Руслан Мельников - Охотники на людей
Да, штормило везде, по всему миру. Лихорадило всех. Но до того, что творилось за рубежом, в Этой Стране никому уже дела не было. В Этой Стране общемировые проблемы отчего-то переживались острее и болезненнее. И Этой Стране, как всегда, нужен был свой особый путь.
А посему границы (пока еще были четкие границы) закрывались, иностранные каналы (пока таковые еще вещали) глушились, даже непотопляемый Интернет (пока он еще работал) блокировался всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Америке, Европе, Китаю, арабам, евреям и латиносам предоставлялось право выкарабкиваться из разверзшейся задницы по своему усмотрению, но так, чтобы не мешать Этой Стране.
Мрачное веселье в которой продолжалось по полной.
Инфляция, стагфляция, гиперинфляция, дефляция — все смешалось, скрутилось в тугой узел кранты — и хана-фляции. Цены на продовольствие взлетели до немыслимых высот. На черном рынке резко подскочил спрос на оружие. Случилось неслыханное: начало обесцениваться даже золото. Люди стали понимать, что презренным металлом сыт не будешь.
Некоторое время печатный станок еще работал и деньги по инерции перетекали из кармана в карман, но они больше не приносили ни прибыли, ни радости, не делали новые деньги и не кормили своих владельцев, нисходя до уровня дешевой, хотя и не очень удобной, растопки.
Для сохранения (о приумножении уже никто не думал) пресловутого капитала, для обеспечения маломальской стабильности в обществе, для спасения от окончательного и бесповоротного краха и — главное — для удержания ускользающей власти хозяевам агонизирующей страны требовалось принципиально новое универсальное средство — мерило всех мер и спасительная панацея одновременно.
Нашли. В Этой Стране — нашли и не прогадали. Самой надежной валютой в условиях полного и безнадежного упадка стала рабсила. Тресы. Трудовые ресурсы.
Рабы. Если уж называть вещи своими именами.
Работник-трес оказался мечтой работодателя. Еще бы! Такая экономия на зарплате и соцпакете! Ненормированный рабочий день. Минимальные расходы на кормежку. Максимальная отдача. Полное бесправие.
Трудовой кодекс — побоку. Профсоюзы? Какие могут быть у рабов профсоюзы? В общем, идеальный вариант для скорейшего восстановления экономики без обременительных материальных затрат.
Да, конечно, вокруг и так полно было оголодавшего народа, готового работать за гроши. Но проблема заключалась в том, что нужно было как-то изыскивать и эти гроши.
Вкалывать же за идею, просто так, никто не желал — не те времена, не то общество. Да и трудно быть идейным и самоотверженным, зная, что устоявшаяся жизнь рухнула из-за алчности тех, кто сидел где-то наверху, беззастенчиво хапал миллионы и ворочал миллиардами.
А вот трес — совсем другое дело! Трес работает бесплатно, работает когда нужно и работает сколько нужно, не предъявляя претензий. Одним словом, то, что доктор прописал. Спасти страну могло простое и старое правило: чтобы кто-то процветал, кому-то надо пахать. И чем тяжелее времена, тем больше пахарей требуется.
Вот только где их взять, столько-то?
Если очень нужно, ответ найдется на любой вопрос.
Время лопнувших финансовых пузырей и посыпавшихся денежных пирамид сменилось новыми временами. Теперь грандиозную пирамиду начали возводить из людей. Пирамиду, в основании которой горбатились тресы. Такая пирамида гребла под себя всех, до кого могла дотянуться.
Первыми стали заключенные. Но переполненные тюрьмы страны опустели слишком быстро. Арестантов, оптом проданных в рабство, оказалось мало. Взялись за бомжей, нелегалов-эмигрантов, маргиналов, мелкий криминал. Не хватило.
Для восстановления рухнувшей экономики требовалось все больше и больше дармовых рабочих рук. Появилась нужда и в высококвалифицированных специалистах, которым тоже можно было бы не платить за труд.
Вспомнили о неплательщиках. Невозвращенные потребительские и автокредиты вышли несчастным должникам боком. Были подняты и тщательнейшим образом изучены ипотечные списки. Обанкротившиеся заемщики тысячами попадали в трес-рабство. Однако и этого оказалось недостаточно.
Из глубин бюрократической памяти всплыло подзабытое словечко «тунеядец». Появились законы, позволяющие вылавливать безработных. Общественные работы становились принудительными и неоплачиваемыми, тоже являясь по большому счету первым шагом к рабству.
