж и много.
Так хранитель и решил действовать. Продумывая план побега, Хеалс не заметил, как постепенно заснул, и видел он не башню командующего, а свет Ак*Шири, по которому уже успел соскучиться.
Перед тем как аристократ вновь пришел за ним, Севен провел в камере несколько дней. Дважды в сутки алхимик приносил заключенным ведро помоев и льветы, зачерпнув по миске, расползались по углам, пожирать желтоватое на вид поило. За это время здоровяк забирал всех рыбаков по разу и Хеалс вздрагивал каждый раз, когда коты кричали, корчась в руках безумца.
Льветы возвращались в камеру измученные и изрезанные, не имея сил для сопротивления. Огонь надежды для них был уже утрачен. Рыбаки просто сжирали свою порцию помоев и ложились спать, скорчившись на соломе. Глядя на них, Хеалс старался убеждать себя, что никогда не превратиться в подобное существо. Ему было страшно и, стараясь не потерять уверенность в предстоящем плане, хранитель думал не о долге рыцаря, а о желании прирезать мучителей и посмотреть на их страдания. Только для этого нужно было немного подождать.
Когда аристократ пришел за Хеалсом, он не сопротивлялся и позволил здоровяку утащить себя на стол. Потом алхимик вколол Севену снотворное и начинал творить свои опыты, которых рыцарь не помнил. Так продолжалось несколько раз подряд. Хеалс не сопротивлялся, имитируя безразличие, а здоровяк просто таскал его туда-сюда, отпуская шутки по поводу слабой воли рыцаря, которого посадили в клетку. Хеалс по-прежнему не знал, что с ним делает Пузырёк, но всегда просыпался в камере, здоровым и жутко голодным, поэтому сразу же съедал очередную порцию помоев.
Постепенно его план начал
