Андрей Шевченко - Последний рейдер
Александр почувствовал себя между двух огней: с одной стороны СБ, а с другой — те, кто убил профессора, скорее всего, Конфедерация. Хотя сиссиан тоже исключать нельзя — они всегда себе на уме, союзнички хреновы! Конечно, можно вернуть записи СБ, но его потом затаскают по допросам, а то и в убийстве обвинят. Доказать, что не имеет никакого отношения к гибели профессора и что незнаком с содержимым микрокопий, Александр никак не сможет.
СБ и раньше была пугалом для всех нормальных людей, но после объединения с сиссианами положение стало совсем плохим. Тотальная прослушка, доносы, шпионаж развились даже в таких сугубо мирных организациях, как фабрики по переработке мусора, о чем недавно был скандальный репортаж по телестерео — эсбэшники не успели его прикрыть. Итак, вариант честно отдать микрокопии СБ отпадает. Также можно было просто послать их по почте, проявив максимум осторожности и чудеса конспирации. Однако проклятое любопытство возобладало над осторожностью, хотя голос разума говорил, что Александр поступает неправильно.
Для чтения микрокопий нужна камера Аллигана, которая лежит в лаборатории, иначе придется подбирать входной ключ не меньше двух месяцев. А то и дольше. Чтобы агенты СБ ничего не заподозрили, нужно перетащить к себе пару-тройку аппаратов из соседней лаборатории, заодно прихватив и камеру. Хотя, конечно, Зеевиц вполне может поинтересоваться, для чего нужна камера профессора… Придется ответить, что для записей, так как его сломана.
Продумав план действий, Александр старательно вывел из строя свою мыслекамеру и послал ее ремонтникам, попросив их быстрее восстановить ее. К ней он присоединил и другую, хотя она попала под пресс (случайно) и теперь подлежала не ремонту, а списанию в утиль.
Теперь с чистой душой Александр отправился в лабораторию Аллигана, предусмотрительно оставив микрокопии в ящике стола. С кулакоголовым охранником он долго не разговаривал, благо кроме допуска А1 у него был и пропуск, подписанный Зеевицем. Через двадцать минут Александр разглядывал содержимое хранилища. Так, так, так… Оказывается, проф в самом деле последовал совету Александра и решил смещать поляризацию каждого гравитона. Но не на сто восемьдесят градусов, как говорил ему Александр, а только на девяносто два. Вот он, последний график, на нем видно, что следствием такого смещения будет возрастание скорости корабля раза в два. Или даже больше… Но… это было все!
Александр недоуменно почесал ухо. Скорость, конечно, штука хорошая, но ведь из-за этого не убивают! Хотя, рассуждая здраво, убийцы профессора наверняка не знали, что действительно записано на микрокопиях. Он, поморщившись, посмотрел на маленькие черные таблетки. Обладание ими не предвещало ничего хорошего владельцу — перед ним стоял пример Аллигана. Александр, долго не колеблясь, стер содержимое, потом внес в микрокопии новые данные методом глубокой записи, чтобы предотвратить восстановление первоначальной информации.
Теперь о профессорской работе никто не узнает. Разумеется, Александр все запомнил, но он имел веские причины полагать, что в его голове сведения будут в большей сохранности, чем на хранилище, да и более безопасны для него. И все-таки, наверное, профессор добился чего-то большего, чем простое увеличение скорости, хотя и это — огромное достижение. Надо только подумать хорошенько…
Подумать как следует Александру помешало то, что дверь лаборатории вылетела из пазов, расколовшись в двух местах. Он увидел стволы трех крупнокалиберных бластеров, за рукоятки которых держались здоровенные агенты СБ.
— Все они, как на подбор, с ними дядька Черномор, — пробормотал Александр.
«Дядькой Черномором», конечно, оказался Зеевиц. Не заходя внутрь, он сказал прямо от дверей:
— Александр Морозов, вы арестованы по обвинению в антиправительственных замыслах, государственной измене и шпионаже в пользу Конфедерации. С этой минуты вы не имеете никаких прав!
