Андрей Лестер - Москва 2077. Медиум
– А откуда вы тогда знаете, кто я? – спросил я у брюнета.
– Мы в Москве видели, что люди разные бывают. А Светка, – кивнул он на ту девчонку, что вертела головой, – еще ни разу в Москве не была. Ей в диковинку.
– А вы где живете?
– В Орехово, – ответили они хором и засмеялись.
Воистину… мне повезло. Если в Орехово-Зуево нет дерганых, то появление Анфисы должно быть для местных событием. Кто-то да видел ее. И запомнил. Надо познакомиться с этими ребятишками поближе, решил я.
Жизнь рюкзачника приучила меня к изворотливости, выработала способность втираться в доверие – или, если выразиться помягче, налаживать контакты с людьми. Конечно, тихие – люди очень чуткие и проницательные, их не так просто обмануть, но я ведь и не совсем обманывал. Иногда сам себе не в состоянии был ответить, где заканчивался блеф и искусственная эмоциональная накачка, а где и вправду начиналось искреннее с моей стороны расположение и даже любовь.
Я подсел к ребятишкам и через пять минут уже знал, что голубоглазого брюнета в желтой майке зовут Игорем, гитариста Сашей и что все они были на Павловском озере, которое образовалось на окраине города пять лет назад и пополнялось бьющими из-под земли горячими ключами. «Наверняка на месте бывшей городской свалки», – подумал я, вспоминая, как бесследно таяли после Переворота горы отходов и как они на глазах зарастали травой или заполнялись прозрачной водой озер. Но подросткам я об этом не сказал.
Между прочим, вы знаете, как-то язык не поворачивается называть тихих тинейджеров подростками. Подросток – это что-то, на мой взгляд, отрицательное, такое, чем нужно переболеть. Жестокость, неуверенность в себе, прыщи. В общем, всякая гадость, особенно в сфере секса. А тихие были совсем другими. Никакого переломного возраста, никаких внутренних конфликтов, никаких страданий юного Вертера. Вот эти ребята, которые ехали со мной в электричке, они были похожи на молоденьких, еще не совсем окрепших и не закостеневших взрослых или, наоборот, на больших здоровых детей. Или, если еще точнее, они были похожи на породистых щенков крупных собачьих пород в возрасте примерно от восьми месяцев до года. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю.
Короче, я не стал портить им настроение, рассказывая о свалках допереворотной России, зато рассказал им историю, как меня ограбили в Секторе и как я там получил в глаз. Я придумал эту историю на ходу и пытался сделать ее нестрашной и смешной, но ребята не рассмеялись. Напротив, они помрачнели. Хотя и ненадолго.
– Да, мы знаем, что бывает в Секторе, – серьезно сказал Игорь, и я поспешил сменить тему разговора.
К тому моменту, когда мы подъезжали к станции Орехово-Зуево, я уже был уверен, что могу попросить моих новых знакомых разузнать для меня, не появлялась ли где в их городе дерганая девушка с косящим взглядом. И я бы так и поступил, если бы это было пару месяцев назад. Но в тот день я не смог этого сделать. Я знал, что они в считанные часы найдут Анфису. Но я не знал, во что это может вылиться и как это отразится на этих замечательных ребятишках. В какую беду они могут попасть из-за меня. Так что я не стал просить их ни о чем.
Когда поезд стал притормаживать, я задумался, что делать дальше, и ребята заметили, как я погрустнел.
Наперебой они начали приглашать меня в гости, пожимать руки и хлопать по плечам. Я кивал, говорил «ладно, ладно, спасибо», а потом, когда мы все уже встали, чтобы идти к выходу, спросил:
– Кстати, а нет ли у вас в городе гостиницы?
– Как нет? – загалдели они. – Конечно, есть!
А Света, которая никогда не была в Москве и не видела дерганых, вдруг громко сказала:
– А моя сестра, между прочим, тоже никогда не была в Москве, но ТАКОГО человека видела! Точнее, такую женщину. И как раз в гостинице!
Сердце у меня екнуло, и в тамбуре я пробрался поближе к Свете.
– Как интересно, – сказал я, стараясь при этом казаться равнодушным. – Наверное, это было очень давно, еще в самом начале.
– Нет, это было на этой неделе, – сказала Света и тут же, увидев на платформе мальчика с кошкой на руках, напрочь забыла обо мне. – Пушистик! – закричала она, бросаясь к мальчику и обнимая их вместе с котом. – Ты тоже пришел меня встречать?
