Король воронов - Сакавич Нора

Парни и девушки разошлись по раздевалкам. Возле каждого шкафчика на скамейке уже стояла дорожная сумка. Нил взял свою и покрутил в руках, восхищаясь яркой оранжевой вышивкой. Сумка пахла новой вещью. На одном боку у нее красовались его фамилия и номер, на другом — отпечаток лисьей лапы.

Не успел Нил ввести последнюю цифру кода и открыть шкафчик, как откуда-то сбоку раздался лязг металла. Оглянувшись, он увидел, что Эндрю просто стоит и хлопает дверцей своего шкафчика. Тот успел сделать это дважды, прежде чем Кевин остановил его, перехватив дверцу. В драку Эндрю не полез, а просто вывалил содержимое шкафчика на пол.

— В чем дело? — спросил Кевин. — Без лекарств тебе весь матч не выстоять.

Нил порадовался, что кто-то все же озвучил эту мысль, поскольку план вызывал серьезные сомнения и у него самого. После пропуска очередной таблетки у Эндрю довольно скоро начинался синдром отмены, который проходил в три этапа: сперва психологический и физический шок, затем чудовищно болезненная ломка и, наконец, безумная тяга к новой дозе. Первые два этапа Нил уже краем глаза видел; через какое время наступает третий, он не знал, но Мэтт однажды упомянул, что при этом лучше не присутствовать.

Проблемы с ломкой не должно было быть в принципе, поскольку, вынеся Эндрю условный приговор, суд обязал его принимать лекарство в течение трех лет, только вот перед игрой тренер «Лисов» Дэвид Ваймак разрешал Миньярду слезать с таблеток. Во время матча на стадионе царило такое сумасшедшее возбуждение, а защитная экипировка так хорошо скрывала лицо Эндрю, что момента, когда он прекращал ухмыляться, никто не замечал. Если на первом этапе Эндрю справлялся с начальными проявлениями синдрома отмены, то в перерыве между таймами принимал пропущенную таблетку, постепенно приходил в себя и во втором тайме отсиживался на скамейке запасных.

Эндрю возвел эту схему до мастерского уровня — на прошлой неделе даже Нил не заметил, когда его начало ломать. Однако тогда нужно было выдержать один тайм, а теперь Эндрю предстояло находиться на поле от начала до конца. Решение казалось простым и очевидным: сегодня он не должен пропускать прием таблеток, нравится ему это или нет, однако «просто» с Эндрю Миньярдом не было никогда.

— Пожалуй, что так, — охотно согласился Эндрю. Для того кто собирался провести половину вечера, испытывая нешуточные страдания, это прозвучало чересчур жизнерадостно. Он опустился на корточки и принялся разбирать сваленные в кучу предметы одежды и экипировки. — Но мы что-нибудь придумаем.

— Один раз такое уже было, — напомнил Мэтт.

— Да, в прошлом октябре. — Ники, занятый складыванием вещей в сумку, не поднял головы, но было слышно, что он улыбается. — Комитет пригрозил выкинуть нас из первого дивизиона, если мы не прекратим проигрывать. Тренер умолял Эндрю о чуде, и Эндрю его явил. Он предложил назвать число от одного до пяти — типа, сколько голов он позволит забить соперникам, прежде чем перекроет ворота. Я в жизни ничего круче не видел!

Если Ники произнес эти слова, чтобы Кевин сильнее поверил в шансы Эндрю на сегодняшней игре, то эффект они произвели ровно противоположный. Лицо Кевина сделалось темнее тучи.

— Значит, ты постараешься, — процедил он сквозь зубы, — потому что тебя попросил тренер?

Эндрю сложил руки на коленях, запрокинул голову и улыбнулся Кевину.

— Осторожно, Кевин. Ревность — плохое чувство.

— Восемь месяцев ты говорил мне «нет», а ему сказал «да» за восемь секунд. Как так?

— А, ну тут все просто. — Эндрю управился со сборами, вжикнул молнией, закинул сумку на спину и поднялся на ноги перед самым носом у Кевина, почти заставив того попятиться. — Мне нравится тебе отказывать. Ты же сам этого хотел, так? Ты хотел, чтобы я повеселился. Мне весело. А тебе?

Для своего маленького роста Эндрю создал на удивление много шума, когда влетел в шкафчик. Врезавшись в оранжевую металлическую дверцу, он расхохотался. Непонятно было, чему он радуется больше: бешенству Дэя или пятну крови, расползшемуся спереди на его футболке. Нил не заметил, как Эндрю вытащил нож, который сейчас блестел в его руке. Коротко выругавшись, Кевин отступил.

