Николай Берг - Ночная смена. Лагерь живых.
Уже втянулся в это дело, потому без внутреннего сопротивления отмечаю, что и носовая часть и правый борт также покрашены не в розовый или бирюзовый цвета, а как раз наоборот - все в тот же зеленый, что повреждений видимых не обнаруживаю и что корма выглядит соответственно левому и правому бортам. Десантный люк и с правой стороны закрыт. Ствол башенного КПВТ задран почти вертикально. Что еще добавить - внешне выглядит совершенно нормально.
По той же окружности, соблюдая боле-мене безопасное расстояние, возвращаюсь к мужикам.
Судя по всему, пока я ходил - тут уже распределили роли.
Поэтому снимаю, комментируя, что две пары стрелков взяли на прицел десантные люки по бокам машины (ну это-то и я понимаю - снаружи, скорее всего у боевой машины люки хрен откроешь без специального ключа, да и у восьмидесятки боковые люки наполовину откидываются так, чтобы прикрыть десантников от огня спереди этаким щитом, а вторая половина - падает вниз и служит порогом - подножкой.) Трое лезут на крышу бронетранспортера. Николаич стучит по броне прикладом и громко орет:
- Эй! Есть кто живой внутри? Отзовись!
Продолжаю комментировать каждое телодвижение - и поясняю камере, что старший группы только что стуком приклада по броне и голосом пытается войти в контакт с находящимися внутри БТР людьми... Ну типа вдруг мужики собрались на пикничок и сейчас там квасят, а мы помешаем...
После этого Серега ложится на броню и прикладывает к стылому железу ухо.
Пожимает плечами, насколько это возможно в такой ситуации.
Опять слушает.
Встает.
Вся троица, аккуратно держа на прицеле люки - и открытый и закрытый впереди и десантные верхние. Николаич что-то говорит Семен Семенычу. Тот забирает с брони лопату. Что-то делают там с лопатой, не вижу.
- Люки закрыты - так они сейчас их предохраняют от того, чтоб кто изнутри вдруг распахнул на полный мах - поясняет стоящий рядом Вовка.
Трое наверху продвигаются к башенке. Стопорятся.
- Ага, сейчас надо в люк смотреть, а черт его знает, что оттуда выскочить может - поясняет Вовка.
- Володь, подгони-ка сюда ментовский УАЗ! - кричит сверху Николаич.
Мой сосед шустро припускает в сторону дороги. Пока он не подъехал - Старшой еще несколько раз кричит свою текстовку, а Серега слушает, прижимаясь ухом к железу... Практически одновременно с подъехавшим УАЗом Серега уверенно говорит:
- Внутри есть шевеление! Шуршит кто-то.
Вовка подпирает задом УАЗа левый бортовой десантный люк. Теперь его не распахнешь.
Вылезает из машины. Под указанием Николаича группа перестраивается.
- Володь, загляни в лобовое - посвети фонариком! Если кто в люк прыгнет - скатывайся на землю и под прикрытие носа. Остальным внимание!
Подбираюсь поближе. Наш универсальный водитель вскарабкивается на БТР спереди и, подсвечивая себе фонариком, заглядывает через ветровые стекла в салон БТР, благо бронезаслонки подняты в походное положение.
- Фонарик слабый. Не видно нихрена!
- Что и водительское место не видно?
- Водительское пустое. На стекле есть брызги чего-то похожего на засохшую кровь.
Стоящий слева от Николаича Саша вынимает из кармана свой фонарик, но Николаич мотает головой. Тогда Саша вытягивает откуда-то с правого борта двуручную пилу, вешает на ручку пилы фонарик и аккуратно начинает опускать в открытый люк эту конструкцию.
- Сека!! - орет Вовка, скатываясь с брони - Идет!!!
Саша одновременно дергает пилу из люка и пока пила, взблескивая фонариком и певуче звеня, брякается на крышу, перехватывает со спины короткую помповушку из еще тех - старых магазинных запасов.
Практически в это же время в люк высовывается что-то похожее на большую грушу и получает в эту самую грушу со всех сторон из всех стволов, аж ошметья летят.
Груша моментально скрывается в люке.
Но я уверен, что по ней попали все, кто стрелял. А еще мне показалось, что это была странная, карикатурная - но определенно человеческая голова. Помнится так французские ехидные карикатуристы изображали своего короля - Луи Филиппа. Вроде как и не король, но всем ясно, что такое - груша в карикатуре...
Саша тем временем снова подбирает свою пилу. Фонарик опять в люке.
- Ну, что там у вас - кричит из-под БТР Вовка.
