Альфред Ван Вогт - Пешки ноль-А

– Это сообщение до конца не проверено, ваше превосходительство.

Энро помрачнел.

– Но его достаточно, чтобы связать меня по рукам и ногам.

Священник холодно заметил:

– Хорошо еще, что Лига не открыла вашу слабость и не заявила, что Риша на одной из тысяч ее планет.

Диктатор не ответил, но вскоре рассмеялся, подошел и положил руку на плечо собеседника.

– Старина Секох, – сказал он саркастически.

Первосвященник сжался в комок, но в следующий момент преодолел замешательство и скривился в недовольной гримасе. Энро захохотал.

– Что случилось?

Секох мягко, но сильно освободился от тяжелой хватки.

– У вас есть еще поручения ко мне?

Диктатор перестал смеяться и задумался.

– Я еще не решил, что сделаю с этой звездной системой, но я чувствую раздражение каждый раз, когда вспоминаю, что там убили Торсона. И я хочу знать, почему нас разбили. Тут что-то не так.

– Расследование уже идет, – сказал Секох.

– Хорошо. Теперь о сражении.

– Довольно дорогое для нас, но с каждым днем все более успешное. Желаете взглянуть на цифры потерь?

– Да.

Один из секретарей вручил Секоху бумаги, тот молча передал их Энро. Госсейн наблюдал за лицом диктатора. Возможности ситуации, в которой он оказался, с каждой минутой становились все шире. Это, должно быть, то самое сражение, на которое ссылались Кренг и Патриция: девятьсот тысяч военных кораблей, титаническая битва в Шестом Деканте.

Декант? Он подумал возбужденно: «Галактика имеет очертания гигантского колеса…» Очевидно они разделили ее на «деканты» для удобства определения координат звезд и планет.

Энро раздраженно отдал бумаги своему советнику. Его глаза злобно сверкали.

– Я еще не решился окончательно, – медленно сказал он. – Ведь у меня все еще нет наследника.

– У вас свыше двух десятков детей, – заметил Секох. Энро словно не слышал его.

– Священник, – сказал он, – прошло четыре года с тех пор, как моя сестра, назначенная древним обычаем Горгзида быть моей единственной законной женой, пропала. Где она?

– Нет никакого следа, – ответил Секох. Энро угрюмо посмотрел на него и мягко сказал:

– Друг мой, она всегда нравилась вам. Если я подумаю, что вы утаиваете информацию… – Он остановился и видимо что-то уловил в глазах собеседника, потому что поспешно сказал со слабым смехом: – Хорошо, хорошо, не злитесь. Я ошибся. Конечно, ваш сан не позволил бы вам сделать этого. А, во-вторых, ваша клятва…

Казалось, Энро убеждает самого себя. Он замолчал и через минуту холодно закончил:

– Я позабочусь о том, чтобы мои дочери, которых родит Риша, не обучались на планетах, где насмехаются над обычаем брака между братьями и сестрами.

Ответа не последовало. Энро в упор, тяжело смотрел на Секоха. Казалось, он забыл о присутствии других. Он резко сменил тему.

– Я еще могу остановить войну. Члены Галактической Лиги сейчас собираются с силами, но они пойдут мне навстречу, если я проявлю малейшую готовность остановить битву в Шестом Деканте.

Священник был спокоен.

– Принципы Вселенского Порядка и Вселенского Государства выше эмоций отдельного человека. Вы не посмеете отступить перед жестокой необходимостью. – Его голос был подобен металлу. – Не посмеете!

Энро не смог взглянуть в его глаза.

– Я еще не решил, – повторил он. – Если бы моя сестра была здесь, я выполнил бы свой долг…

Госсейн уже не слушал. Так вот в чем дело! Вселенское Государство, контролируемое и подчиняющееся военной силе.

Это была древняя мечта человека. И много раз судьба давала ему иллюзию успеха. На Земле несколько империй достигли господства фактически во всех цивилизованных областях своего времени. И в течение жизни нескольких поколений обширные территории сохраняли свои искусственные связи, искусственные потому, что приговор истории, казалось, всегда сводился к нескольким фразам в учебниках: «…новый правитель не имел мудрости своего отца…», «…восстание масс…», «…национально-освободительные движения против ослабленной империи подорвали…» Были даже сформулированы законы разрушения империй. Детали не имели значения.

В самой идее Вселенского Государства не было ничего плохого, наоборот, это была прекрасная идея, но люди, мыслящие таламически, никогда не смогут создать больше поверхностного вида такого государства. На Земле ноль-А философия победила, когда примерно пять процентов населения обучились ее принципам. Тогда и было создано единое земное государство. Для галактики было бы достаточно трех процентов ноль-А населения. Только тогда, но не раньше, Вселенское Государство стало бы осуществимой идеей.

