Александр Доронин - Утро новой эры
Возле ящиков с провиантом валялись изуродованные трупы.
— Зверье, — с трудом выговорил майор.
— Может, и зверье, Сергей Борисыч, — сказал Богданов, догнавший их со своим отрядом у самых ворот. — Но Иваненко-то правильно порвали.
— Ты что несешь?
— Мы тут разговорили одного аборигена. Он сообщил кучу интересного. На третий день тут бойня была. То ли беженцы попытались прорваться на базу, то ли приходили под стены еду выпрашивать. Кто-то самый смелый попытался перелезть через забор. Думали, не будут стрелять. А когда ударили из пулеметов, толпа побежала… Часть тел они свалили в овраг, а еще больше оставили лежать.
Демьянов слушал молча.
— Это еще не все. Через неделю, когда уже было темно, беженцы вернулись. Когда очень хочется жрать, про страх забываешь. И напоролись на минное поле. Уж не знаю, когда наши друзья его успели развернуть, но нам очень повезло, что снега нападало много, и что он не рыхлый.
«А мы ходили по их телам, — подумал Демьянов. — И по неразорвавшимся минам. Да, повезло. Но с машинами надо быть поосторожнее»
Он думал, что все, что можно, уже пережил и увидел. Ан нет. Перед его мысленным взором возникла толпа худых как скелеты людей. Они сгибались, пошатывались от ветра. Передние ряды шли, проваливаясь по колено, но задним доставалась протоптанная дорожка; тысячи пар ног приминали снег, оставляя за собой почти чистое шоссе. Но ненадолго — буран сделает свое дело. Идти нелегко. Слабые отстают: то один, то другой спотыкается, кое-кто валится как сноп на обочину. Некоторые не могут подняться, но никто за ними не возвращается. Вот уже до забора осталось всего ничего…
Луч прожектора режет глаза как ножом — их заметили. С той стороны ограждения тепло одетые и сытые люди не стреляют, а лишь смотрят и ждут.
Вот раздается первый взрыв. Толпа откатывается назад, воя от ужаса и боли. Падают иссеченные осколками — мертвые и искалеченные. Из-за забора слышны смех и подначивания. Да, психика вещь такая. Она защищается как умеет, майор это знал по себе.
Потом отдельные выстрелы, которые уже не нужны. Беженцы и так бегут. Толпа разбегается и исчезает, чтоб через несколько часов или дней попытать счастья в другом месте. Выбора у них все равно нет. Когда они удаляются, несколько бойцов-контрактников, опасливо оглядываясь, проходят вдоль дороги. Трупы не обыскивают. Легкораненых добивают прикладами и штыками, хотя патронов у них еще много. На тяжелых даже не тратят сил.
И вот в один прекрасный день вся эта дрянь взлетела на воздух. Наверно, бог все-таки где-то там есть. И банда ошалевшего от собственной наглости сброда добивает тех, кто уцелел. Может, и банда из числа тех же беженцев. Да и как определишь грань?
Майор вспомнил, как еще ребенком прочитал в одной книжке про поедание мяса травоядными. Да, такое бывает. Северные олени, когда им не хватает кальция, едят птенцов полярной чайки. Овцы, кролики, даже маленькие зерноядные птички могут от бескормицы лизать кровь.
Ворвавшиеся на склад топтали и били военных ломами и лопатами, превращая тела в кровавую кашу, развешивали на арматурах забора как елочные игрушки. Остатки осажденных заперлись в трех складах и держались некоторое время, пока нападавшие не высадили ворота бульдозером.
— Ладно, хватит сопли жевать. Давайте определим фронт работ.
Разведгруппе Богданова поручили продовольствие. Разведгруппа Колесникова занялась материальными ценностями, топливом и транспортом.
В одном из уцелевших гаражей нашлись два армейских грузовика «Садко» и две армейских машины МТЛБ[6], правда, со снятым вооружением. На территории части обнаружились автоприцепы и трактора ДТ. Вместе с их собственным транспортом этого должно было хватить, чтоб перевезти если не все, то хотя бы половину того, что было на складе. А МТЛБ или «маталыга», как ее еще называют — вообще бесценная вещь. Теперь у Убежища впервые появилась боевая техника. Остается только поставить на них пулеметы Калашникова в танковом исполнении, и с бандами можно будет разговаривать по-другому.
Чтобы не стоять без дела, Демьянов включился в переноску тяжестей. Они выносили коробки на асфальтированную площадку перед складом. Снаружи уже рычали дизеля — это маневрировали среди развалин, оставляя борозды в снегу, грузовики и тягачи. Как только подъехал первый из них, началась погрузка.
