Роджер Аллен - Кореллианская трилогия-3: Полет над бездной
Огромные глыбы влажной земли упали на иллюминатор, почти целиком залепив его.
Хэн нажал на выключатель аварийной сигнализации и был поражен наступившей тишиной. Слышен был лишь испуганный стон Дракмус да звук падающих на корпус сгустков грязи. Они приземлились и остались живы. Внезапно на иллюминатор опустилась пелена воды, смывшей часть грязи, покрывавшей его.
Хэн поднялся на нога, покачиваясь из стороны в сторону.
— Мы были на волосок от гибели, — проговорил он на интерлингве, обращаясь не то к самому себе, не то к своим спутникам.
— Пошли, — перешел он на селонианский. — Нужно покинуть корабль. Возможно… — Он остановился на полуслове. Половина его селонианского словарного запаса вылетела у него из головы, по крайней мере на какое-то время. После такой встряски удивительно, что он еще помнит собственное имя. Однако ему не удалось вспомнить, как по-селониански будет «утечка химических реагентов», «пожар» или «короткое замыкание». Вместо этого он сказал: — На корабле возможны неприятности. Надо уходить сию же минуту.
Обе селонианки, явно потрясенные тем, что им пришлось пережить, поднялись на ноги и следом за Хэном стали спускаться на нижнюю палубу, а оттуда — к главному люку. Хэн нажал на кнопку «открытие дверей», но нисколько не удивился, когда ничего не произошло при этом. Корабль, которому они доверили свои жизни, который до зарезу был нужен Хунчузукам, оказался действительно грудой металлолома. Летающим мусорным контейнером. Хэн ощутился на колени и стал возиться с панелью, закрывавшей рычаги для ручного отпирания люка. Сняв с нее крышку, он повернул ручку. Люк неохотно приоткрылся. Его два раза заклинило, прежде чем щель стала достаточно большой, чтобы можно было выйти из корабля. Хэн первым высунул голову и огляделся кругом.
Похоже на то, что они приземлились посередине неглубокого пруда и при падении осушили его: на дне пруда остались лишь одна или две мелкие лужи. От грязи шел пар, образовавшийся при падении разогревшегося при трении о воздух аппарата. День выдался погожий, по-весеннему ясный. Живописные луга, рощи, окружавшие разом пересохший пруд, своей красотой лишь подчеркивали нелепость свалившегося с неба, залепленного грязью корабля.
Конус по крайней мере на полметра увяз в мягкой жиже пруда. Расстояние от нижнего комингса люка до основания аппарата, составлявшее полтора метра, неожиданно сократилось. Присев на краю люка, Хэн Соло спрыгнул вниз и увяз по щиколотки в грязи. Вытащив левую ногу, он едва не потерял свой башмак. Прежде чем извлечь из вязкой массы правую, он встал левой ногой как можно дальше от аппарата. Выбравшись из воронки, оставшейся на месте пруда, он добрался до сухого участка берега и увидел пожилую селонианку с темно-коричневым мехом, тронутым сединой и задумчивым выражением глаз.
— Это ведь корабль Хунчузуков, правда? — спросила селонианка, наблюдая за тем, как Дракмус и Салкулд с трудом выбираются из конуса.
— Совершенно верно, — несколько рассеянно ответил Хэн, шагая по грязи.
Ну что за народец эти селониане! Космический корабль плюхается в пруд перед самым носом у одной из представительниц этой расы, и какова же ее реакция? Ни потрясения, ни удивления или страха. Ни тебе «здравствуйте» или «просто чудо, что вы спаслись», ни вопроса «все ли с вами в порядке?». Ничего подобного. Главное, что ее заботит, к какому Логовищу относятся космические пришельцы.
— Гммм, — отозвалась селонианка. — Здесь земля Чанзари. Мы неореспубликанцы, союзники Хунчузуков.
— Это хорошо, — заметил Хэн, все еще ковыляя к берегу. — Рад слышать это. — То карабкаясь, то ползком Хэн выбрался из углубления и остановился, чтобы перевести дыхание.
Старая селонианка посмотрела на корабль-конус и покачала головой.
— Ох, мне эти конусы, — проговорила она презрительно. — Что за упрямцы эти Хунчузуки. Селонианам нечего делать в космосе.
Хэн долгим взглядом уставился на пожилую селонианку.
— А вы знаете, — произнес он наконец. — Я только что убедился в этом сам. — Повернувшись спиной к отлетавшему свое конусу, он неуклюжей походкой направился к противоположному краю поляны, на которую плавно, неторопливо садился «Нефритовый огонь».
