Василий Сахаров - Солдат
Говорят, была в штабе одно время идея, создать дополнительную команду из гражданских, которая должна была заниматься только мародерством, и даже людей в нее набирать стали, но не сложилось, так как из столицы прилетел грозный окрик, непосредственно от самого президента и, на этом, проект остановился. Жаль, конечно, а то бы работяги гамбулили, а мы их охраняли, но видимо не судьба, и оттого, приходится нам самим вкалывать ради собственного материально-технического благополучия.
Впрочем, совсем уж без боевой подготовке меня не оставили, ведь не каждый день мы ходили на работы, и когда наша группа оставалась в лагере или выходила на блокпост, на мне отрывались все, кто хоть капельку больше чем я, знал и умел в военном деле, то есть все. Уматывался я в такие деньки сильно, но не жалел, так как все, чему меня учили, в дальнейшем не раз спасало мою жизнь и здоровье. Спасибо вам мои учителя.
Как правило, начиналось все с рукопашного и ножевого боя, затем шла стрелковая подготовка, тактика и минно-подрывное дело, а потом, уж кто и во что горазд. Так я становился профессионалом, и для всей полноты ощущений мне не хватало только практики. Хотя, наверное, это и к лучшему, что я не сразу попал в огневое пекло. Вряд ли бы вытянул и уцелел, и скорее всего, прострелили бы мне мою непутевую башку, в первом же бою, «беспределы», чтобы про них не говорили, вояки не плохие и в бою стойкие.
Прошло две недели, рота благополучно отметила наступление нового 2057 года, и на следующий после праздника день, совершенно неожиданно, меня вызвал к себе Еременко. Я вошел в штабную палатку, повернулся к майору, сидящему в одиночестве за деревянным столом и, браво вскинув ладонь правой руки к шерстяной шапочке камуфляжного цвета, доложился:
— Товарищ майор, рядовой Мечников по вашему приказанию прибыл!
Еременко посмотрел на меня, хмыкнул, и махнул рукой:
— Спокойно, орел, когда мы одни, можно и без этой уставщины обойтись. Садись, — он указал на стул напротив себя и, когда я присел, спросил: — Как служба?
— Не совсем то, что я ожидал, но в целом получше, чем в деревне коровам хвосты крутить. Мне здесь нравится.
— Вот насчет деревни, я с тобой и хочу поговорить. Не хочешь родину навестить?
— Нет, — я помотал головой, — никакого интереса.
— А придется, Сашка. Надо у вашего старосты изъять тот планшет, который от отца твоего остался.
— Как?
— Да, как угодно, купи, укради, отбери, в конце концов.
— Один не справлюсь. Надо чтоб рядом кто-то при погонах был.
— Вас пятеро будет, ты, три сержанта и Исмаил-ага. Официально, вы направляетесь в командировку, искать новых поставщиков продовольствия для нашего батальона, в этом нет ничего необычного, и никого не заинтересует. Остановитесь в гостинице, на все про все вам трое суток.
— Оружие?
— Только личное, пистолет, кинжал, нож, то, что разрешено законами Конфедерации. Задумки есть, как это дело уладить?
— Староста на деньги падкий, монет за десять продаст планшетку. Да и не надо в таком случае пятерых, одного Исмаила в полной форме хватит.
— Нет, все уже решено и документы оформляются. В группе пятеро, выезжаете через три дня.
— Товарищ майор, а зачем вам эта планшетка?
Майор достал позолоченный портсигар, вынул из него длинную турецкую папиросу, и закурил. Пару раз пыхнул ароматным дымом, и ответил:
— Это все, как ты уже, наверное, понял, из-за отца твоего. Он последний, кто из всей 22-й бригады спецназа выжил, и он знал, где находится их секретный склад боепитания. Там есть много такого, что было бы мне интересно, но сам понимаешь, если об этой теме узнает кто-то со стороны, то и он захочет долю. От того и тайна, невеликая, но уж какая есть.
— А зачем им нужен был секретный склад?
— Кто их знает? Твой отец молчал, а я думаю, что хотели переворот замутить. Иван Седьмой в то время на троне еще непрочно сидел, а за офицерами, что с твоим отцом служили, человек триста профессиональных бойцов имелось, многое могли сделать, но кто-то их сдал, а может быть, что и царек их решил превентивно к стенке поставить. Сейчас правду уже не узнаешь, но факт остается фактом, когда оружейные склады в поселке Степном были вскрыты, то они оказались пусты, а у капитана Мечникова была карта, которую он никому не показывал. Из этого делаю вывод, что ему было что скрывать и, скорее всего, это местонахождение склада, в котором полным полно стволов, которых у нас сейчас днем с огнем не сыщешь.
