Антон Первушин - Резец небесный (Операция «Испаньола»)

– Понятно, – сказал Мур. – Но я вижу, что, кроме гвардейских самолётов и бомбардировщиков, у них сплошное старьё. Превосходства в воздухе они не получат.

– Как сказать… Русские тоже затянули с перевооружением своей армии.

– Что-нибудь ещё? – поинтересовался Мур, когда его приятель замолчал.

– В общем, всё. Есть, правда, неподтверждённая информация, что гоблины собираются купить подержанный крейсер, но я, признаться, этому не верю: бюджет у них всё-таки не резиновый.

– Значит, в какой-то степени гоблины готовы к войне, – подытожил Мур. – Это очень серьёзно, Боб, очень серьёзно. И мы должны их остановить.

Фоули встрепенулся.

– Поясни, пожалуйста, свою мысль, – попросил он очень осторожно.

– Ты прекрасно знаешь моё отношение к русским и прочим братьям-славянам. Я жду не дождусь, когда эта страна провалится в ад. Но конец России должен наступить только тогда, когда мы этого захотим, а не турки со своим нефтепроводом. Ты слышал о плане «Форс-мажор»?

– Разумеется, – не стал отпираться Фоули.

Все, кто в разведывательном управлении работал с Европой или Ближним Востоком, что-нибудь да слышали о секретном плане «Форс-мажор». План этот, о котором большинство сотрудников имели только самое общее представление, включал в себя ряд мер, завершающих глобальную программу по уничтожению российской государственности. Программа была разработана не так уж давно – в то самое время, когда стало ясно, что русские не способны более сопротивляться какому-либо внешнему влиянию, что сама Федерация трещит по швам и что если ситуацию не взять под контроль, дело может закончиться всемирной катастрофой. Некоторые из сотрудников управления даже считали план «Форс-мажор» благодеянием, видом помощи, которую собирается оказать великодушная Америка умирающей России. При этом, разумеется, во внимание не принималось, что во многом умиранию России способствовали сами Соединённые Штаты, добивавшиеся превосходства во что бы то ни стало.

Действия, предусмотренные планом «Форс-мажор», были отнесены на начало 2000 года. И Фоули сразу понял, на что намекает Мур: война России с маленьким, но агрессивным государством могла помещать плану реализоваться. А если к тому же Россия вдруг сумеет победить, то это будет… это будет… это будет совсем другая Россия!

– Кхм-м, – высказался Фоули, – ты разговаривал с боссом?

– Разговаривал, – отозвался Мур с плохо скрываемым отвращением. – Он не хочет ничего слышать. Он же демократ. У него одно на уме – ширинка президента.[20] Мы должны всё сделать сами.

Фоули поколебался. Он догадывался, что его втягивают в авантюру, но обратного пути уже не было.

– Что ты конкретно предлагаешь? Каким образом мы можем остановить агрессию?

Мур оживился:

– Свяжись со своим резидентом у гоблинов. И поговори с ним. Но только так, чтобы об этом разговоре знали только два человека: он и ты. В ходе беседы подкинь ему информацию о состоявшихся переговорах, о Чёрном Псе и заместителе военного министра. Намекни, что неплохо было бы организовать контролируемую утечку по факту переговоров. Исходить утечка должна из какого-нибудь солидного учреждения гоблинов, желательно – из министерства безопасности. В итоге информация дойдёт и до турок, и до русских. Турки вряд ли остановятся на полпути, а вот русские, надеюсь, задумаются. Если то, чем думают, у них ещё не атрофировалось.

Фоули подумал, что, даже собираясь помочь русским, Мур не смог удержаться от колкости в их адрес. Что ж, тут он полностью разделял мнение приятеля. Его беспокоило другое.

– Нет ли в этом нарушения субординации? – уточнил на всякий случай он.

– «А ты сомневаешься?» – процитировал Мур сказанные в начале беседы слова приятеля. – И не только субординации. Но мы разведчики, а не тупоголовые вояки, степеней свободы у нас больше. Или ты считаешь иначе?

– Хорошо, – подытожил Фоули. – Я сделаю это. Я согласен организовать утечку.

– О’кей, – Мур буквально расцвёл. – Тогда больше ни слова. Ни о Турции, ни о гоблинах.

Они покинули кабинет, направляясь каждый по своим делам. На выходе из ресторана Фоули взглянул на часы. Беседа продолжалась ровно пятнадцать минут.

