Олег Маркелов - Имперская мозаика (трилогия)
Сейчас кокон стрелка, как и все вооружение, был демонтирован, и в рубке остался только кокон пилота. Освободившиеся объемы интеллекта были перераспределены между автопилотом-штурманом, обслуживанием стационарного исследовательского оборудования и автоматической системой координации и связи.
Когда Амос забрался в кокон пилота, от его утренней усталости не осталось и следа. Корабль с готовностью откликался на каждое его движение и ловил каждое его слово, охотно поддерживая диалог. К тому времени как появился Трайи, Мердоку казалось, что он давно знаком с «Бризом». Такие чувства в чужом корабле могут возникнуть только в том случае, если конструкторы вместе с эргономистами потрудились на славу.
Пока пилот знакомился с кораблем, незаметный Гдлог присутствовал поблизости, молча наблюдая за происходящим. Только когда последняя упаковка с дополнительным оборудованием была доставлена автоматическими погрузчиками из лаборатории вслед за тьяйерцем, а техники и отставной пилот, повинуясь команде, покинули корабль, он подал голос:
— Что ж… Виденное мною радует. Потому как в вашем лице нашли мы профессионалов, любящих и умеющих работать. Я надеюсь, что миссия ваша будет выполнена, и я первый встречу вас с хорошими новостями. А теперь ваше время. Удачи.
— Черт… Что я слышу? — Амос изумленно уставился на гурянина. — А я уж думал, что ты заснул, пока я с кораблем разбирался. Знаешь, Вард, если бы ты не был так не в меру болтлив, тебе цены бы не было.
Гдлог, никак не отреагировав на реплику Мердока, быстро вышел из дока. Система координации оживилась, подав кораблю команду задраить люки и начав обратный отсчет до разгерметизации дока через минуту. Амос вернулся в командную рубку. Поисково-спасательная операция началась.
* * *Майти внимательно наблюдал сквозь электронный монитор бронеавтомобиля, имеющий десятикратное увеличение, за тем, что происходило на плато у модуля, когда заверещал зуммер системы координации. Подпрыгнув словно ужаленный, Лай изумленно уставился на маленький экран блока слежения за активными объектами. Ошибки быть не могло: с той стороны, откуда они недавно приехали, быстро приближались две точки, обозначающие объект с действующими электронными системами.
Гурянин лихорадочно соображал, что он может сделать при отсутствии какого-либо стрелкового оружия. Мускулы на загривке закаменели в предчувствии драки.
Возникшее откуда-то решение швырнуло его к водительскому пульту. Басовито взвыв, бронеавтомобиль, крутанувшись на месте, устремился навстречу приближающимся точкам. Он мчался, разбрызгивая правыми колесами ленивую жидкость. Через десяток метров ждет очередной изгиб, миновав который он окажется в поле зрения врагов.
Майти, взяв еще правее, загнал «Черепаху» до верхних люков в водоем и, резко развернувшись, почти упер мордой в скалу. Корпус ее теперь перегораживал проезд.
Гурянин выскочил из кабины и, захлопнув люк, изо всех сил помчался к грузовой платформе. Ему оставалось надеяться только на то, что приближающиеся объекты не летают и не оставят без внимания чужой бронеавтомобиль.
Он уже забирался в кабину платформы, когда сзади загремели выстрелы. Оглядываться не было ни сил, ни времени, и потому Лай, больше не скрываясь, по кратчайшей прямой повел платформу к модулю.
Позади что-то оглушительно громыхнуло и стихло. Привлеченный звуком выстрелов, из развороченного модуля выскочил Хаттар, подбирая на бегу что-то из разбросанного оборудования. Приближающемуся товарищу он замахал рукой: «Проезжай. Не останавливайся!» — указывая вдоль линии прибоя на невысокие сопки вдали.
Платформа с тихим воем промчалась мимо, а Толл в два прыжка оказался на верхней плоскости модуля, активируя электронный прицел «Уэзерби». Мощная электроника приблизила происходящее так, словно гурянин стоял рядом с «Тортойс Фоке 4». Вернее, с тем, что осталось от «Черепахи». Мощный взрыв буквально разорвал ее надвое, отбросив одну из половин далеко в жижу водоема. Оставшаяся половина, упершись в скалу, раскрылась, словно цветок с опаленными лепестками из черного кевларопласта. Из клубов черного дыма появилась тупорылая морда бронетранспортера. В центральной части «носа» выступала невысокая башенка с подобием ряда узких бронестекол. Сверху по бокам возвышались две одинаковые полусферы. Башни эти были утыканы причудливыми конструкциями, не оставлявшими сомнений в их предназначении для стрельбы. Недобрая усмешка исказила лицо Хаттара. Добавив кратности прицелу, гурянин скорее почувствовал, чем увидел водителя за толстым бронестеклом. Поудобнее усевшись на одну ногу, он сжал карабин в руках, опершись локтем в колено. Демпфирующий башмак, подогнанный под хозяина, плотно прилег к нижнему правому плечу. Успокоив дыхание, Толл выбрал свободный ход и, когда рекомендуемая определителем дальности и силы ветра риска наехала на цель, мягко дожал курок.
