Оксана Велит - Спускаясь к звездам
Кое-кто из дикарей даже успевал пальнуть по странникам, прежде чем получал своё, но бронекостюмы надежно защищали своих хозяев от серьезных повреждений. Ное уже не считал противников – он знал, что расправится с каждым, кто высунет нос из пещеры.
Но тут произошло непредвиденное. Из шахты, неся перед собой дымящиеся покрышки, выскочило пять человек в серо-зеленых бронекостюмах. Ное потребовалось несколько секунд, чтобы распознать в носителях галактической брони дикарей – форма, снятая с чужого плеча, сидела на них плохо, терморегуляторы и защитное поле шлемов были отключены. Но этого короткого замешательства дикарям хватило, чтобы сориентироваться и открыть огонь. Ное как мог отстреливался, выкрикивая проклятия и восславляя Магистрат. В дыму, застилавшем глаза, в атональной симфонии выстрелов и предсмертных стонов он не заметил, как кто-то подкрался сзади и что было духу ударил его между лопатками. Ное упал на колени, и свет перед глазами померк.
Первое, что он почувствовал, когда очнулся, была прохлада, приятно окутывающая все тело. Мышцы ныли, но пошевелиться Ное не смог – запястья и лодыжки были туго стянуты шершавой веревкой, больно впивавшейся в кожу. Спиной и затылком он почувствовал холодную железную поверхность – часть какой-то конструкции, к которой его привязали. «Значит, они раздели меня,» – подумал Ное.
Когда глаза привыкли к полумраку, он обнаружил, что сидит у стены просторного каменного зала. Прямо перед ним начинались параллельные рады деревянных скамеек, тянущиеся к темному проему в противоположной стене. На скамейках сидели дикари – десятки дикарей. Среди них были женщины и дети. Некоторые спали, другие стояли на коленях, молитвенно сложив ладони перед собой, третьи стояли, прислонившись к стенам, на которых висели разновеликие деревянные кресты. На выложенном мозаикой потолке мерцали отблески факелов и керосиновых ламп. Тоина нигде видно не было, и Ное решил, что его убили в схватке.
Заметив, что пленник очнулся, дикари уставились на него с тревожным любопытством – никто не решался подойти ближе, матери покрепче прижимали к себе детей. Наконец, от группы дикарей, стоящих у входа, отделился высокий широкоплечий брюнет – бронекостюм был небрежно наброшен на его плечи задом наперед, распахнутый на груди. Землянин вплотную подошел к Ное и, наклонившись, приблизил к нему лицо. Странника обдало волной тяжелого смрадного дыхания; желтые глаза, в которых метались искры безумия, заглянули в самую глубину его сущности.
Дикарь ухмыльнулся и что-то громко сказал на неизвестном наречии. По залу прокатился ропот, все замерли в ожидании продолжения. Землянин выпрямился и повернулся к собравшимся в зале. Он стоял так близко к Ное, что тот с легкостью уложил бы дикаря одним ударом, если бы не был связан.
– Хочешь показать свое превосходство? – прорычал Ное, – Ну ничего, я еще поджарю тебя, когда освобожусь. Тогда посмотрим, как ты будешь кривить рожу.
Землянин не обратил внимания на реплику странника, а может и вовсе не услышал – он был полностью поглощен собственной речью, обращенной к собравшимся. Ное не разбирал ни слова, но по интонациям и размашистым жестам говорящего понимал, что речь идет о нем. Голос дикаря то взлетал под потолок, то понижался до шепота, то повисал звенящим в воздухе вопросом, после которого по залу прокатывался одобрительный гул.
Наконец, дикарь замолчал. Несколько секунд он стоял без движения, купаясь в трепете и восхищении аудитории, затем метнулся к стене и сорвал с нее деревянный крест. Снова приблизившись к Ное, землянин что-то сказал и сунул крест ему в лицо. Странник почувствовал запах гниющего дерева, почти ощутил кожей его шершавую поверхность. Ожидая удара, он как мог отвернулся и зажмурился.
Казалось, дикарь только этого и ждал – повернувшись к толпе, он издал торжествующий клич. Присутствующие снова загудели, из разных концов зала начали раздаваться воинственные негодующие выкрики. Ное дернулся, пытаясь вырваться из пут, но тщетно – веревки еще сильнее впились в запястья.
Несколько дикарей поднялись со своих мест и, встав слева от Ное, раскрыли небольшие черные книги. Монотонно полились слова – сплетение трех голосов, хором повторяющих какой-то текст на лающем и остром как клинок наречии одновременно убаюкивало и поднимало из глубины сознания первобытный страх.
