Василий Сахаров - Дальний поход.
Молодой лейтенант коротко кивнул:
– Представители Старика прибудут через несколько часов и, пока они в пути, прошу вас не покидать территории причала.
– Без проблем.
Уточнив еще некоторые мелочи, относительно нашего пребывания в порту, и перекинувшись с лейтенантом несколькими ничего не значащими нейтральными фразами, мы разошлись. Лейтенант и гражданские вернулись в поселок, а мы вернулись на фрегат и стали ждать представителей Старика, как здесь называли главу местного общества Ивана Ивановича Маркова.
Ожидание было тягостным, ведь правильно говорит древняя мудрость, что ждать и догонять, всегда тяжело. Однако все проходит, и дипломаты ГВО появились уже к вечеру. Оттягивать встречу, они не стали. На борт «Ветрогона» поднялись два похожих друг на друга как братья суровых, каких-то обезличенных и совершенно не запоминающихся человека в звании майора. От обоих заметно попахивало конским потом, видимо они навестили нас сразу с дороги, и были эти офицеры очень немногословны.
Для себя этих представителей Старика я определил как контрразведчиков. Судя по всему, с дипломатами у военного режима серьезный напряг, и свой анклав представляли именно они. Разговор между нами как-то сразу не заладился. Майоры вели себя вполне дружелюбно, но складывалось впечатление, что они хотят только получить информацию, а никак уж ею не делиться. Мне это не понравилось, да и вряд ли бы это кому-то другому пришлось по душе. Сплошные вопросы и просьбы пройти по всему кораблю с осмотром, а на мои расспросы только самые общие фразы, из которых можно было почерпнуть, что они нам рады, но и только. Что с них взять? Контрики, они контрики и есть.
В общем, с майорами я проваландался целые сутки. Ничего в наших с ними отношениях не переменилось, и я вежливо выставил их обратно на причал, куда прибыло около роты местных солдат. На прощание, я объяснил майорам, что, раз у нас дела на лад не идут, первый контакт будет налаживаться с представителями Москвы. Контрразведчики поняли меня правильно, быстренько связались с вышестоящим начальством, которое находилось в населенном пункте Сяськелево, и пригласили меня совершить путешествие по землям ГВО, дабы лично пообщаться со Стариком. Меня это устраивало полностью, подставы я не опасался, и в сопровождении одного из офицеров, отправился в двухдневное путешествие от Систа-Палкино к месту постоянной дислокации штаба гатчинских военных.
Какие указания получил сопровождающий меня на встречу с местным лидером майор, я не знал, но по дороге от меня ничего не скрывали. Мы ехали по разбитым дорогам из щебня, которые остались от древних автострад, останавливались на ночевку и привалы в деревушках, где люди жили своей самой обычной жизнью, и никто не пытался пустить мне пыль в глаза. Вот как есть оно все, так и смотри. Коль умный, выводы сделаешь правильные, а дурак, так все одно ничего не поймешь. Гением я себя не считал, но кое-что в этой жизни уже видел, и думаю, что все понял правильно.
Да, Гатчинский Военный Округ не самое мощное государственное образование из тех, какие я видел, и для этого есть ряд причин: отсутствие нефти, малочисленность местного народонаселения, много заболоченных земель вокруг и так далее. Однако тот же самый Плетнев, с которым мы много беседовали о ГВО, говорил, что гатчинские вояки крепко стоят на ногах, и с этим я не мог не согласиться. Конечно, дороги плохие, но они есть. Людей не очень много, может быть, что и ста тысяч на всю подконтрольную территорию не набиралось, но это не дармоеды и не угнетенное сословие, как можно было подумать, взглянув со стороны. У половины мужчин, которых я встречал в пути, имелось огнестрельное оружие, а это о многом говорит. В частности о том, что с вооружениями и боеприпасами у местных проблем нет, а так же о том, что власть доверяет своему народу, который в случае любой агрессии, может в своих лесах так встретить любого захватчика, что тот офигеет в атаке и тысячу раз пожалеет о том, что сюда приперся.
В общем, пока мы с майором добрались к Сяськелево, я был твердо уверен в том, что для нашей Конфедерации, если она будет искать союзника на Балтике, а это неизбежно, ГВО самый наилучший друг, партнер и товарищ. Значит, первый же отчет о походе, который будет отправлен в Краснодар, по прибытии «Ветрогона» в «Гибралтар», должен быть написан так, чтобы у Еременко, а вместе с ним и у Симаковых, о ГВО и Старике сложилось самое хорошее впечатление. Впрочем, я забегаю вперед, надо с самим местным лидером встретиться, и только после этого окончательно определяться в своем решении относительно отчета в центр.
