Антон Первушин - Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор»)
– Какая у «Игла» стандартная комплектация вооружений? – спросил Громов.
– Зависит от поставленной задачи, – ответил Вересов. – В данном случае «Игл» должен будет сбить один небольшой гражданский борт. Соответственно, он возьмёт стандартный комплект для воздушного боя: четыре или шесть ракет средней дальности «воздух-воздух» AIM-120 «AMRAAM» на пилонах под крыльями и шестиствольная 20-миллиметровая пушка М-61А1 «Vulcan» с боекомплектом на 940 снарядов в правом крыльевом наплыве.
– Плюс высокая скорость и манёвренность, – подытожил Стуколин. – Полный абзац!
– Какие у нас шансы остановить его? – задал новый вопрос Громов. – Расклад, очевидно, не в нашу пользу.
– Шансы невелики, – согласился «шкраб». – Но вас будет трое…
– Трое недоучек, – вставил Лукашевич.
Вересов посмотрел на него. А потом сказал очень проникновенно:
– Вот для того, чтобы наш противник встретил не «салаг», а серьёзных пилотов, мы здесь и собрались…
* * *Занятия продолжались, и уже через пять дней все трое пилотов уверенно поднимали свои машины с полосы по схеме короткого разбега и совершали полёт по полному профилю. После сдачи соответствующих зачётов начался новый этап – освоение вертикального взлёта и посадки. Процесс пошёл медленнее, поскольку пилотам, привыкшим к нормальной схеме, тяжело было переключиться и почувствовать себя вертолётчиками. Но они очень старались, и на десятый день даже Стуколин, имевший значок пилота второго класса, смог без инструктора осуществить вертикальный взлёт с последующей посадкой.
Вересов был очень доволен успехами героической троицы и в тот день разрешил им немного расслабиться, выпить водки и не думать о предстоящем рейде. Однако не думать не получалось. Друзья сидели в проклятущей беседке и говорили в основном на одну и ту же тему: как им обмануть пилота «F-15» с его «Амраамами» и «Вулканом». Получалось, что обмануть не удастся, а вот напугать – вполне. Вместо одного беззащитного гражданского борта пилот «Игла» увидит на радаре группу самолётов, идущих в плотном строю. Рискнёт ли он напасть в таком случае?
– Будем предполагать худшее развитие ситуации, – говорил Громов. – Он нападёт и выпустит ракету. Или даже две ракеты. Обе пойдут на борт. Что мы можем предпринять в этом случае?
– Активная радиолокационная головка, – говорил Стуколин, почёсывая кулак. – Установка помех нам не поможет. Придётся идти на ракету – вместо дипольного отражателя.[13]
– Тогда уж проще прямо пойти на «Игла», лоб в лоб, – говорил Лукашевич. – У нас нет реального оружия, зато есть реальные самолёты.
– Ерунда, – говорил Вересов. – Наверняка пилот будет опытным лётчиком – он просто уйдёт от столкновения. Или, что хуже, расстреляет из пушки. Есть и ещё одна проблема. Борту ведь никто не скажет, что вы спасать его прилетели, – потому если вы нарисуетесь в пределах визуальной видимости, «гражданин» может запаниковать и начнёт делать глупости. И как ему объяснишь, кому следует доверять, а от кого бежать.
– Может, крыльями покачать – мол, я свой?
– Вы, товарищ капитан, всерьёз считаете, что таким способом сможете завоевать доверие личного пилота госсекретаря США?
– А другого способа я не знаю, – сказал Лукашевич.
– Я это учту… – пообещал Вересов.
* * *Однажды во время обсуждения предстоящего рейда кто-то из троицы друзей-пилотов помянул Матиаса Руста и его знаменитый перелёт по маршруту Хельсинки – Москва. Никакой связи между этими двумя событиями – прошлым и будущим – не было, но свободные ассоциации – непредсказуемая вещь, никогда не знаешь, куда они тебя заведут…
Кажется, имя Руста первым произнёс Алексей Лукашевич. Он высказался в том смысле, что если бы удалось организовать наведение с земли, было бы проще решить «проблему Игла»: мол, «F-15» – это не «Цессна» Руста, его можно засечь в момент взлёта и отследить все пертурбации движения к цели. Внезапно плавное течение разговора было прервано, и друзья-пилоты впервые увидели, как их «шкраб», растеряв свойственную ему рассудительность, с пеной у рта доказывает, что с Рустом всё было совсем не так, как пишет жёлтая пресса и думает товарищ капитан Лукашевич.
– Вы что же думаете, Руста не вели? – грозно вопрошал он ошалевшего Алексея. – Вели с самого начала! Он ещё границу не пересёк, а его уже «увидел» локатор Таллиннской дивизии ПВО. Когда Руст к Кохтла-Ярве вышел, ему навстречу вылетел «МиГ-23» старшего лейтенанта Пучнина. Потом его засекли между Гдовом и Малой Вишерой и выслали ещё два перехватчика.