Эти двое аналитиков не знали и знать не могли, что их инициатива – выстрел вхолостую. Дело в том, что владелец второсортной гостиницы в портовом городе Трабзоне, которого Джон Мур считал «проверенным агентом» ЦРУ, на деле сотрудничал ещё с доброй дюжиной различных спецслужб, среди которых числилось и Главное разведывательное управление Российской Федерации, широко известное под аббревиатурой ГРУ.

Глава шестая

Ответный визит

То, что визит представителей администрации города Мурманска был тщательнейшим образом спланирован, продуман и подготовлен, Лукашевич понял не сразу. Точнее, он понял это только в тот момент, когда на авансцене появилась толстая кожаная папка, из которой советник Маканин стал извлекать одну за другой копии личных дел офицеров части 461-13"бис", раскладывая их на столе с таким видом, будто сдаёт карты.

Утром всё выглядело совершенно иначе. Комиссия в составе шести человек прибыла на двух автомобилях: чёрной «волге» и уже знакомом «мерседесе» цвета «мокрый асфальт». Встречали её Громов и Усачёв, остальные офицеры занимались текущими делами.

Из «мерседеса» выбрался сам советник Маканин, его сопровождали незнакомый полковник ПВО и некий нервный тип в гражданском, который поминутно озирался по сторонам и что-то невнятное бормотал себе под нос. Маканин представил их офицерам. Полковник оказался штабным работником по фамилии Зартайский, а нервный тип – аналитиком из администрации, его звали Фадеев.

Из «волги» вылезли ещё трое «гражданских». Один из них, высокий и седой, в синем деловом костюме, был представлен Маканиным как депутат городского собрания, глава комитетов по вопросам конверсии, защите материнства и детства и прочая-прочая-прочая в том же духе. Следующий персонаж был ещё более колоритен – с густой окладистой бородой, смахивающий на монаха – он оказался делегатом от Мурманского Общества ветеранов. Несмотря на бороду, дать больше сорока Громов ему не смог бы и задумался, что это за ветеран такой – в сорокалетнем возрасте? Протянув представителю Общества руку и ощутив небывалую крепость рукопожатия, Громов догадался, что перед ним, вероятно, бывший спецназовец, и тогда вполне можно объяснить, почему он ветеран в сорок лет: со Второй Мировой Россия пережила ещё множество войн, как явных, так и тайных, и рядовому личному составу войск специального назначения досталось в этих войнах по полной программе.

Но тут майор Громов забыл и о колоритном ветеране-спецназовце, и о своих соображениях по поводу новейшей военной истории. Потому что шестым, и последним, членом комиссии оказалась высокая и стройная блондинка, при взгляде на которую перехватило бы дух и у более закалённого бойца, чем наш молодой майор.

Одета девушка была просто: джинсовый костюм, широкий кожаный ремень, высокие шнурованные башмаки, на голове – армейский берет. Самое удивительное, что все эти непритязательные аксессуары лишь подчёркивали её очарование.

– Это наша Зоя, – представил девушку Маканин, лукаво улыбаясь.

Громов кашлянул, скрывая смущение.

– В чём дело, Лев Максимович? – спросил он строго. – Ведь я же предупреждал, что у нас режимный объект.

– Всё улажено, – замахал руками господин советник. – Вот бумаги. Подписано Свиридовым. Вам этого будет достаточно?

Громов, косясь на девушку, ознакомился с содержанием переданных ему бумаг. Оказывается, Маканин заручился поддержкой своей инициативы не у кого-нибудь, а у самого командира авиаполка «Заполярье» Александра Свиридова. Это было весомо.

– И всё-таки… – начал было Громов, но остановился. В конце концов, что-нибудь изменится от того, что в состав комиссии включили молодую и симпатичную женщину?

К тому же майор понимал, что советник Маканин не из простых и, значит, лишних людей здесь нет: все они прибыли для того, чтобы решить недавно сформулированную проблему, и эта молодая женщина – в том числе.

– Зоя – наш эксперт по современным вооружениям, – пояснил господин советник.

Громов удивился было, зачем вдруг Маканину понадобился эксперт по вооружениям, но уточнять ничего не стал.

– Добро пожаловать, – сказал он Зое.

Та в ответ улыбнулась. Громов заметил, что улыбка эта получилась не совсем живой – вежливой, но не живой – словно эксперт по современным вооружениям не привыкла улыбаться и всегда делала это через силу. Громов сразу потерял к ней интерес.

«Валькирия, – подумал он. – Ещё одна валькирия».

Громову приходилось иметь дело с женщинами в военной форме. Опыт этот был печален. В конце концов майор пришёл к выводу, что всех женщин, добровольно решивших посвятить себя военной службе, можно разделить на две категории: валькирии и маркитантки.