S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 2. Часть 3 (СИ) - Тимофеев Денис

— Что буду должен?

Зеленоглазая явно удивилась вопросу.

— В смысле..? — затем, видимо, догадалась и заливисто, звонко рассмеялась. А Дима себя идиотом ощутил, перевёл взгляд на Шмеля. И, о Улей, он проявил толику эмоций! Его огромный рот с тонкими бледными губами, совсем немного, но сдвинулся в подобие улыбки. И "смеялся" он не над Медоедом, а что-то вроде "ну да, она такая, просто не обращай внимания". А через мгновение эмоции выровнялись и лицо вновь приобрело вид серого, испещрённого трещинами-морщинами булыжника.

— А что ты можешь предложить? — с уже более явной иронией спросила девушка. Это немного злило, но Дима, похоже, понял, это у неё попросту такая манера общения. По жопе, видимо, давно, не получала. — Споранов добыть мы и сами можем. За соляру заплатишь? Так мы в одну сторону поедем, а "Ослик" десяток таких, как ты, вытянет и не заметит.

Медоед чуть не поперхнулся, уже не обратив внимания на немного высокомерное "таких, как ты". Ослик?! Да вы все прикалываетесь, что ли?! Вспомнился вдруг караван. И Дима прыснул со смеху, не удержался.

— Чего ржёшь-то? — при этом Анжелика прекрасно понимала причину.

— Да вспомнилось… — растянул губы Медоед в широкой улыбке, воспоминания и правда, хорошие. — Караван торговый тут по Стиксу катается. Так их бронесейфы, с дом размером, Ласточкой и Черепашкой называли, третью уже не помню как… а у вас, Ослик, блин…

— Жаба? — вдруг спросила Анжелика, чуть сощурившись. А Дима вспомнил.

— Точно! Только не жаба, а Лягушонок, да.

Девушка улыбнулась, уже без иронии на лице. Красива, всё же, отметил снова Медоед.

— Скрипача, Плаху, значит, знаешь?

— Плаху не знаю, со Скрипачом мало общался, а Кудрявый с парнями, да, с ними, можно сказать, подружились. А что, их караван здесь где-то ходит? — Медоеда вдруг осенило. Если знакомая колонна торговцев проходит здесь, можно тогда с ними снова, до самого Гвардейского доехать! А эти-то тоже, откуда знают?

— Нет. Их маршрут далеко отсюда, — ответила Анжелика. — Но ездить с ними приходилось…

— Едем, — от голоса Шмеля с насыпи дороги поблизости, наверное, обсыпалась и раскрошилась щебёнка.

— Да, точно, едем. Стоим тут, в самом деле, как три тополя. Ну так что? С нами или на одиннадцатом?

Что за одиннадцатый, Дима не понял.

— С вами.

— Запрыгивай. Автомат на предохранитель только поставить не забудь, — могла бы и не говорить конечно, подумал Дима.

— Минуту, заберу кое-что, — щёлкнув предохранителем и забросив оружие за спину, Медоед открыл пассажирскую дверь УАЗика и высыпав из одного пакета содержимое, вложил в него другой, с батончиками шоколада и конфетами.

Анжелика вопросительно взглянула на него. Дима усмехнулся:

— Люблю сладости, — девушка сначала недоверчиво сощурилась, а затем снова улыбнулась уголком рта.

Побросав на заднее сидение свои вещи и автомат, Дима устроился там же и захлопнул тяжёлую дверь.

Внутри машины оказалось на удивление комфортно и просторно. Всяких торчащих и острых углов почти не было, сиденье мягкое. Передние места разделяет широкий центральный тоннель коробки передач, как в некоторых грузовиках. Позади багажное отделение, сейчас почти пустое, а в двух ящиках по бокам, наверняка боеприпасы и еда, подумал Дима, обернувшись обратно. В потолке люк, то есть, можно свободно встать на консоль между сидений и высунувшись… либо пулю получить, либо без головы остаться.

Машину чуть качнуло. Это Шмель уселся на место водителя. Кстати, вместо привычной баранки здесь было нечто вроде прямоугольного штурвала со скруглёнными углами. С появлением кваза, внутри места стало ощутимо меньше. Свой пулемёт с огромной рукояткой он положил между сидений. Открылась задняя дверь и с другой стороны начала усаживаться Анжелика.

— Рюкзак назад кидай. Автомат, вон, крепления есть, — произнесла она. — Трогай, Шмель.