Глава третья
У ИСТОЧНИКА
Находившаяся на борту своего корабля «Благородный гость» Тендра Ризант устроилась в кресле пилота и ломала голову над тем, все ли сложится у нее удачно, а если да, то как это произойдет. Как ни мала отведенная ей роль, но она ее сыграла. Если судить объективно, то все складывалось успешно. С помощью допотопного радиопередатчика она успела известить Ландо о флоте, спрятанном в Системе Сакоррии. Друзья ее были вовремя предупреждены, переданное им сообщение могло оказаться крайне важным для них. Она теперь знала, что Ландо жив и здоров и рад тому, что она находится в пределах Системы.
Но куда денешься от факта, что застряла здесь, в глубинах космического пространства, и никто не сможет добраться до нее.
В передний иллюминатор, прямо по носу, видна была яркая звезда Корелл. Если это барьерное поле не исчезнет, ей придется лететь несколько месяцев, чтобы покрыть такое расстояние. И все же мучилась она не зря. Она была в этом уверена. Более чем вероятно, она спасла не одну жизнь — много жизней и, быть может, и жизнь самого Ландо.
Мысль о необходимости провести еще не один месяц на борту этого корабля в полном одиночестве была для молодой женщины просто невыносимой.
Но люди, на стороне которых находится Ландо, — бакуране — просили ее сообщить им дополнительные сведения. Однако что она может добавить к тому, что уже успела им передать? Тендра включила радиопередатчик и принялась за работу.
Бакуранский легкий крейсер «Незваный гость» трижды открывал огонь из турболазерных установок главного калибра, и трижды взрывались малые патрульные суда.
— Молодцом, — похвалил артиллеристов адмирал Хортел Оссилеге. — Можете сделать передышку. Закрепите турболазерные батареи по-походному и отключите питание. Постарайтесь, чтобы наши друзья заметили это. Если захотим, то можем причинить им массу неприятностей. Теперь мы предлагаем мм убираться восвояси. А сейчас посмотрим, дошло ли до наших друзей, что мы и впредь сумеем показать им свои зубы, если они будут болтаться у нас под ногами.
«Тактика разумная» — подумал Люк Скайвокер. хотя сам был отнюдь не в восторге от нее. Демонстрация силы, возможно, и убедит уцелевших защитников в необходимости отступить. Ведь в конце концов у горстки истребителей почти нет никаких шансов одолеть «Незваного гостя» и корабли одного с ним класса — «Часовой» и «Защитник» вместе со всеми их истребителями.
Но разве не оказывались в подобных условиях Повстанцы, причем не раз, во время войны с Империей и все-таки выходили из схваток победителями? Хорошая подготовка, надежная моральная основа, превосходное вооружение и умелая разведка и ко всему — обыкновенное везение — вполне способны уравновесить шансы сторон. В войне нельзя быть заранее уверенным ни в чем.
Люк Скайвокер стоял рядом с адмиралом Оссилеге на мостике «Незваного гостя». Как всегда, когда он в чем-то был согласен с этим человеком, Люк чувствовал себя не в своей тарелке. Взглянув на Ландо-калриссита, стоявшего с другой стороны от адмирала, по выражению лица друга он понял, что тот разделяет его опасения. Тактика толковая, даже консервативная. Силы противника составляют немногим больше двух десятков малых патрульных судов. Расправившись с таким малочисленным соединением, едва ли что выиграешь. Если Оссилеге удается убедить их отказаться от боя, чтобы не подвергать ненужному риску личный состав собственных вооруженных сил, тем лучше.
Весьма разумная и осмотрительная линия поведения. Беда в том, что Оссилеге — командир, не отличающийся осмотрительностью. Если он делает вид, что осторожничает, то это скорее всего лишь прикрытие для последующего безумно дерзкого шага. Оссилеге не раз доказывал, что он склонен скорее к чересчур смелым, чем к осторожным действиям. Когда он изображает из себя этакого консерватора, это значит, что он готовится к широкомасштабным и решительным операциям. А может, гибель «Дозорного», превращенного в космическую пыль вследствие воздействия на него селонианского планетарного репульсора, вывела его из душевного равновесия? Оссилеге был невысокого роста, жилистый господин, обожавший белоснежные мундиры, на фоне которых так бросается в глаза его коллекция медалей и орденских ленточек. Этот суховатый, заносчивый моряк отличался нетерпеливостью, шла ли речь о людях или каких-то предметах. На первый взгляд это была опереточная карикатура на адмирала. А между тем Люку никогда еще не приходилось встречать другого такого решительного, хладнокровного командира. Находясь в обществе адмирала Оссилеге, надо было быть постоянно начеку.