В Сяськелево мы въехали в полдень 4-го апреля. Майор испарился в неизвестном направлении, а меня передал под опеку местного начальника интендантской службы и тот определил гостя на отдых в один из небольших аккуратных домиков, которых на территории ставки местного командования было не менее трех сотен. О том, что представляло из себя это поселение до прихода чумы, у меня никакой информации не имелось. Скорее всего, раньше это был поселок городского типа, обычное крупное поселение районного масштаба. Теперь же, это что-то вроде полевой крепости со всеми сопутствующими такому месту укреплениями по периметру: капонирами, блиндажами, минными полями вдоль дорог и подземными галереями.
В центре всего, как я уже сказал, одинаковые кирпичные домики на три-четыре комнаты, и вокруг каждого небольшая рощица из плодовых деревьев. Чуть в стороне, очень похожие на казармы для солдат, восемь длинных одноэтажных зданий из серого камня. Это все жилые строения, которые соединяется одно с другим выложенными на земле дорожками из бетонных плит. Вокруг зданий суетятся люди, слышны голоса женщин и детей, а из домов доносятся ностальгические и такие родные домашние запахи. Неплохо гатчинские вояки устроились, и этот базовый лагерь выглядит гораздо лучше, чем ППД Четвертой гвардейской бригады во времена моей службы.
Приведя себя с дороги в порядок, побрившись, помывшись и сменив камуфляж, я был готов к приему у Старика, и ближе к вечеру, в первых сумерках, за мной пришли. Все тот же обезличенный майор из контрразведки, проводил меня в один из ничем не выделяющихся домиков и, войдя внутрь, в большой просторной комнате, при свете нескольких ярких свечей, я увидел лидера ГВО.
Иван Иваныч Марков, он же Старик, был абсолютно седым человеком, высокого роста с лицом испещренным множеством морщин. Он сидел подле широкого и красивого резного стола, и что было для меня странным, он находился в инвалидном кресле. Про то, что Марков не имеет возможности самостоятельно передвигаться никто из тех, с кем я разговаривал, ни разу не упоминал. Хотя, позже, сам, пообщавшись с этим человеком, я понял, почему люди не воспринимали его как инвалида. Он был настолько силен внутренне, что полученная много лет назад травма не мешала ему жить полноценной жизнью и на это попросту не обращали внимания. Как сказал на следующий день один из его советников: «Даже сидя в инвалидном кресле Марков все равно наголову выше тех людей, кто стоит рядом с ним».
– Доброго вам вечера, капитан. Проходите, – Марков взмахнул рукой и указал на небольшой диванчик напротив себя.
Сопровождающий меня майор вышел, а я сел на диван, устроился поудобней и, пристально посмотрев в бледные старческие глаза лидера ГВО, ответно поприветствовал его:
– И вам доброго вечера, Иван Иваныч.
Чему-то, сам себе, улыбнувшись, Старик покивал головой и спросил:
– Значит, Кубань все же устояла после чумы и развала?
– Да, не без потерь, конечно, но на плаву мы удержались, в гражданскую войну не скатились, внешних врагов отбили, и теперь понемногу восстанавливаем то, что было утрачено в годы хаоса и развала.
– Это хорошо, что родина живет.
– В смысле, родина? – Марков явно говорил не про Россию, и о том, что Конфедерация для него родина, я не знал.
– Ха, – усмехнулся он, – я же сам краснодарский. После училища был распределен на Балтийский флот, здесь служба пошла неудачно, хотел на Черное море перевестись, но не успел.
– Понятно. Так раз такое дело, может быть, попробовать поискать ваших родственников?
– Не стоит. Все кто был, наверняка, уже умерли, а если кто остался, так они мне чужие люди. Не надо теребить прошлое, – Марков на мгновение прервался, о чем-то задумался и, кивнув на стол, где лежала стопка бумаг, видимо, отчеты майоров контрразведки о том, что я им рассказывал, спросил: – Это правда?
– Что именно?
– То, что ты говорил о положении дел в мире: Кавказ, Халифат, Трабзон, Караимский имамат, «беспределы», Внуки Зари, Алжир и Средиземноморский Альянс. Неужели все настолько плохо?
Теперь уже я задумался. С одной стороны, с точки зрения человека, который помнил Золотой Век, положение дел в мире, хуже некуда. С другой стороны, то есть с моей, обстановка вполне нормальная, могло быть и гораздо хуже. При желании, можно было с Марковым на эту тему переговорить более подробно, но при первой встрече всегда есть что-то более важное, что стоит решить сразу, а поэтому, я ответил коротко:
