Дэн Абнетт - Легион
Уксор Рахсана моргнула.
— Космических кораблей значит?
Он рисковал, разглашая эту информацию, но разум Джона Грамматикуса точно рассортировывал и оценивал данные. Он точно знал, что можно рассказывать, а что нет. И нет ничего страшного, если Имперцы узнают, что Мон Ло когда-то был космопортом. Кабала посещала это место очень давно, потому он и знал о культуре Нуртийцев.
— Да, для космических кораблей, Уксор.
— Вы уверены?
— Абсолютно — ответил Грамматикус. — У меня надежный источник.
— А «изначально» это когда, Кониг?
— Это примерно восемь-двенадцать тысяч лет назад. Достаточно времени, чтобы изменился уровень моря, поменялась природа, а огромный космопорт ушел под воду и стал портом обыкновенным.
Если быть точнее, это случилось одиннадцать тысяч восемьсот двадцать шесть лет назад, а весь процесс длился одиннадцать месяцев. Грамматикус решил уклониться от точных цифр. Помощники Уксора начали говорить одновременно.
— Это означает, что он был построен еще во времена Второй Эры Технологий.
— Во время Первого Контакта и первых войн с чужими.
— Есть предположения относительно того, какая раса ответственна за постройку?
— Знают ли Нуртийцы о его происхождении?
— Туви задала лучший вопрос, — прервал их Грамматикус. — Знают ли Нуртийцы? Я полагаю, что нет. Как и у любой расы, у них есть мифы и легенды и в некоторых из них есть интересные моменты, которые можно истолковать как контакт с ксено-расой или вмешательство. Но, пока не пришла шестьсот семидесятая экспедиция, Нуртийцы полагали, что они одни в галактике. Они даже не понимают, что первоначально они были колонистами с Терры.
— Очень жаль, что они не признают нас, как родственников — кивнула Рахсана.
Грамматикус почувствовал ее дискомфорт. Родство означало очень много для уксоров Гено. Он находил этот аспект Великого Крестового похода Императора очень печальным. Человечество путешествовало между звезд колонизируя тысячи миров и формировало межзвездное сообщество. И в тот момент, как лезвие гильотины, обрушилась Эра Раздора. На пять тысяч лет межзвездные путешествия стали невозможны из-за варп-штормов. Человеческие миры оказались изолированны, и в своем одиночестве пошли иным путем развития и забыли о своих корнях. Так случилось и с Нуртом.
Когда Император, как и предсказывала Кабала, наконец объединил разрозненные земли Терры, он начал свой Великий Крестовый поход, — о, это было действительно говорящее название! — с целью найти и воссоеденить потерянные человечеством миры. Но было удивительно, как некоторые из потерянных миров сопротивлялись объединению. Много раз флоты экспедиций были вынужденны пойти войной против тех, кого они хотели спасти и привести к тому, что Император назвал Согласием. Так получалось постоянно.
Джон Грамматикус встречал Императора, около тысячи лет назад, когда тот был военачальником и вместе со своими войсками проводил Объеденение Терры. Тогда Грамматикус служил рядовым офицером Кавказского полка, помогавшего Императору свергнуть Тихоокеанского тирана Дюма.
После кровавых битв, Грамматикус стал одним из сотни офицеров, приглашенных на Триумф Его армий. Во время праздников Император — даже тогда его называли этим спорным эпитетом — лично благодарил своих союзников и командующих кланами наемников. Грамматикусу повезло попасть в число тех, кому Он лично пожал руку. И в тот момент он понял, почему Император — это сила, с которой нужно считаться: Он был невообразимым, ужасающей мощи псайкером. Грамматикус, не встречавший до того момента никого, равного ему по силе, задрожал и почувствовал себя насекомым. Император понял чувства Джона в одно мгновение и улыбнулся.
— У тебя острый ум, Джон — произнес Он, даже не спрашивая имя Грамматикуса. — Мы должны говорить и рассуждать так, как и подобает существам нашего уровня.
В момент этого разговора Грамматикус умер. Болезненная, глупая, первая смерть.
Оглядываясь назад он часто думал, мог ли он повлиять на будущие действия Императора, если бы остался жив. Он сомневался. Даже тогда, в момент прикосновение, стало ясно, что Император никогда не собирался сворачивать с пути жесточайшего кровопролития. Ведь он обрушил на галактику самые ужасные машины смерти из когда-либо существовавших: Астартес.