Остальные обступили меня на платформе и стали требовать, чтобы я позволил им провести меня к гостинице. Когда мне удалось объяснить, что я хочу прогуляться один, они стали наперебой рассказывать мне, как туда добраться. Причем девочки показывали в разные стороны, что заставило меня против воли улыбнуться. Несмотря на Воздействие, подумал я, женский пол все-таки сумел сохранить такие милые человеческие черты, как, например, географический идиотизм.
Но тут гитарист Саша вырвал из блокнота листок и, положив его на свою гитару, которую держали в этот момент две его подружки, быстро начертил мне толковую схему.
Я с некоторым сожалением распрощался с замечательными ребятами, перешел по мостику на другую сторону железнодорожных путей, поправил на спине рюкзак и отправился в одинокое плавание по улицам незнакомого города, погружающимся в теплую сентябрьскую ночь.
4
Нашла ли Анфиса оружие? Успела ли его применить? Или, может быть, передумала? А если нашла, но не передумала и не успела, то не лучше ли держаться от нее подальше, вместо того чтобы нарываться на встречу с ней?
И что именно она могла найти в Тихом мире? Как использовать? Есть ли у нее опыт в обращении с оружием?
С тех пор как пистолеты, автоматы и пушки перестали стрелять, словно кто-то отменил физические законы горения пороха и выталкивания куска металла из цилиндрического пустотелого устройства давлением газов, оружие стало простым, как в старину. Вместо «макаровых» и ТТ, авианосцев и самолетов-невидимок с ядерными ракетами на борту теперь можно было использовать разве что лук и стрелы, кинжалы и шпаги, топоры, дубинки, копья и боевые колесницы с двухметровыми лезвиями по сторонам, рассекающими граждан на части. Не так разрушительно, как раньше, конечно, но в умелых руках больше, чем достаточно.
Я не говорю, что этим всем пользовались. Я говорю, что если бы вдруг настала нужда, то оружие могло бы быть только таким. А насчет колесниц – это я вообще прямо сейчас придумал. Ни о каких колесницах никто, конечно же, и слыхом не слыхивал.
В Тихой Москве оружие против человека не применялось годами, но за пределами, в особенности в Секторе, могло случиться всякое.
Так, например, Адамова, мужа Надиной подруги, человека чудовищного здоровья и большого, я был в этом уверен, воинского опыта, при помощи нехитрого набора металлических дротиков превратили этой весной фактически в отбивную. Неизвестно, что и почему с ним произошло, но то, что он выжил, было чудом. И между прочим, маленькая секретарша Анфиса вполне может быть как-то с этим связана.
Со слов Нади, она появилась в школе приблизительно в то время, когда Лена, жена Адамова, призналась, что ее муж умирает от жутких ран. Так что еще неизвестно, чего эта грудастенькая девчонка с косящими глазками успела там, в Секторе, понасмотреться. А главное, чему успела научиться. Кто ее знает, может, она какой-нибудь ниндзя под прикрытием.
Да, а насчет оружия… были, конечно, и более, скажем так, современные образцы. «Современные», признаюсь, звучит не очень хорошо в наших условиях. Даже прямо скажу – плохо звучит. Что в самом деле может означать это слово, если технологическое время совершило рывок в обратном направлении? Что есть современное? Новое или хорошо забытое старое? Попытка плыть против течения времени, которое и так уже само по себе повернуло вспять? Прошло пять лет, а все равно каждый раз, стоит мне задуматься над этим, как мозги заворачиваются набекрень.
Короче, были еще и разные электрические приспособления, и даже какое-то современное (вот, опять это дурацкое слово!) изобретение – охранники в Секторе иногда носили его в небольших круглых футлярах, прикрепленных к поясному ремню. Но что это за футляры, что там внутри, как оно действует, я не знал. Несколько утешало то, что в Тихом мире такие футляры не водились и достать их было нельзя.
Вот с такими мыслями я подходил к гостинице.
Гостиницы были почти в каждом большом поселке, не говоря уже о городах. Они появились приблизительно через полгода после Переворота, и все были устроены одинаково. Но совсем не так, как в старые времена.
Во-первых, в отличие от отелей, которые тоже кое-где сохранились, они были бесплатными. Ну а во-вторых – действовали по принципу охотничьего домика. То есть поселяющийся человек находил в номере все нужное для жизни, включая даже кое-какие продукты и лекарства, но и сам должен был, уходя, что-нибудь оставить для других. За собой принято было убирать, постели жильцы застилали сами, так что персонала в гостиницах было, как правило, мало, работники следили за общим состоянием здания, делали в номерах генеральную уборку, стирали белье, и в обычное время их видно не было, и казалось, что гостиница живет как бы сама по себе.