Дикарь в бронекостюме ненадолго исчез из поля зрения Ное, но вскоре снова появился – с ножом в руках. Это не был ни видавший виды боевой нож, ни обычный хозяйственный – дорогая лакированная рукоять и гравировка на сияющем лезвии указывали на то, что кто-то заплатил за это оружие немалую сумму и очень бережно к нему относился.
По взгляду желтых глаз дикаря Ное понял, что тот готовится получить огромное удовольствие от предстоящих событий. Странник сцепил зубы и пообещал себе во что бы то ни стало не закричать. Во время пехотных операций он повидал всякого и не раз бывал ранен, но еще ни разу не чувствовал такого отчаянья и беспомощности.
«Нельзя… нельзя показывать им мою слабость, галактическое сообщество никогда не встанет на колени перед дикарями, – мысли метались в голове Ное как испуганные золотые рыбки. – Нет, не может быть, чтобы я вот так умер. Я обязательно выберусь и расквитаюсь с ними. Особенно с желтоглазым. Он будет просить у меня пощады на всех языках, прежде чем…»
А потом пришла боль. В первый миг она даже принесла облегчение, вырвав Ное из сонного оцепенения, вызванного монотонным чтением молитв. Но после начался кошмар. Дикарь сделал на груди Ное четыре надреза, вместе образовавших квадрат. Затем начал медленно, поддевая кожу тонким острым лезвием, отделять её от плоти. Странник сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и зарычал. Каждый миг был более мучителен, чем предыдущий – только Ное начинало казаться, что хуже быть уже не может, его грудь разрывалась новой вспышкой боли.
Голоса, читающие молитвы, становились все громче, вот-вот готовые зайтись в истерике. Дикарь, учинявший расправу, сделал последний рывок, и лоскут срезанной кожи остался у него в руке. Он поднял этот трофей высоко над головой и, повернувшись к залу, издал ликующий возглас. Толпа ответила неоднородным гулом.
Сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, Ное заметил, что земляне начали вставать со своих мест и двигаться в его сторону, все плотнее сжимая кольцо. Как шакалы обступившие поверженного льва, они собрались вокруг пленника – их лица были перекошены от злости и отвращения, будто нелепые карнавальные маски.
Дикари что-то выкрикивали, делая резкие выпады в сторону странника, словно пытались его клюнуть. Ное не знал языка, на котором говорила эта кучка землян, но различал в их репликах одно повторяющееся слово – «зло». Земляне выплевывали это слово, вкладывая в него всю возможную ненависть, множили его на разные голоса, и оно, отраженное от сводчатого потолка, градом сыпалось на голову Ное.
Одна землянка отделилась от толпы, вплотную подскочила к страннику и с размаху залепила ему пощечину, вложив в удар все свое отчаянье. Из глаз дикарки брызнули слезы, она уронила лицо в ладони и начала всхлипывать, будто жертвой пыток и глумления была она, а не пленник. Этот первый удар стал для остальных стартовым сигналом. Ное начали бить кто чем дотянется – пощечины, зуботычины, удары ногами в корпус слились в единый стихийный шквал; даже дети норовили ударить странника или хотя бы плюнуть в него.
Ное все еще держался и не кричал, но его сознание затуманилось от боли, и контролировать себя становилось все труднее. Казалось, земляне не успокоятся, пока не забьют пленника до смерти, но стоило желтоглазому повысить голос, призывая толпу к порядку, как собравшиеся отступили, тяжело дыша. На этот раз они не стали рассаживаться по местам, а лишь сделали несколько шагов назад, освободив немного пространства.
Желтоглазый ступил в образованный полукруг, держа в руках факел и железный прут. Он вызвал одного из толпы и торжественно вручил ему факел. Потом занес над огнем кончик прута и подождал, пока тот раскалится докрасна. Он делал все нарочито медленно, по крупице взращивая в Ное страх и, как струну, натягивая до звона ожидание неизбежного. Затем подошел к пленнику и начал водить перед ним орудием пыток, будто примеряясь, с какой части тела начать. Желтоглазый выглядел спокойным и уверенным, словно проделывал такое уже далеко не в первый раз. Толпа на заднем плане притихла в ожидании зрелища. Некоторые отворачивались, не желая иметь ничего общего с происходящим, но никто не посмел остановить желтоглазого.
Наконец, дикарь принял решение и, взяв Ное за подбородок, нацелил раскаленный кончик прута ему в глаз. Спустя секунду Ное нарушил данное себе обещание и закричал. Он просто открыл рот и выпустил наружу весь ужас и всю боль, разрывающую его изнутри. В этом пронзительном вопле потонул другой резкий вскрик, изданный ворвавшимся в зал землянином.