Выстрел был такой силы, что Хаттару, как всегда, на миг показалось, будто сам воздух между ним и целью материализовался, создавая жесткий стержень. И стержень этот, мгновенно расширившись, страшно ударил в обе стороны. Откатный ствол и демпфер смягчили удар, а гурянская масса позволила остаться на ногах. В момент выстрела титановый заряд в оболочке из «скользкой» керамики со скоростью около пяти тысяч метров в секунду вырвался из ствола и устремился к цели.
Толл вновь навел прицел как раз вовремя, чтобы заметить, как, клюнув носом, бронетранспортер вильнул вбок, сдвинув бортом остатки «Черепахи» и выбив углом сноп искр из скальной стены. Затем он замер, пару раз качнувшись взад-вперед. Гурянин не сомневался, что не промахнулся.
Реакция противника была похвально быстра — башни открыли огонь. Конструкции на полусферах на долю секунды озарились призрачным светом, а в следующее мгновение между ними и точкой прицеливания возникло подобие огромного дугового разряда. Каждый залп сопровождался негромким треском и похожим на выстрел хлопком. Начав обстрел с ближайших выступов и кочек, башни переключались на все более отдаленные цели. Второй бронетранспортер, оставшись за пеленой дыма, выползать на линию огня не спешил.
Хаттар плавно навел прицел на пустую глазницу водительской башенки и вновь нажал на спуск. На прямое попадание он, конечно, не надеялся, но в замкнутом пространстве пуля порой может творить чудеса. Да и психологическое воздействие, которое она оказывает, мечась в утробе бронетранспортера, довольно велико. Огонь башен смолк на несколько секунд, но затем возобновился вновь. Первый же выстрел попал в модуль, осыпав окрестности крошкой из обшивки и сбросив гурянина на землю.
Толл, успев сгруппироваться, удачно приземлился на ноги и, откатившись в сторону, вновь вскинул карабин. На этот раз он целился быстрее, но не промахнулся, отправив очередную пулю вслед за остальными. Башни опять смолкли. Гурянин не стал ждать их реакции. Под прикрытием дыма, появившегося после попадания модуля, он запрыгнул на скутер. Развернувшись, Толл устремился туда, где давно уже скрылась ведомая Лаем грузовая платформа.
* * *Противный мелкий дождь сыпал с раннего утра и, похоже, не собирался останавливаться. Промозглый ветер швырял капли в лицо, с каждым порывом меняя направление, словно издеваясь над зонтами. Если же учесть, что температура воздуха не превышала семи градусов по Цельсию, а начальство подкинуло перед выходом на пенсию неспокойное и опасное дело, можно без труда понять, почему настроение у капитана Софтли было под стать погоде.
— Чертов дождь… — Ветер швырнул ему в глаза очередную порцию крупной водяной пыли, и Гунар ладонью вытер лицо. — Чертова планета…
Вообще-то ему всегда нравилась Потайя. Одна из немногих небольших планет, на которых климат искусственно не изменялся. Она сразу была пригодна для жизни, дарила находящимся на ней редкую возможность чувствовать все прелести и невзгоды «живой» природы.
Софтли, кутаясь в короткий плащ, шел по тихой в утренний час пешеходной улице, направляясь к излюбленному кабачку с непонятным названием «Зинзана». Отделанный настоящим деревом, он дышал уютом и теплом. Правда, хозяину пришлось в свое время заплатить огромные штрафы — зато теперь у него не было недостатка в постоянных, ценивших старомодный уют клиентах.
Гунар наконец добрался до скромно оформленных деревянных дверей и, привычным движением отжав косички, ввалился внутрь. Стоявший за стойкой толстый бармен с черной всклокоченной шевелюрой и короткой лопатообразной бородой приветливо кивнул ему:
— Амиго! Неважно выглядишь. Надеюсь, только погода испортила тебе настроение?
— Спасибо, Буч. Погода действительно не подарок. — Софтли уселся за двухместный столик, поближе к искусственному камину, источавшему приятное тепло. — Сообрази мне какой-нибудь завтрак. И сделай кружку горячего пунша — погреться. Что-то у меня сегодня кости ноют.