В крупных городах стремительно развивалась и систематизировалась торговля живым товаром. Появились первые трес-спекулянты. Вводились налоги на покупку и продажу людей. Новый рынок бурлил и рос как на дрожжах, пробуждая все, с чем соприкасался. Снова пошли поступления в бюджет. Жизнь налаживалась…
Вскоре тресы были объявлены главным стратегическим ресурсом страны. Оно и понятно. На нефть и газ рассчитывать в обновленном мире уже не приходилось. А узаконенное рабство, как бы оно ни называлось и в какие бы одежды ни рядилось, поглощает людские ресурсы в огромных количествах.
Народ, правда, довольно быстро смекнул, что к чему. Толпы непристроенных граждан ломанулись из мегаполисов. Беглецов стали отлавливать уже в открытую, пачками. Появились специализированные хэдхантерские компании, поставлявшие живой товар на формирующийся трес-рынок. Профессия охотника за головами становилась уважаемой, престижной и прибыльной.
Неорганизованные попытки сопротивления подавлялись в зародыше. Участники стихийных акций априори объявлялись наипервейшими кандидатами в тресы. А тресы все росли и росли в цене.
Охота за людьми становилась массовой. Общество раскололось на две части: граждан, сумевших влиться в систему, и неграждан — объявленных вне закона диких, каковых было большинство и каких новое пирамидальное устройство государства могло принять только в основание пирамиды.
Такая политика выхода из кризиса оправдала себя на все сто. Государству больше не нужно было кормить лишние рты — эту заботу брали на себя приобретатели и пользователи тресов. Не нужно было подавлять волнения рабов: тот же тресовладелец следил за своей двуногой собственностью лучше, чем это могли сделать все силовые структуры, вместе взятые. А проблему уличных беспорядков, устраиваемых свободными гражданами, охотно решали хэдхантерские отряды. Участников акций протеста можно было сразу, тепленькими, продать в тресы и неплохо на этом заработать. Так что протесты вскоре прекратились.
О затратах на пенсионное обеспечение, медицину и прочую социалку тоже можно было забыть. Эти вопросы также находились в ведении тресовладельцев. Разумеется, тратиться на содержание престарелых рабов и калек никому не хотелось. От них предпочитали избавляться. Способы были…
Но самое главное — тресы, подобно античным атлантам, поднимали на своих плечах рухнувшую экономику. В стране появился хлеб и появились зрелища. Оживилась биржа. Проснулись рынки. Заново расцвел гламур. Безумство потребления вновь нарастало, как снежный ком, только в еще больших масштабах, чем прежде.
Головокружительный рывок из упадка к роскоши многим посносил башни напрочь. Когда трес-проституция стала легальной, резко вырос спрос на секс-рабынь. В больших городах появлялись колизеи, оборудованные для гладиаторских боев. Эрос и Танатос рулили по полной. Угар нарастал.
Единственный недостаток нового порядка заключался в том, что для дальнейшего процветания требовалась постоянная подпитка трудовыми ресурсами. Махровое рабство вытягивало Эту Страну из пропасти, покуда были рабы. Но добывать рабов становилось все труднее.
Глава 5
Колонна встала неожиданно, без видимых на то причин. БТР, на котором сидел Борис, тоже резко затормозил. Упругие широкие колеса перестали крутиться. Что-то скрежетнуло. Массивная бронированная машина качнулась на рессорах.
Сидевшие снаружи новобранцы едва не посыпались с брони через надстроенный борт. Щерба выронил автомат. Бориса спасла хорошая реакция: одной рукой он успел вцепиться в стальную скобу-поручень, а другой — в соскользнувший с плеча автоматный ремень.
Коротко прозвучал сдавленный мат, потом — облегченный выдох. Усидели, не расшиблись — и то хорошо!
Из открытого верхнего люка вынырнула голова Уха.
— Всем на броню! — услышал Борис голос сержанта. — Машины не покидать.
Ухо ловко выбросил тело из открытого люка. Снизу кто-то подал сержанту автомат. Распахнулся второй люк. Вслед за сержантом из машины полезли хэды. Боковые люки не откидывались. На землю никто не спускался. Охотники располагались на броне. Люди настороженно поглядывали вокруг и поводили стволами.
Крышу и борта второго БТР тоже облепили пятнистые фигуры. Определенно что-то намечалось.
Взгляд Уха выцепил валявшийся в траве автомат.
