Юрий Никитин - На пороге
– Знаешь, – сказал я, – давай пока не спешить. Я еще не чувствую, что вот-вот склею ласты.
Мне показалось, что он хотел вздохнуть с облегчением, но удержался, все-таки я и друг, и хороший работник, хотя, конечно, сделай такую операцию олигарху, содрали бы с него несколько миллионов долларов.
– Ну ты смотри, – сказал он, – если что, сразу свистни.
– Сразу, – пообещал я. – Сам знаешь, жить охота… Особенно, когда до бессмертия прям рукой дотянуться.
– Дотянемся, – пообещал он, но прозвучало так, что они дотянутся, но меня среди них уже не будет. – Сейчас идет такой мощнейший рывок!
– Не успеваем понять, – согласился я, – что в соседних отделах создают.
– Надо продержаться, – сказал он. – Ты сильный, продержишься. У тебя мотивация!
– Мотивация, – согласился я, – это да. Если бы она что-то решала…
Хрен я сильный, сказал я себе. Это другим еще могу показаться таким, да и то своих не обманешь, это разве что на улице, где видели только мой рост и когда-то умело подкачанную мускулатуру, теперь начисто сдутую.
Он проводил меня на мое рабочее место, услужливо придвинул поближе к микроскопу чашечки с культурами, потоптался за спиной, но ничего сказать не успел, дверь распахнулась так, словно с той стороны пнули.
Через порог ступили трое в гражданской, как говорят, одежде, но я сразу ощутил представителей власти, причем не чиновников, а тех, кого называют правоохранительными структурами, а чаще просто силовыми, вежливо намекая, что где сила, там ума искать не стоит.
Двое мужчин и женщина, это синоним заокеанских белого, бронзового и черного, но у нас негров все еще нет, а женщина, издавна считавшаяся домашним негром, уже по правам и свободам белее белого, это мы, самцы в когда-то созданном нами мире, негры.
Мужчина крепок и высок, женщина почти не уступает в росте и вообще производит впечатление самки, что занимается не фитнесом, а бодибилдингом, слишком широкие плечи, вздутые бицепсы, черные блестящие волосы собраны в небрежный пучок на затылке, но все не поместились, и на спину падает роскошный конский хвост.
На мой взгляд, лицо у нее такое, словно пыталась пролезть между железными прутьями решетки в зоопарке: назад отодвинуты не только уши, но и все оттянуто в сторону затылка, лицо заострено, как топор, нос с горбинкой, даже глаза навыкате, словно все еще старается протиснуться между прутьями, такие круглые глаза называют ястребиными или орлиными.
Кожа натянута так туго, что ее и нет как бы вовсе, а упрямо выдвинутый вперед подбородок и четко очерченные высокие скулы, как принято считать, говорят о силе характера.
Она скользнула по мне пренебрежительным взглядом – я же с головы до ног ботаник, – а я, в свою очередь, дал ей понять всем видом, что она хотя женщиной уже быть перестала, но до человека ей еще далеко.
Обернувшись к Геращенко, нашему заву лабораторий, что покорно идет следом, словно коза на базар, она сказала таким властным голосом, что всех нас окатило волной арктического холода:
– Всем сотрудникам до обеда запрещено покидать здание! Еще лучше, если все останутся на своих рабочих местах.
Лазаренко шепнул испуганно-восторженно:
– Ого!.. У нас что, где-то обнаружили трупы?
Женщина не повела на него даже глазом, а я сказал достаточно громко:
– Нет, они по хищениям.
Она тут же развернулась в нашу сторону, острый взгляд вонзился в меня, как сверло ультраскоростной дрели. Глаза у нее, как я разглядел наконец, холодно-синие, в когнитивном для меня диссонансе с пышными восточными волосами и смугловатой кожей.
– Хищениям? – повторила она, и я ощутил холод приближения айсберга, потопившего «Титаник». – Почему вы так решили?
– У вас лицо хищное, – ответил я вежливо. – Это профессиональное, да?
Она продолжала всматриваться в меня, словно психиатр в нового пациента.
– У вас в самом деле хищение, – произнесла она медленно. – И никто еще не знает… даже ваш директор узнал только сейчас. Может быть, признаетесь сразу?.. Обещаю, бить не будем даже по дороге в полицию.
– Правда? – спросил я с огорчением. – А я уж размечтался. Показывал бы журналистам потом кровоподтеки после общения с представителями кровавого режима.
Она сказал резко:
– Сюда едет бригада криминалистов, а с вами я хотела бы поговорить отдельно.
– А правда бить не будете? – спросил я. – Странно, а у вас такая репутация… Да и лицо у вас очень уж… милое. Но я все-таки посоветовал бы принять фосфогливнекст, это успокоит вашу печень.