- Неясно. Обстреляли - были попадания. Но смотреть все равно надо, Володя. Глянь еще раз, аккуратно.
Вовка сторожко лезет к лобовым стеклам.
Прикладывается.
- А завоняло ацетоном - замечает он со своего наблюдательного пункта.
- Это-то и сами чуем. Ты что там видишь?
- Лежит какая-то туша на командирском кресле. Большая!
- На что похожа?
- Да пес ее знает. Саша, доверни пилу градусов на тридцать! Не так, наоборот!
- Что наблюдаешь?
- Еще доверни! Ниже! Стоп! Вот так держи!
- Не томи! Что там?
- Тетеха толстенная! Мертвая! Башка разбита в хлам. Зараза, она же всю сидушку изгадит!
- Еще что?
- Не пойму. Но вроде как больше там никого.
- Саша, дай-ка доворот - посвети в глубину.
- Чисто! Она одна тут была!
Дальше возникает небольшая заминка. Подхожу ближе, слышу как опер говорит Николаичу:
- Эх, жаль риального патсана потеряли. Так бы он тут был к месту!
И слышу, как в ответ Старшой заявляет:
- Так я и пустил бы эту тупую обезьяну к пулеметам!
Понимаю, что кому-то надо лезть внутрь. Ясно, что это не очень охота делать, но придется.
Лезет сам Николаич. Через минуту из недр БТР гулко раздается:
- Там, наверху! Разблокируйте люки!
Вовка отгоняет на пару метров УАЗ, Семен Семеныч пыхтя, выдергивает лопату.
Люки один за другим начинают распахиваться.
- Доктор, давайте сюда с камерой!
Иду, прикидывая, что надо делать, чтоб снимать в темном салоне.
Внутри не так уж и темно, серый пасмурный денек дает достаточно света, чтобы через открытые люки сделать хоть и темноватую, но внятную съемку. Воняет около машины изрядно - и ацетоном и мертвечиной и особым запахом подгнившей крови...
Я никогда раньше не заглядывал внутрь бронетехники и разобраться сразу в скопище всяких прибамбасов и причандалов достаточно трудно. Почему-то сразу заметны какие-то коричневатые мешки - один свисает сверху - из башенки, да еще такой же - на спинке водительского сидения. Понимаю, что оно водительское по тому, что там автомобильный руль и приборная доска.
Зато глаз ухватывает то, что мне привычнее видеть - размашистые потеки бурой засохшей уже несколько дней тому назад крови на покрашенных белой краской стенках, рваный мужской полуботинок, драные цветастые тряпки в подсохшем кровавом киселе, покрывающем пол БТР (Николаич как раз тоскливо смотрит на подошву своего берца, только что выдернутую их этого киселя с ясно слышимым хлюпом.), какие-то ярко-белые осколки костей, и конечно же - здоровенную желтовато - синюшную тушу впереди - там где сидения водителя и командира.
- Погодите сюда пока лезть! Ботинки поберегите!
- А что делать?
- В УАЗе стопка полиэтиленовых пакетов из 'Зеленой страны'. Наденьте поверх!
А, точно как эрзац-бахилы.
- Дима, тащи веревку! Потолще! Доктор - несколько мешков сюда и камеру отдайте кому - нибудь. Саша, умеешь снимать?
- Умею, чего тут хитрого.
- Возьми камеру и продолжай съемку!
- Для чего мешки? - не пойму я.
- Покойницу выволакивать будем. А мешки - чтоб с головы не текло на сидушки, когда потянем.
Понятно. Хотя по габаритам покойная килограмм на двести тянет, не меньше. Ну да УАЗом дернуть - лишь бы в люк бортовой пролезла. Если не пролезет - будет хуже, ну да в БТР и так уже все загажено.
Шурша своими бахилами аккуратно лезу вперед. Да, голову раскроили залпом изрядно. Хорошо догадался перчатки хозяйственные натянуть, теперь стараясь не слишком измазаться, подбираю в пакет перепутанные лоскуты кожи, куски костей и мышц в пакет.
Мозговой череп, разнесенный почти вдрызг - и впрямь втрое, если не больше уступает могучим челюстям. Челюсти в пакет запихнуть удается с трудом. Зубки мелкие, треугольные, мутно - белого цвета, очень непривычные на вид. И их действительно очень много.
Вот поэтому и груша получилась. Вижу свисающее вбок маленькое, явно женское ухо с сережкой. Если бы этот упокоенный кадавр улыбнулся - то улыбнулся так широко, что мочки ушей в рот попали с серьгами вместе...
