Владимир Брайт - Вечность в объятиях смерти
Находись Чарли чуть ближе, смог бы протянуть руку и поймать на лету пролетающую мимо «пчелку».
— Поймать пулю. — Индейца развеселила дикая мысль. — Пускай даже пластиковую. Наверное, это ужасно весело, ведь…
— ВЫСОКОУРОВНЕВЫЕ НОЙМЫ!
Поглощенный созерцанием необычного зрелища, он забыл что стрелок и жертва находятся в комнате. Аточнее, на кухне, где Чарли валялся с тех пор, как единственный в мире человек, которого индеец считал другом, отправился на верную смерть, пытаясь спасти их обоих.
Договор с торговцем имплантатами.
Ограбление банка.
Оружие парализующего действия.
Высокоуровневые ноймы.
Не нужно обладать заоблачным интеллектом, чтобы попытаться в общих чертах восстановить картину происшедшего.
По каким-либо причинам ограбление не состоялось, и взбешенный дядюшка Том послал вышибал вернуть долг. Наверняка доверил грязное дело конченым отморозкам. «Лучшими из худших» заслуженно считались живодеры из «Т.Ч.К.». Скорее всего, пришли именно они. Два или три высокоуровневых подонка. Может, в компании киборга. От трупов нет пользы, поэтому должников постараются взять живыми. Не получится вернуть потерянные деньги — хоть «позабавятся» с пленником.
На самом деле смерть не всегда зло. Попадая в руки садиста, начинаешь понимать, что порой она — избавление. От всего того, что так или иначе связано с жизнью.
Сейчас именно тот самый случай, когда быстрый конец был наилучшим вариантом.
Для всех…
Судя по тому, что увидел Чарли, ситуация складывалась хуже некуда. Индеец лежал, глядя на застывший кусок пластика, понимая, что даже при всем желании время не повернуть вспять, а пулю не поймать.
Хотя…
Почему бы и нет?
Не попытавшись, не узнаешь наверняка. Сомнения — признак слабости. А он всегда презирал слабохарактерных трусов.
— Не удастся поймать пулю? Какая чушь! Делов-то! Начать и кончить. Главное, разобраться с остановившимся временем.
Как же сказал странный голос? «Твой час пробил»? Да. Точно. Все сходится. Час пробил. Но пока секундная стрелка не достигнет последней черты, его сердце не остановится.
Часы стоят. Сердце бьется.
Получается, время не властно над Чарли.
Вдох.
Пуля зависла.
Выдох. Ничего не изменилось.
Еще одна попытка повернуть голову — и вновь неудача.
— Проклятье! — я не могу здесь лежать вечно. Не могу и не хочу.
— Раз, два!!! Три, четыре!!! Чарли самый сильный в мире!!! — подбадривал отец сына, когда у того что-то не получалось.
Главный смысл наивной детской считалки заключался в том, чтобы поверить в себя. Для этого не обязательно становиться первым силачом. Нужно просто сказать: «У меня все получится». После чего сделать то, что еще минуту назад казалось невозможным.
— Раз.
— Обязательно.
— Два.
— Иначе.
— Три.
— И быть не может.
— Четыре.
Вдох.
— Чарли самый сильный в мире…
Выдох.
Ледяной панцирь, не выдержав мощного напора, треснул.
Пошел!!!
У меня получилось!!!
Подтянув колени к животу, Чарли переместил центр тяжести со спины на плечи, а затем резко выбросил ноги вперед. Где-то на периферии сознания промелькнула шальная мысль о том, как весело быть полубогом, обладающим властью над пространством и временем.
Наивные бредни вылетели из головы, как только индеец повернулся к стрелкам.
Их было двое. Разумеется, обаноймы. Вооружены «33» — «Зелау-З» двенадцатого калибра. Убийственная малышка со складывающимся прикладом и укороченным стволом.
Картечь диаметром 8,5 мм при стрельбе из такого оружия на дальности пятнадцать метров сопоставима по эффективности с пулей калибра 7,62. На трех-пяти метрах десяток картечин вырывают из тела кусок мяса, проделывая огромную дыру, сквозь которую можно, не напрягаясь, рассмотреть, что находится за спиной жертвы.
Обычный имплантат, способный отклонить пулю, в этом случае не помогает. В тело киборгов напихано столько железа, что они смогли бы выжить после такого выстрела. У ноймов и обычных людей шансов нет.
…стал полубогом…
Коварное время сыграло с Чарли жестокую шутку. Позволило вскочить на ноги, а потом запустило часы.
Тик. Так. Тик. Так.
Спать пора. Та-ра-ра.
Отбивают неспешный ритм ходики в детской комнате.