– Что же помешало его сбить?
– Раздолбайство всеобщее. Пучнин не дождался приказа на сбитие. Двое других раздолбаев потеряли цель. АСУ РЛС Московского округа стояла на профилактическом ремонте… Короче, набор случайностей, помноженных на бардак!.. Вот если бы я здесь был, то от меня этот мальчишка не ушёл бы.
Разговор окончательно сменил направление, и Громов, который уже слышал от других офицеров авиаполка о тайной страсти Вересова, поинтересовался:
– Вы сбили бы его без приказа, товарищ подполковник?
– А зачем мне приказ? – горячился Вересов. – Я вижу чужой самолёт, более того, я твёрдо знаю, что это нарушитель государственной границы – зачем мне приказ? Сначала, конечно, я попытался бы заставить его пойти на принудительную – с лёгкомоторным это довольно просто сделать, достаточно пару раз пролететь над кокпитом, чтобы тебя поняли, закричали «Мэйдей»[14] и запросили «прибой».[15] Если этот деятель после демонстрации решил бы сыграть со мной шутку, то получил бы залп из пушки – уж не сомневайтесь.
– А потом под трибунал? – спросил Лукашевич. – Осипович вон по приказу стрелял, да и то не прав в результате оказался.[16]
Резонное замечание Алексея, казалось, не произвело на Вересова какого-либо заметного впечатления.
– Понимаете, парни, – сказал он, – мы все четверо – пилоты ПВО. Нас, словно борзых, натаскивали на то, чтобы гнаться и хватать. Взлетать, наводиться, сбивать. В этом наша профессия и смысл нашей жизни. Однако пилотов, вроде нас, много, а нарушителей серьёзных мало, на всех не хватит. Ну а если смысл жизни не удалось реализовать, то и зачем, спрашивается, жил?
– Настоящий мужик, – сказал Стуколин с важным видом, – должен сделать только три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына.
– То-то ты ещё не сделал ни того, ни другого, ни третьего, – отмахнулся от друга Лукашевич. – И всё-таки, товарищ подполковник, не кажется ли вам, что это звучит обидно и для вас, и для других пилотов-перехватчиков: догнать и сбить – смысл жизни. Может быть, наш смысл жизни в служении Родине, в охране её границ? А нарушитель – это как раз тот экстремальный и ненормальный случай, который не должен произойти, но иногда, ко всеобщему сожалению, происходит?
– Эк вы, капитан, задираете планку, – усмехнулся Вересов. – Почти как замполит. Но всё это лозунги, а я говорю о сути. По сути, мы не «стражи границ», а натасканные на нарушителя псы. Мы и нарушитель – это две стороны одного явления. Если нет нарушителей границы, то не нужно готовить пограничников. Если нет пограничников, значит, нет границ, нет и нарушителей.
– Железная логика! – оценил Громов с улыбкой.
– Зря смеётесь, – «шкраб» ничуть не обиделся на поддевку, ведь спорить на эти темы ему было не впервой. – Жизнь коротка, жизнь в воздухе ещё короче – кой толк тратить её на бессмысленные полёты вдоль границы? Сегодня или завтра на медкомиссии тебе скажут: «Всё, мужик, отлетался», и ты пойдёшь собирать вещи. И кто вспомнит о тебе через неделю, через месяц, через год? Подполковник Вересов, один из великого множества подполковников, которые так и не стали генералами, – кому это интересно? На войне хотя бы можно и вволю налетаться, и вволю настреляться, и даже рекорд какой-нибудь установить по сбитиям, как Покрышкин или Кожедуб. Но война – это смерть для молодых, а я двух сыновей вырастил и не могу позволить, чтобы их зарыли в землю только потому, что какому-то подполковнику приспичило орденов и воинской славы. А нарушитель – это нарушитель. Он знает, на что идёт, когда садится в кабину. Он знает, что произойдёт, когда его самолёт пересечёт границу. Он знает, какая свора бросится ему наперехват. Он сам идёт на риск быть сбитым. Он принимает условия этой игры, а значит, подполковник Вересов имеет моральное право довести эту игру до логического конца и самореализоваться.
– Ну а если это «сбитие» приведёт к мировой войне? – предположил Лукашевич. – Ведь вы же не знаете, сидя в кабине перехватчика, всех обстоятельств дела… А если допущена ошибка? А если из-за ошибки одно государство нападёт на другое?
– Ерунда, – отрезал Вересов. – Из-за нарушителей границ войны не начинаются. Потому что все, кто может начать войну, принимают правила игры. Даже если они не отдадут приказ, потому что побояться взять на себя ответственность, они согласятся с исходом, каким бы он ни был. Осипович сделал своё дело и заслужил почести, а не унижения, но даже унижение и отставка – малая плата за тот уникальный шанс, который ему выпал.