Глава 5
В высоком, сверкающем здании службы безопасности, в кабинете генерал-полковника Канта проходило очередное внеочередное совещание. Сам шеф СБ рассеянно слушал майора Зеевица, поскольку тот рассказывал то, что Кант уже знал, и мысли его вертелись вокруг отношений людей и сиссиан. Уже четыре года, как закончилась война, и сиссиане незаметно просочились во все важные органы управления. Глубоко в душе Кант признавал, что объединение с «сивыми» начало приносить неожиданно неприятные результаты. Без участия сиссиан не обходилось ни одно более-менее крупное дело. После победы над Конфедерацией был организован Высший Орган Власти, в который вошли поровну представители от республиканцев и сиссиан. Он решал вопросы, касающиеся общих интересов, таких как: отношения с Конфедерацией, торговое обращение, научные инвестиции и т. д. Оба сообщества должны были подчиняться его постановлениям, но для решения внутренних вопросов у каждого имелось собственное правительство. По внешнему виду новое сообщество напоминало Конфедерацию, но на самом деле все обстояло совсем по-другому.
Сиссиане давно уже вели хитрую дипломатическую игру, которая должна была позволить им превратить Объединенные Республики в свою феодальную вотчину, а тогда сиссиан будет очень трудно остановить на пути галактических завоеваний. Единственным серьезным противником останется Конфедерация, но к тому времени у Сиссианского Союза будет гораздо больше сил и средств.
Генерал-полковник Кант не знал этого, хотя, будучи по долгу службы одним из осведомленнейших людей, понимал, что отношения с сиссианами начинают, мягко говоря, пованивать. Кант отвлекся от неприятных мыслей и, не меняя выражения лица, поднял взор на Зеевица. Тот еще докладывал:
— …были установлены дополнительные следящие устройства во всех лабораториях, классах и кабинетах. На следующий день после убийства профессора я, вернувшись с собрания, созванного генерал-полковником Кантом, запретил доступ к аппаратуре Аллигана. Спустя два часа ко мне обратился молодой помощник профессора, заведующий второй лабораторией поля Морозов и попросил меня дать ему пропуск. По роду своей работы он имел на это право, кроме того, он целый год работал с профессором и мог знать ход его мыслей, поэтому пропуск я выдал. На записи вы можете видеть, как Морозов обследует некий зеленый минерал и снимает показания с аппаратуры. Мне он сказал, что у него срочный заказ, но директор ответил, что никаких заказов не поступало. Тем более срочных. К сожалению, в силу специфики лабораторного оборудования установить сканеры в нее не представляется возможным. Тогда я послал запрос в информационный центр, чтобы побольше узнать об этом минерале. Данные долго не могли обнаружить, да оно и неудивительно, ведь эти кристаллы были привезены секретной экспедицией, которая вернулась буквально на днях. Корабли пришли с левого пограничья, четвертая планета, система Панда, атлас Х-3. На настоящий момент эти сведения настолько засекречены, что мне пришлось предъявить код доступа А-АА, чтобы узнать об этом. Но даже его не хватило, чтобы узнать, чем занималась эта экспедиция. А Морозов получил не только сведения, но и сам минерал. Я запросил разрешение на его арест, и он был незамедлительно взят под стражу. Но это не единственная странность в поведении подозреваемого. Он намеренно вывел из строя свою мыслекамеру, после чего отправился за профессорской. Вы видите запись, сделанную с оптических следящих устройств, установленных в лаборатории. Сам я в это время только вернулся из управления и сразу же отправился к дому Морозова, не найдя его там — пошел в лабораторию, где он и был арестован. На этом мой доклад закончен, благодарю за внимание.
Зеевиц уселся на свое место с непроницаемым видом, однако в душе очень довольный собой. Еще бы, ведь он почти реабилитировался! Хорошо бы у этого Морозова нашли и исчезнувшие микрокопии. Тогда, глядишь, не только взыскание отменят, но и повышение светит. Зеевиц втихую огляделся, чтобы посмотреть, какое впечатление его доклад произвел на сослуживцев. Те были профессионалами и сидели с непроницаемыми лицами. А по выражению морды рептилиеголового майора Реха с Адерры можно было подумать, что он присутствует на собственной высылке на фронт — настолько оно было кислым, если такое словосочетание можно применить к ящерице.
Кант поднялся и произнес:
— Майор Зеевиц доложил не все новости. У Морозова обнаружены часы «Щит и меч». Доказать, что они те самые, про которые нам рассказал Борден, мы не можем — к сожалению, он не запомнил ни особых примет, ни серийного номера.
— А глубокое сканирование? — подал голос кто-то из сидящих.
— Под глубоким сканированием мы Бордена и опрашивали о приметах часов. Так что часы отпадают. В мыслекамере покойного Аллигана, которую принес к себе Морозов, были обнаружены две микрокопии, помеченные инициалами Д.А. Мы подумали, что они те самые, пропавшие, но доказать ничего нельзя, так как Морозов стер все записи. Кроме того, у него имеется еще штук пять подобных кассет Аллигана. Что вы хотите сказать, майор Сабателло?