В ее глазах что-то неуловимо изменилось, а высокий полицейский оглянулся и посмотрел на меня с оценивающим интересом.
– Печень? – переспросила она. – Что с моей печенью?
– У вас она и сейчас болит, – уличил я. – Спазмами. С утра. Да, успокоится к вечеру сама по себе, но только если не переборщите с жареным чесноком, до которого вы охотница… как только запах перебиваете?.. Но лучше одну таблетку сейчас. Лазарь, поделись, у тебя в блистере еще двенадцать штук.
Лазаренко ошалело вытащил из нагрудного кармана наполовину опустошенную пластинку с белыми капсулками фосфогливнекста, неуверенно протянул мне.
Я кивком указал на силовую женщину. Она медленно взяла, не отводя от меня взгляда, потом опустила его на блистер. Выражение на лице такое, что старательно пересчитывает, мысленно тыкая пальцем, чтобы не сбиться, это же милиция, снова посмотрела на меня.
– Вы всегда замечаете, сколько он употребил это вот… средство и сколько осталось?
Я сдвинул плечами.
– Элементарно, детектив… Такое запоминается само. Это так же верно, что вы позавтракали хамоном с аджичным соусом. Не понимаю, что вы в этом гребаном вяленом мясе находите? Детектив, не надо изумляться, мы же биологи! Распознавание симптомов нездоровья входит в нашу базовую профессию. Все видно по глазам и лицам пациентов… что не пациенты, конечно, а так… чашечки ай-петри.
Она нахмурилась.
– Я не ваш пациент. Остап Шухевович, вы позволите?
Геращенко торопливо кивнул.
– Да-да, берите. Все что потребуется, чтобы выяснить все и вернуть деньги!.. У нас без них работа рухнет!
Она посмотрела в мое лицо, обдав холодом синих глаз.
– Вы пойдете со мной.
– Хорошо, старший детектив Ингрид Вервольфова, – ответил я. Она дернулась, взглянула остро.
– Что, и мое имя на мне написано? Кстати, Ингрид Волкова без всякого «вер». У вас какие-то странные слуховые галлюцинации. У психиатра проверялись?
Я ответил скромно:
– Мы сами психиатры. Простите, хотя вы, как и принято почему-то в России, не назвались и не представились, что во всех остальных недоразвитых и отсталых странах Запада считается хамством, но у нас собственная гордость, на буржуев смотрим свысока… в общем, мне показалось, что я его где-то услышал… как обычно у нас в России. Ингрид и даже Вервольф, уж и не знаю, почему так послышалось… и даже сейчас слышится. А когда смотрю на вас, так и вовсе как бы вот наяву и зримо…
Лазаренко сказал быстро:
– Дверь кабинета была плохо прикрыта. А мы свои уши чистим! Ватными шариками, чтобы вы чего-то не подумали. Купленными на свои, не на государственные. Хоть и по гранту.
Она спросила:
– А что, могу подумать?
– Не знаю, – ответил он испуганно. – Вы же полиция, у вас мозги не такие, как у людей. Вы и думаете как-то по-особенному.
– Что, наверное, хорошо, – сказал Геращенко и посмотрел на нас с Лазаренко строго. – У милиции собственное мышление, полицейское!
Детективщица перевела взгляд на меня, несколько мгновений всматривалась, лицо такое, словно старается и не может вспомнить, когда именно прозвучало ее имя и вообще в какой тюрьме меня видела.
Я скромно помалкивал, наконец она поморщилась и сказала резко:
– Посмотрим, что в ваших мозгах. Остап Шухевович, вы позволите вашего сотрудника отвлечь от великой науки на несколько минут? Здесь найдется свободная комнатка?
Геращенко в испуге замахал обеими руками.
– Да забирайте, забирайте!.. Все равно работать не даете… Вон там пустая…
Ситуация, несмотря на абсурдность, меня странно веселила. Впервые я, человек не слишком общительный и даже закомплексованный, чувствую себя вольно и свободно. Хочется держаться нагло, все-таки не часто удается оказываться с людьми, над которыми чувствуешь абсолютное интеллектуальное преимущество.
Она почти втолкнула меня в указанную Геращенко комнату, где у нас свалено старое оборудование, выбрасывать жалко, а вдруг пригодится, указала властным жестом на свободный стул у запыленного лабораторного стола допотопной конструкции.
Глава 7
Я сел, продолжая рассматривать ее с интересом. Рослая, с широкими прямыми плечами, что придает ей еще более уверенный и бойцовский вид, изумительная фигура, слишком даже, с такой разве что под куполом цирка прыгать и ловить друг друга в последнюю секунду, да еще фитнес-конкурсы выигрывать.