— Разрешите вопрос, товарищ майор? — решился я задать вопрос не по теме.
— Валяй.
— Слух ходит, что через пару лет вы станете комбатом, это правда?
— Нет, — Еременко улыбнулся, — если бы выбор делали солдаты, я стал командиром всего нашего подразделения, но голос имеют только офицеры, так что мне не светит. Хотя, — он неопределенно покрутил в воздухе рукой с зажатой меж пальцами папиросой, — если Симаков даст приказ идти на Ростов, то нас развернут в бригаду, и тогда, очень может быть, что я стану комбатом батальона спецназначения. Вот для этого, мне и требуется схрон твоего отца, и именно поэтому посылаю за картами тебя и сержантов, а не кого-то из офицеров. У нас в батальоне офицерство уже потомственное, а потому и думают некоторые «товарищи» о себе чрезвычайно много, черт знает, какой фортель выкинут. Еще вопросы есть?
— Никак нет, — вскочил я со стула.
— Хорошо, если у вас все выгорит, я в долгу не останусь.
— Не за награды и чины служим, — повторил я, где-то давным-давно, вычитанную фразу.
Майор рассмеялся и кивнул:
— Иди уже, Грамотей, и избавляйся от своего надуманного книжного идеализма, В жизни важно все, и чины, и звания, и деньги, и влияние, и опыт. Карабкайся только вверх, Сашка, а иначе, сгинешь в какой-нибудь шальной передряге за чьи-то красивые слова, про равенство и братство, да так, что и «мяу» сказать не успеешь. Иди, и мои слова запомни.
Четко развернувшись на месте, я покинул штабную палатку, и отправился на свой пост. В этот день именно наша группа несла караульную службу, и уже на посту, в бетонном закутке, прислонившись к старенькому ПКМу, я смотрел на заснеженное поле перед лагерем и в какой уже раз прокручивал в голове слова майора, про избавление от идеализма. В общем-то, как не крути ситуацию, а Еременко прав. Что я могу получить здесь, в этом месте за пять лет, которые, согласно контракта, обязан отслужить? Правильно — умения, деньги и опыт. Но что будет потом, когда пройдет пять лет? Новый контракт? Не знаю, хотелось бы свободы.
Озадачил меня командир, нечего сказать, но с другой стороны, ломать голову над этим не стоит, надо все делать пошагово и держаться за майора, а если он наверх взлетит, то и меня подхватить по пути сможет. Парень я простой, деревенский, но кое-что уже выхватил из ротной жизни, в которой есть сержанты, которым подчиняются офицеры, и думается мне, что Еременко уже сейчас подбирает себе ближний круг из верных людей, так что при хорошем раскладе, и я в него смогу попасть.
Глава 5
Кубанская Конфедерация. Станица Кисляковская. 25.01.2057
Про поездку на родину, рассказывать особо нечего, все прошло очень хорошо, можно сказать, что по самому наилучшему варианту, и было только два события, которые отложились в памяти. Первое, это посещение поселка и разговор со старостой Никитой, а второе, прогулка по нашей столице, славному городу Краснодару. Начну, пожалуй, со старосты.
По прибытии в Горячий Ключ, мы остановились в гостинице, скинули в номерах вещи и, не откладывая исполнение задачи в долгий ящик, направились прямиком в Лесной. Задумка была проста, выкупить у Никиты Демидова карты, а если, вдруг, по какой-либо причине, он откажется, то устроить в деревне небольшой погром с выбиванием зубов, криками и стрельбой в воздух. В качестве группы поддержки со мной выдвигались вооруженные пистолетами различных систем, четыре лучших ротных сержанта и, чувствуя их моральную и силовую поддержку, в успехе дела я был уверен. У меня, кстати, оружия не было, типа, у каждого только свой личный ствол, ношение которого разрешено законами Конфедерации.
На арендованном побитом грузовичке, по некогда асфальтированной дороге, превратившейся в широкую каменно-щебнистую тропу, с огромным трудом, мы переправились через Малый Дыш, добрались до поселка и остановились перед воротами. Водила грузовичка нажал на клаксон и, из-за забора появилась белобрысая голова одного из поселковых ребятишек.
— Гошка, — окликнул я его, спрыгивая с борта грузовичка, — зови старосту, живо, гости к нему.
Голова мальчишки моментально исчезла из виду и, буквально через пару минут ворота открылись, а из них появился сам староста, что интересно, в праздничной одежде. Следом за ним спешила его жинка, дородная румяная баба в цветастом платке и белом полушубке. Староста излучал непомерную радость, а в руках его жены, тетки Глафиры, опа-нь-ки, был расписной поднос с хлебом и солью. Ожидал я всякого, но не такой праздничной встречи, определенно.