Ирония была в том, что текущая задача Грамматикуса состояла в сотрудничестве, пусть и косвенном, с одним из этих внушающих ужас Легионов Астартес.
Гахет как-то сказал Грамматикусу, что Император будет единственным человеком, повлияющим на правящий круг Кабалы.
— Он может заглядывать далеко в будущее. Он видит общую картину вещей, ценит эпохальную динамику правды, и истинные перемены.
— Ты когда-нибудь встречал его? — спросил Грамматикус.
— Нет Джон, не встречал.
— Тогда ты даже представить себе не можешь, какой он кровожадный ублюдок на самом деле.
— Возможно. Но он понимает, что Первобытное Уничтожение — враг всему живому. Так может нам пригодится кровожадный ублюдок на нашей стороне?
— Кониг?
— Извините, Уксор — ответил Грамматикус.
Рахсана взглянула на него с улыбкой.
— Вы основательно задумались.
— Да. Приношу свои извинения. Так на чем я остановился? Хм. Я полагаю, что этот космопорт был построен ксено-расой за несколько сотен лет до колонизации этого мира людьми. Насколько известно Нуртийцем, он всегда был там.
— Таким образом, это стороннее сооружение, информация о котором нам ничего не дает.
— Так точно. Но при всем их узком мышлении, Нуртийцы кое-что все таки понимают о межпланетных путешествиях. Они жили в страхе, боясь контакта с существами из других миров. В их летописи наше прибытие доказывает им существование вселенского зла. С ними нельзя договориться.
— Вообще никак?
— Нет, Уксор.
Он пытался сказать ей, что они имеют дело с человеческой культурой, которая отступила перед мощью Первобытного Уничтожения, но она просто не поняла бы, что такое Хаос. Это понимали очень немногие люди. Грамматикус знал, ведь его просветила Кабала. У него было чувство, что Император тоже знал и знал очень хорошо.
Но почему он тогда не предупредил никого из своих детей? Почему он не сказал им о бессмертном отвращении, с которым они столкнутся, путешествуя меж звезд? Все предупреждения скатились к тому, как правильно строить укрепления и распологать войска. У Грамматикуса был собственный план. Разговор начался с обсуждения лучшего способа атаки на порт Мон Ло. Туви удивила его, предложив много ценных тактических решений. Скоро она сама должна была стать Уксором. Рахсана полностью доверила ей весь разговор, лишь изредка кивая.
В процессе разговора Джон вошел в разум Рахсаны, которая была так занята, что ничего не заметила. Он взглянул на самого себя, сидящего за столом.
Он видел все, что видела Уксор: человек средних лет, широкая спина и сильные руки, серые волосы. Кожа человека слегка блестела от пота.
«Неплохо, — подумал Грамматикус, — совсем неплохо».
Это не то тело, с которым появился на свет, но по крайней мере оно было похоже на человека с Кавказа, где и родился первый Джон Грамматикус в конце двадцать девятого тысячелетия.
— Если мы собираемся отдавать приказ о штурме, — сказала Туви — То нам следует выяснить о расположении противника здесь, и у северной стены, здесь и здесь.
— Я не смог это узнать, — ответил Джон — Но вы правы. Я отправлюсь туда снова завтра. Через три дня у меня должна быть необходимая информация.
— Отлично, — кивнула Рахсана.
— Тогда пусть Император защитит вас, — произнесла Туви, и остальные помощницы повторили ее слова.
«О, я уверен, что он не будет делать этого», — подумал Грамматикус.
— На сегодня все, — обратилась Уксор к помощницам. — Я закончу брифинг самостоятельно.
По мере того, как выходили помощницы, Джон чувствовал разочарование.
— На чем мы остановились? — спросила Уксор.
— Вы собирались раздеться, — сказал он на Скитианском.
— Правда? — засмеялась она, ответив на том же языке. — Понятия не имела, что вы владеете моим родным языком, или знаете, откуда я родом. Вы очень умны, Кониг.
«Вы не знаете обо мне и половины, — мысленно согласился Грамматикус. — Я умею разговаривать на любом языке, с которым сталкиваюсь. Это мой специфический талант и, в каком-то смысле, проклятие.»
— Простите за отступление — он снова заговорил на Скитианском. — Но я видел как вы на меня смотрели.
— А я видела как вы смотрели на меня.
— Это плохо?
Рахсана улыбнулась.
— Нет, Кониг, это лестно. Но я не шлюшка. Я не буду раздеваться ради небольшого свидания в этой комнате. Я не уверена, что вообще буду для вас раздеваться.