— Двести восемь единиц, — сказал Колесников, вернувшийся с осмотра трофейного оружия. — Пять «Утесов», один «Корд». Ну и так, по мелочи, много. Один мой любимый АГС-30[7]. Выстрелы для него. «Семерки», двенадцать цинков, «пятерки» десять. Ну и для крупняка семь, один, правда, неполный. Гранат тоже немало. Милые такие, ручные. Нашли бы больше, да некогда трупы шмонать.
То, что они нашли, было сущими крохами, хорошо если одна двадцатая от того, что могло быть у части. Похоже, после взрыва, подозрительно похожего на ракетный обстрел, между защитниками произошла свара, и часть уцелевших ушла в неизвестном направлении, забрав лучшую технику, в том числе инженерную — кто бы иначе расчистил им дорогу? Погрузили в несколько грузовиков боеприпасы, прихватили с собой и пару автоцистерн — всё армейское кушает соляру с большим аппетитом. Но оставшиеся все равно должны были быть полными дундуками, иначе эти махновцы бы не прошли.
С другой стороны, и это оружие — клад. Майора очень порадовали пулеметы, но еще больше — станковый гранатомет. Это был просто отрыв башки. Их счастье, что бандиты или не умели им пользоваться, или просто не успели до него добежать.
— «У наших были пулеметы. Сведи-ка с пулеметом счеты…», — промурлыкал он себе под нос, проходя вдоль борта последнего «Урала».
— Смотрю я на вас, Сергей Борисович, и дивлюсь, — Богданов, оказывается, все слышал. — Маскируетесь под солдафона, но иногда выражаетесь как натуральный интеллигент. Киплинга вон цитируете.
— Да какой я интеллигент, Вова. Могу и в морду дать. Просто было время в жизни, когда книжек читал много. Потому что больше делать было нечего. Разве что пить. Так-то.
— Товарищ майор, — подбежал боец, отправленный на чудом уцелевшую вышку, чтобы следить за окрестностями. — По шоссе идет колонна. Будут здесь через пятнадцать-двадцать минут. Пешая колонна, — уточнил он.
«Да уж не конная».
— Сколько их?
— Много. Тысяча, а может, полторы.
— Пойдем, поглядим, — позвал майор с собой командиров групп и обернулся к грузчикам: — Берите самое ценное сейчас. Второго рейса может не быть.
Они по очереди вскарабкались по лестнице и оказались на шаткой деревянной площадке. Майор навел бинокль на уходившую вдаль ленту дороги и поежился.
— Вот зараза, — пробормотал он, передавая Богданову бинокль. — Заканчивайте и быстрее заправляйте машины. Надо сматывать удочки, через четверть часа тут будет пол-Новосибирска.
Майор понял, с кем им предстоит воевать. На них шла толпа, но это была не бандгруппа. Там были женщины, дети и больные. Оружия не было видно ни у кого, и от одного взгляда на тощих, как узники Бухенвальда, людей, сердце разрывалось.
Демьянов смотрел, как грузчики из Убежища лихорадочно переносили мешки в машины, в нем нарастал глупый и смешной протест. Он давил его, загонял вглубь, но тот упрямо рвался наружу. Чувствуя, как боль в груди становится все острее, Демьянов облокотился на колесо. К счастью, никто не видел, как исказилось в этот момент его лицо, а через мгновение он сумел взять себя в руки. Но в ушах шумело, перед глазами было темно, хотя кругом мелькали фары и огни фонарей.
— «Утесы» есть, удержимся, — издалека донесся голос Колесников.
— Отставить пулеметы, — максимально твердо произнес майор. — Второй рейс нам все равно не сделать. Берем, что погрузили, и уходим.
Глава 3. Засада
В тот день они сорвали банк. К ним перешло почти триста тонн продуктов — крупы, мука, овощи, растительное масло, консервы, сладости. Этой едой можно было кормить большой город пару дней или маленький — в течение месяца. У людей из Убежища аппетиты были еще скромнее, значит, им хватит на полгода. Пока холод будет им союзником. Вокруг, куда ни плюнь — природный холодильник.
Они не выгребли склады подчистую — часть еды была признана малоценной, другая забракована как подпорченная. После термической обработки и за отсутствием альтернативы эти сосиски, салями и «докторская» сгодились бы, но как раз сейчас у них альтернатива была. Показательно, что даже когда эти мясопродукты начали попахивать, хозяева склада не отдали ни ящика беженцам, умирающим в нескольких километрах от базы. Может, боялись высунуть нос за периметр, а может просто душила жаба.
Теперь, уезжая, волей-неволей пришлось оставить немало продуктов, даже не считая испорченных. Но Демьянов прекрасно понимал, что для такой оравы это все равно, что ничего, и лишь продлит их агонию.