Внутри двигатель слышно оказалось ещё меньше. Шмель переключил передачу и внедорожный чудо-Ослик поехал вперёд.

Некоторое время молчали. Дима ощущал себя не совсем комфортно. Нет, не боялся или что-то в этом роде, неуютно было от ощущения, что его изучают. Анжелика изучает. Словно мышку. Вон, смотрит всё. Бесит.

А девушка и впрямь изучала. Странный этот Медоед, очень странный. Мало того, что не боится ни капли, так ещё и уверенностью сквозит от него, словно ничего не стоит их обоих размазать ровным слоем по асфальту. Вспышка его эта ещё. Сложилось впечатление, словно в тот момент перед ней не человек, а как минимум, рубер какой-нибудь стоял, готовый разорвать всех вокруг. И на неё, при встрече, отреагировал слишком уж… спокойно. Обычно мужики начинали разглядывать сальными взглядами, наверняка, представляя "всякое". Этот же нет, лишь скользнул взглядом, оценив её… как оценивают красиво написанную картину на стене. И было ещё что-то, явное непонимание и озадаченность? Да, пожалуй так. Но почему? Что в ней такого, отчего этот Медоед до сих пор, вон, сидит в задумчивости? И не от недоверия это, что-то другое. Злится ещё.

— Так куда путь держишь? Если не секрет, — спросила Анжелика, решив разрядить уже затянувшееся напряжение.

Медоед взглянул на девушку. Взгляд всё тот же, чуть насмешливый, говорящий словно, я тебя насквозь вижу. И эта её, иногда проскальзывающая высокомерность тоже напрягала. Дима привык, даже с мурами, к простоте, без каких-либо изысков. Точно так же некомфортно ему было общаться с Пушкиным и Линдой в Камелоте. Но с теми понятно, власть, влияние, аристократы херовы, а эта чего из себя строит? И ведь не понять, не "читается".

— На Приграничье. Есть там стаб один, туда и… путь держу, — чуть запнулся Медоед, говорить "ехать" и "идти", в данном случае, ему показалось неуместно. Отвёл взгляд от девушки, взглянул в узкое окно-прорезь. Анжелика присвистнула, даже Шмель глянул на него через зеркало заднего вида и в эмоциях проскользнуло удивление.

— Ого! Там же… а в этих краях тогда, как оказался?

— Долгая… очень долгая история… — на парня вдруг накатила тоска. Выгнать сразу её не удалось. Снова взглянул на Анжелику и на секунду показалось, словно она тоже чем-то опечалена, с чего бы? — Я в пути уже больше двух месяцев, так что… даже близко не из этих краёв, — усмехнулся он под конец.

— Придумала, — совершенно не в тему сказала зеленоглазая. — В качестве оплаты, раз уж ты сам хотел, расскажешь что-нибудь интересное. Идёт?

Что-то такое уже было, подумал Дима, вспомнив Историка.

— Знавал я одного человека, тоже историю в оплату просил рассказать.

— Кто? — голос чуть девушки чуть напрягся.

— Историк. Или Блокнот… х… не поймёшь, как его на самом деле звать. Себя, Историком, во всяком случае, называет.

Брови Анжелики подпрыгнули вверх, удивление уже она не скрывала, как и Шмель.

— А его-то ты откуда знаешь? И что, получается, он записал что-то из твоих… рассказов?

И вот тут Дима понял, в какую ловушку попал. Эти двое совсем, совсем не простые рейдеры. Но и он тоже хорош, какого вот, кто за язык тянул брякнуть про этого Историка? Теперь что? Выкручиваться как-то надо.

— Что-то записал… а в чём дело-то? Видел я его один раз всего, посидели, за жизнь поговорили и разошлись.

Некоторое время девушка смотрела на него, что-то про себя решая, произнесла задумчиво:

— Хрень всякую он не записывает. Ты ведь понял, что он долго, очень долго в Улье?

— Лет триста, плюс-минус, так он сказал, так что да, знаю. И всё равно, не пойму в чём проблема.

Анжелика медленно отвернула голову, встретившись взглядом со Шмелём, смотревшим через зеркало, а с лица так и не сходило выражение удивления. Кого же это они встретили? Затем снова посмотрела на Медоеда:

— Почему это знаешь ты, а мы нет?

— Не посчитал нужным сказать вам, значит, — усмехнулся Дима, выделив иронично, как Анжелика до этого, "вам", а сам пытался понять, кто же его неожиданные спутники такие, если, судя по реакции, Историка этого не понаслышке знают. Не вляпался ли он в очередное дерьмо?