— Господи, Эндрю! — воскликнул Мэтт. — Кевин, ты ранен?

— Я в порядке. — Кевин приложил к груди ладонь, словно проверяя, так ли это.

Нил стоял в дальнем конце раздевалки и не очень хорошо видел Кевина, однако, судя по небольшому количеству крови, лезвие лишь слегка оцарапало кожу. Порез длинный, но не опасный, хотя во время игры, придавленный массивным нагрудником, конечно, будет саднить.

Эндрю отошел от шкафчиков и опять оказался перед Кевином. Приставив острие ножа к его сердцу, Миньярд посмотрел ему в глаза. Ответный взгляд Кевина выражал скорее злость, чем испуг. Мэтт шагнул к ним, собираясь прекратить второй раунд драки. Не отводя глаз от Эндрю, Кевин взмахом руки приказал Мэтту не вмешиваться, но тот проигнорировал его жест. На расстоянии выпада Бойд остановился и застыл, напряженно ожидая, когда тот или другой сделает неверное движение.

После того как Мэтт неподвижно замер, Эндрю заговорил снова:

— Кевин, Кевин. До чего же ты предсказуем и жалок… Хочешь совет? Типа в награду за усердие. Готов слушать? Тебе повезет больше, если станешь просить только то, что действительно можешь получить.

— Я могу это получить, — глухим от отчаяния голосом выдавил Кевин. — Просто ты ведешь себя как идиот.

— Что ж, посмотрим. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Эндрю обошел Кевина и вытер нож о его рукав. Какую бы одежду он ни надевал, одна деталь оставалась неизменной: черные повязки на предплечьях от запястья до локтя. Ходила шутка, что они служат лишь для того, чтобы различать близнецов, однако повязки имели и другое предназначение. В начале лета Нил узнал, что под тонкой тканью спрятаны ножны. Очистив лезвие, Эндрю убрал нож и покинул раздевалку.

— Ты серьезно? — раздраженно бросил Кевину Ники, берясь за сумку. — Я думал, ты давно на это забил. Тебе его не переупрямить.

Не удостоив Ники ответом, Кевин ринулся к своему шкафчику и начал собирать сумку. Ники покачал головой и двинулся к выходу. Аарон, который не терял времени, глазея на короткую стычку, а укладывал вещи, вышел сразу за ним. Нил ожидал от Кевина еще одной вспышки гнева, однако его остатки Кевин выпускал молча — заталкивал экипировку в сумку с такой яростью, словно хотел ее порвать.

Для Кевина Дэя в жизни не было ничего важнее экси. Он вырос на этом виде спорта и мечтал только о том, чтобы стать лучшим нападающим из всех, которые когда-либо выходили на поле. Кевин предъявлял жесткие требования к товарищам по команде, но суровее всего относился к себе; не терпел непрофессионализма и заставлял Лисов выкладываться по максимуму.

Особенно Кевина бесило полнейшее равнодушие Эндрю. По статистике, Миньярд считался одним из лучших вратарей юго-восточного округа, причем не прилагая для этого ни малейших усилий. Кевин потратил почти год в попытках до него достучаться. Он страстно хотел, чтобы Эндрю проникся игрой, хотел разжечь в нем воодушевление и жаждал этого так исступленно, как умирающий жаждет последнего глотка воздуха. Эндрю это знал, а потому продолжал плевать на экси.

Нил понимал, почему Кевин злится. В июне, впервые увидев Эндрю на поле, он и сам был поражен: невероятно — да что там, просто невозможно, — чтобы такой одаренный игрок так спокойно зарывал собственный талант в землю. К сожалению, лекарства, которые принимал Эндрю, катастрофически сужали объем его внимания и вводили в состояние эйфории, убивая всякий интерес к результатам матча. Вероятно, в этом случае пропуск таблеток перед игрой мог действительно решить проблему, только вот Нил помнил свою попытку поговорить с Миньярдом в тот момент, когда его сознание частично прояснилось: Эндрю тогда заявил, что экси — слишком скучное занятие, чтобы тратить на него силы.

Препятствия в виде психологических проблем и лекарств многое объясняли, однако Эндрю только что, на глазах у Нила, практически без возражений пошел на сделку с Ваймаком. Нил пока не знал, что это означает и как к этому относиться.