Алекс Белов - Бифуркатор
- Судя по тому, в каком состоянии он вчера был, он ушёл, скорее всего, ночью или... - Отец оглядел кухню. - Или его похитили.
Мысль о том, что у нас в посёлке завёлся похититель детей, маньяк, убийца, не давали мне спать всю ночь. Что до матери и отца, так они и так не спали. Даже в три часа, когда беспокойная дрёма всё же выключила меня, я слышал, как папа с кем-то говорит по телефону.
Проснулся я в пять утра. Мне снилась окровавленная комната, тело брата и человек, у которого вместо лица размазанное пятно, ни дать ни взять Слендермен. Парень сверлил дрелью Андрюшку, а тот был уже мёртв. Во сне каждая капля крови казалась столь детальной, что я проснулся, задыхаясь, сразу почувствовав, как холодеют руки и ноги. Перед глазами всё ещё стояла оранжевая кепка человека без лица.
Как хорошо, что это был всего лишь сон...
И тут же мысли прерываются, когда я вижу в ночной тьме пустую кровать Андрюшки. Он всегда лежал там, с наступлением темноты, ни разу в жизни мама не отпускала его ночевать к друзьям. А сейчас опарыша в углу нет.
Я никогда не видел в брате что-то особенное. Ну мелкий такой человечек, любящий до-кучать и совсем без мозгов, но, чёрт, теперь его нет. Просто система жизни, алгоритм существования будто нарушился. Появилась пустота. Мне кажется, Андрюшка был всё равно что обувь. Когда ты идёшь по улице, и на тебе кроссовки, ты никогда не думаешь о том, какие они удобные и мягкие. Они просто есть. Всегда дожидаются тебя в прихожей, твоя нога забирается в них почти мгновенно, потому что ты привык к любимым кроссовкам. Но если вдруг они исчезнут посреди прогулки... алгоритм собьётся, ты будешь чувствовать неловкость, дискомфорт. Что-то подобное случилось и с исчезновением Андрюшки, только на каком-то другом уровне.
Я снова ложусь, но уже на другой бок, чтобы перед глазами стояла пустая кровать брата. Я сжимаю кулаки и шепчу:
- Ну давай же, опарыш, я знаю, ты сильный. Ты никуда не пропал. Ты должен вернуться завтра утром и сказать, что нечаянно уснул в лесопосадке. Попади в яму и сломай ногу, в конце концов, гадёныш, но вернись! Тебя не может не быть... не может...
Я засыпаю.
Просыпаюсь через четыре часа и сразу спускаюсь вниз. Гостиная пуста, на столе записка от мамы:
Ешь, что найдёшь. Уехали искать Андрея.
Так начались поиски моего брата. В тот день я съел всего лишь пару бутербродиков, и тут же начал звонить Стёпке. Почему-то меня захватывала мысль, как я рассказываю другу о случившемся!
Стёпку я разбудил.
- Опарыш исчез, - выпалил я. Меня хватило лишь на эти два слова, потом голос начал дрожать от волнения.
- Как исчез? - Голос Стёпки мгновенно пробудился.
- Ну... я... это...
Запинаясь, я рассказал другу события вчерашнего вечера. Стёпка долго молчал, а потом вдруг сказал такое, от чего я чуть не расплакался:
- Так а чего мы спим? Почему мы его не ищем!?
И мы действительно начали искать. Если взрослая команда начала с жилых районов, мы посчитали, что это глупо и рванули в лесопосадку и к Заводи. Я чувствовал, что вот сегодня, двадцать пятого июля, кто-то совершит героический поступок, скорее всего мы со Стёпкой. Найдём Андрюшку в яме со сломанной ногой, грязненького и голодного. Я уже видел перед глазами, как обнимаю опарыша и даю ему подзатыльник, а потом везу домой.
Вернулись со Стёпкой мы уже поздно. Голодные и уставшие. Объехали Заводь от грани-цы до границы, но никого не нашли. У меня в гостиной собралось шесть человек, среди них и тётя Марина. Бледная мама велит мне разогреть вчерашний ужин, и тут же исчезает к поисковой группе.
Кухня пахнет лекарствами, кажется, успокоительными. Я разогреваю картошку и уношу тарелку наверх. Ем в комнате. Хоть время ещё раннее, забиваюсь в угол между стеной и комодом и переписываюсь в аьске с Вероникой и Стёпкой. В голове царит хаос или пустота, или и то и другое.
Внизу то и дело вскрикивают голоса. В аське отвечаю редко, в основном смотрю в одну точку, и мне страшно. Вдруг Андрюшка уже мёртв.
Мёртв.
Само слово кажется иррациональным. Мёртв - это бывает с героями по телевизору, мёртв - это с персонажами из новостей, но в твоей жизни не может быть этого мёртва. Разве смерть - это не выдумка взрослых, которой пугают детей?
Я засыпаю на полу в сухом и жёстком углу. Проснувшись посреди ночи, проверяю аську, и перехожу на кровать. Там засыпаю в одежде.
На следующий день поиски продолжаются. Утром я просыпаюсь от звонка Стёпки, который зовёт меня в лес. Я снова не умываюсь, не чищу зубы, наскоро ем и на велик.
В тот день мы прошерстили лесопосадку, наткнулись на пару человек из поисковой группы. На сей раз искали долго, и только когда темнота совсем не дала ничего разглядеть, медленно побрели домой, покатывая справа от себя велосипеды.
- Чёрт, ты весь день ничего не ел, - говорю я Стёпке, сам ощущая дикий голод.
- Да фиг с ним, - отмахивается тот. - А вдруг за поворотом сейчас твой брат лежит и хрипит, а мы в самый последний момент развернёмся и уедем.
Я улыбаюсь. Стёпка, ты самый лучший дружбан на всём белом свете.
- По логике, - говорит он. - Если Андрюхи нигде нет в нашем районе, то выхода два. На КПП его ни в коем случае не пропустили бы, особенно без родителей, а особенно, если он исчез ночью. Значит, Андрей исчез, находясь внутри. Стену он тоже перелезть не мог.
- Да там перелезешь! - восклицаю я. - Даже если б он пролез три метра, он бы в колючей проволоке запутался.
- Вот-вот, - кивает Стёпка. - Значит, варианта два. Либо у нас в районе завёлся маниак, который держит твоего брата у себя, либо Андрюха ушёл через Заводь. И либо ушёл, либо... - Стёпка вздохнул. - Утонул. Хотя, есть ещё третий вариант, но он маловероятен.
- Какой? - спрашиваю.
- Что твоего брата похитили инопланетяне.
Во дворе я швыряю велик на газон и вбегаю в кухню. В этот день в гостиной всего три человека, не считая моих родителей. Отец на кухне, что-то разогревает в микроволовке. Увидев меня, он внезапно хватается за рукав моей футболки и встряхивает.
- Я не пойму! Мне и второго сына потом оплакивать!? На улице ночь, а ты где-то шля-ешься!
- Я... - слова теряются в горле, а отец отвешивает мне подзатыльник. Очень сильный подзатыльник. Я бы сказал, что это вполне можно назвать ударом, меня даже в сторону шкафа отшвыривает.
Мне больно и обидно, в проёме замечаю тётю Марину.
- Мы со Стёпкой Андрюху искали, - еле выдавливаю я. Чёрт, ну до чего ж всё-таки обидно. Отец никогда не поднимал на меня руку, и даже не кричал так серьёзно. А сейчас даже не извиняется. Достаёт из микроволновки тарелку с картошкой, швыряет на стол и рявкает:
- Ешь!
А потом уходит в гостиную. Он что, мне ужин готовил или свой отдал? Хочется унести тарелку наверх, но я боюсь разгневать родителей, поэтому неслышно приземляюсь на стул в кухне. Тётя Марина тут же садится рядом.
- Не расстраивайся, Артёмка, - шепчет она. - Сейчас такое время, что все на взводе.
Я хмуро жую хлеб. Аппетит пропал.
- Вы только Стёпку не наказывайте, - хрипло едва слышно говорю я.
- Нет, я же понимаю, он помогает другу, - улыбается тётя Марина.
И вдруг я начинаю плакать.
- Я хочу чтобы Андрюшка вернулся, - всхлипываю. - Куда этот идиот ушёл?
Тётя Марина меня обнимает, и я благодарю её. Она прячет от мира мои слёзы. Пусть и правдивые, но мне за них стыдно.
На следующий день, двадцать седьмого, Андрюшку объявили в официальный розыск. По району засновала полиция. Начался их трёхдневный поиск, но мы со Стёпкой всё равно патрулировали окрестности, теперь уже в районах близ лесопосадки. А двадцать восьмого к нам присоединился Серый. Он возил нас на машине по всему городку, а вечером мы со Стёпкой снова поехали в лесопосадку. Мы в ней уже каждое дерево обшмонали, но знаете же то чувство, когда кажется, что ты куда-то не заглянул, что-то пропустил, как раз то место, где умирает искомый тобой человек.
Последняя ниточка надежды лопнула, когда вновь с наступлением темноты мы возвра-щались домой.
- Сюда больше не поедем, - бурчу я.
- Почему? - спрашивает Стёпка.
- Ты логик! Подумай! - язвительно отвечаю.
Стёпка вздыхает.