Поэтому эта война была обманом. Она не имела смысла. В случае победы Энро Вселенское Государство просуществует в течение жизни одного, максимум двух поколений. А затем управление психически нездоровых людей, построенное на эмоциональных реакциях, приведет к заговорам и восстаниям. То есть миллиарды людей будут погибать только за то, чтобы неврастеник получал удовольствие, заставляя нескольких высокородных дам купать его каждое утро.

Этот человек был только неврастеником, но война, которую он развязал, была маниакальной. Ее необходимо остановить.

В одной из дверей поднялась суматоха, и мысль Госсейна оборвалась. Женский голос прокричал:

– Конечно, я могу войти. Неужели вы посмеете не дать мне увидеться с братом?

В этом яростном голосе было что-то знакомое. Госсейн повернулся и увидел, что Энро бежит к двери, расположенной в дальнем конце комнаты напротив громадного окна.

– Риша! – закричал он, и в его голосе было ликование.

Сквозь влажные глаза Ашаргина Госсейн увидел их встречу. С девушкой был стройный мужчина. Когда они подошли, Энро подхватил девушку на руки и крепко прижал к груди. Но взгляд Госсейна привлек спутник Риши.

Это был Элдред Кренг. Кренг? Но тогда девушка должна быть… Он повернулся и вытаращил глаза, когда Патриция Харди капризно сказала:

– Энро, отпусти меня. Я хочу представить тебе моего мужа.

Диктатор замер. Он медленно опустил девушку и медленно повернулся, чтобы взглянуть на Кренга. Его гибельный взгляд встретился с карими глазами ноль-А детектива.

Кренг улыбнулся, словно не подозревая о враждебности Энро. Что-то сугубо индивидуальное было в этой улыбке и его манерах.

Выражение на лице Энро изменилось. Сначала он выглядел недоуменным, даже испуганным, затем раскрыл рот, собираясь что-то сказать, когда краем глаза заметил Ашаргина.

– О! – сказал он. Его манеры радикально изменились. Вернулось самообладание. Властным жестом он подозвал Госсейна. – Идемте, мой друг. Я хочу вас использовать, как офицера для связи с Великим адмиралом Палеолом. Скажете адмиралу…

Он двинулся к ближайшей двери. Госсейн поплелся за ним и оказался в комнате, которую ранее принял за военный штаб. Энро остановился возле одной из кабин искривителя пространства. Он взглянул на Госсейна.

– Скажете адмиралу, – повторил он, – что вы мой представитель. Здесь ваши полномочия. – Он протянул тонкую металлическую пластинку. – Теперь сюда, – сказал он и двинулся к кабине.

Слуга открыл дверь транспортного искривителя пространства, как уже догадался Госсейн. Он в замешательстве шагнул вперед. У него не было желания именно сейчас покидать двор Энро. Он еще не выяснил всего, что хотел. Если бы он остался, он мог бы узнать еще очень многое. Он остановился перед дверью кабины.

– Что я должен сказать адмиралу? Энро расплылся в улыбке.

– Кто вы, – мягко сказал он. – Представьтесь. Познакомьтесь с генеральным штабом.

– Понятно, – сказал Госсейн.

Он понял. Ашаргин выставлялся на показ военным. Энро, должно быть, предполагал оппозицию со стороны высших офицеров, поэтому он давал им возможность посмотреть на принца Ашаргина, слабого и безвольного, и понять всю безнадежность рассчитывать на него – единственного, кто имел законные права на власть и народную поддержку.

Госсейн еще колебался.

– Этот транспорт доставит меня прямо к адмиралу?

– Он имеет только один запрограммированный путь. Он отправит вас туда и вернется обратно. Счастливо.

Госсейн ступил в кабину, не сказав больше ни слова. Дверь закрылась за ним. Он сел в кресло управления, немного помедлил, – в конце концов, Ашаргин не мог действовать быстрее – и передвинул рычаг управления.

И тотчас понял, что свободен.

VI

Дети, инфантильные взрослые и животные «отождествляют» события. Когда человек реагирует на новую или изменившуюся ситуацию так, будто она осталась старой или неизменившейся, говорят, что он отождествляет событие. Это аристотелев подход к жизни.

Свободен. Свободен от Ашаргина. Снова стал собой. Как он узнал это? Казалось, осознание пришло из каждой клеточки его существа. Благодаря личному опыту телепортации с помощью дополнительного мозга, ощущение перемещения было знакомым. Он почти не почувствовал движения. Даже темнота казалась неполной, как будто его мозг не переставал работать.