Тик. Так. Та-ра-ра.
Вот и кончилась игра.
Нойм тридцать девятого уровня удивился неожиданно возникшей перед глазами фигуре. Но, как и положено профессионалу, без промедления среагировал на опасность. БАХ.
В реальном мире пулю не поймать, а россыпь картечи, выпущенную в упор, — тем более.
Десять огненных метеоритов насквозь прошили живот индейца, легко и непринужденно низвергнув его с божественного Олимпа на грязный пол убогой каморки.
Раз, два!!! Три, четыре!!! Чарли самый…
Фонтан выплеснувшейся крови вместе с ошметками внутренностей оставил на выцветших обоях страшную метку — распустившийся бутон цветка смерти, увидеть который можно лишь раз в жизни.
Тело отбросило назад, ударило о стену, и только после этого, оставляя широкую кровавую полосу, оно медленно осело на пол. Кухня была совсем крохотная. Так что побежденный был в буквальном смысле слова повержен к ногам победителя.
…сильный в мире…
Убийца, собиравшийся сделать контрольный выстрел в голову, увидел, как у содрогающейся в конвульсиях жертвы пошла горлом кровь, и передумал. Слишком много чести — тратить пули на жалкую падаль.
— Метис оказался на редкость проворным. — В голосе нойма звучало веселое удивление. — Ты видел, как этот воняющий мочой зомби резко вскочил?
— Нет.
— Я тоже.
— Теряешь хватку, — усмехнулся напарник. — Я работал с первым. Заблеванный труп находился в твоем секторе. Кстати, он не метис, а скорее индеец.
— Без разницы кто, главное — сдох. А насчет работы — снимаю шляпу. Всадил в неповоротливую свинью дротик, став супергероем!
— На себя посмотри, молокосос! — весело рассмеялся тот, кто «чисто» сработал.
— Да иди ты.
— Сам иди.
Продолжая перебрасываться беззлобными шутками, они взяли за ноги парализованного пленника и волоком потащили тело к выходу. Основная часть работы была выполнена. Осталось закинуть добычу в багажник машины и отвезти на базу.
Даже если кто-нибудь увидит «погрузку», проблем не возникнет. На окраинах не принято вмешиваться в чужие дела. Тем более — вызывать полицию. Обычные патрульные сюда не заглядывают. Стражи порядка появляются в неблагополучных районах исключительно редко. И всегда в сопровождении штурмовых отрядов.
— Ты…
Голос доносился издалека, как будто кричали с противоположного берега широкой реки.
— Должен сделать выбор…
— Какой? — хотел спросить Чарли.
Но вместо этого открыл глаза — и увидел склонившегося над ним старика.
— Прямо сейчас, пока еще можешь.
— Чччч-то-о? — Клокотавшая в горле кровь мешала говорить.
— Сделать выбор, — настойчиво повторил охотник.
Индеец почувствовал, как начинает рваться тонкая нить, связывающая миры. В сознании завертелся калейдоскоп быстро сменяющихся образов и фраз.
— …недоносок оказался на редкость проворным…
— …ПОКА ЕЩЕ МОЖЕШЬ…
— …птички улетели…
— …теряешь хватку…
— …СТАТЬ НЕОТЪЕМЛЕМОЙ ЧАСТЬЮ…
— …девочки разбежались…
— …всадил в неповоротливую свинью дротик, став супергероем…
— …ЗЕМЛИНАШИХ ПРЕДКОВ…
— …сказка кончилась…
ВСАДИЛ В НЕПОВОРОТЛИВУЮ СВИНЬЮ ДРОТИК!!!
Из всего услышанного именно фраза о «неповоротливой свинье» оказалась ключевой, предопределив окончательный выбор индейца.
Старик ждал ответа.
Кровь стремительно покидала тело.
Странный голос смеялся над человеческой глупостью.
Чарли мог бы сказать: «Чтобы быть достойным памяти предков, нужно всегда оставаться человеком. У меня хватит сил на последний рывок. Рассвет подождет».
Мог, но не стал Объяснения не имеют значения. Главное — дать ответ. «Остаюсь» или «возвращаюсь». Неважно, что там, куда он собирался вернуться, его ничто не ждет. Стать сказочной птицей — прекрасно, но если для этого нужно потерять нечто важное, то, без чего он никогда не сможет летать, то лучше остаться.
— Я… Во… Воз… щаю…
Прежде чем ответить, старик посмотрел на восток, туда, где сонное солнце никак не могло решиться явить миру свой ослепительный лик.
— Воз… р… ща… юсь… — с огромным трудом повторил Чарли, решив, что охотник не понял с первого раза.
