Владимир Андрейченко - Умереть вчера (СИ)
— Я Здоровый, всем, кто слышит, противник на крыше основного здания!
«Быстро определил, кого заметил, сразу видно — спец». Мимо пролетело ещё несколько НУРов, разорвавшихся где‑то в районе топливных резервуаров. Опять промах. «Да не такой уж ты и спец!» — Рекс потянулся к «Стреле», а вот тебе подарок! Но, поднять её не успел, правую сторону тела пронзила нестерпимая боль. Пулемётная турель приближающегося вертолёта вращалась, изрыгая пламя. Максим, как в замедленном кино, видел летящие в его сторону смертоносные трассы. Но пилот опять промазал, попав в сталкера только скользем. Сейчас ему уже не хватало дистанции для более точного прицеливания.
Почти теряя сознание, превознемогая боль во всём теле, Рекс заставил себя «через не могу» поднять ПЗРК. Вертолёт с рёвом проскочил над ним, Макса обдало жаром турбин и раскалённого металла. Он развернулся, держа машину на прицеле, включил самонаводку ракеты, дождался, когда вертушка зависнет почти на месте, и запустил ракету в цель. Уже падая, боковым зрением успел заметить, как дымный след реактивного снаряда прервался, образовав на месте летательного аппарата взрыв, похожий издалека на праздничный салют. Сразу промелькнула шальная мысль: «Я давно знал, что здоровыми зовутся не потому, что такие сильные. А потому, что хорошо ломаются пополам и громко падают».
Ещё он успел заметить, как по центральной площади в сторону здания бежало несколько наёмников, оборачивающихся и стреляющих назад. Упав, Рекс больше ничего сделать не мог. На дворе уже вовсю разгорался день, а в сознании Максима включилась полная беспросветная ночь.
После этого перед глазами несколько раз мелькали озабоченные лица Купера и ещё каких‑то неизвестных сталкеров. Даже сам сатана плясал на балу в его честь. И всё это время — море, белый теплоход, нехилая качка от набегающих волн. Гром близкой и очень сильной грозы. Множество молний. И эхо, эхо, эхо.
Я слышал, будто есть места,
Где горы умудрёны и белёсы.
И эхо, возвращаясь к нам назад,
Правдиво отвечает на вопросы.
И я пришёл и задал им вопрос:
Как сделать, чтоб пропал всем бедам след?
Я долго ждал, я словно в землю врос,
Но горы промолчали мне в ответ.
Я вновь спросил, уверенно, всерьёз,
И эхо, повторив вопрос, как стих,
Сказало, что ответ довольно прост,
Что всё зависит лишь от нас самих.
Я так хочу, чтоб мы, живя под солнцем,
Задумались над правдой этих слов.
Ведь мы, рождаясь, вечно остаёмся
На той земле, где всем нам удаётся
В надежде верить в мир, добро, любовь.
Сознание возвращалось медленно и мучительно. В голове гудело, словно хор турецких мальчиков решил сегодня не петь, а сыграть на знаменитых русских деревянных ложках. Только вот ложки оказались не деревянными, а самыми, что ни на есть огромными железными литаврами. И по черепушке, по черепушке, по ней, родной! Макс открыл глаза и обвёл взглядом помещение. Что‑то знакомое. В углу комнаты потолок был частично разрушен. Где‑то эту картину он наблюдал буквально недавно. Со стоном приподнял с лежака голову, развернулся на один бок и, оперевшись на руку, начал осматриваться. Так до боли знакомо! Боль‑то точно оказалась знакомой, а помещение… Вдруг в поле зрения появилось улыбающееся настолько, что начинало пугать внезапным разрывом рта, лицо паренька. Как его там? А! Купер!
— Мы живы, что ли? — Максим не узнал своего голоса.
— Да, Рекс, не говори пока много, тебе нельзя. При ранении в правую сторону тебе частично зацепило голосовые связки. Я всё расскажу сам. Наёмники уничтожены полностью. Последних добили, подоспевшие сталкеры из группы Логопеда. Они сейчас производят зачистку подземелий. Всё не могут поверить, что с наёмниками ты разобрался в одиночку.
— А ты?
— Я что, я так. С гранатомета только двоих зацепил. Мне бы тоже конец пришёл, а тут как раз наши подоспели, — Купер показал Рексу перевязанную правую руку. На лбу парня был прилеплен лейкопластырь.
— А твой отец… — Максим закашлялся, не договорив.
— Могила тут, недалеко, но я туда без тебя не пойду. Мужики тебе артефактов разных наложили для лечения, сказали, к вечеру будешь как новенький. Может, сходим?
Макс кивнул, лёг на спину и закрыл глаза. Можно теперь даже умереть. Потом подумал: «А вот — выкусите все!» И резко соскочил с лежака. В ноге боль уже почти не ощущалась, левая рука тоже поднималась нормально, правда немного со скрипом. Правая ещё болела и голова не желала поворачиваться. Но после произошедшего, это большой бедой уже можно было не считать. Прорвёмся!
Внизу на лестнице раздались шаги и голоса. Рекс сел на лежанку, Купер сидел рядом с ним. Первым в помещение вошёл сурового вида сталкер и, сильно картавя слова,
поздоровался.
— Пдивет, гедой! Как деда?
По разговору Макс понял, кто это, и за что ему дали кличку Логопед, и улыбнулся.
— Не дождётесь! — Максим ещё хрипел, но старался говорить бодро.
— Ну, ты дад! Кому сказы — не поведят! Вот так дегенды и появдяются!
— Какая уж там легенда… Знаете, мужики, злость такая взяла, какой ещё не испытывал. Самому бы кто раньше рассказал, тоже, наверное, не поверил.
— Ну, ты давай, приходи до вечера в себя, — проговорил сталкер, стоящий рядом с Логопедом. — Мы Большому уже сообщили. Завтра с утра выходим к бару. Он хабар ждёт. Ладно, пойдем мы ещё по округе прогуляемся для успокоения. А то мало ли, что.
Сталкеры спустились вниз. Максим всем корпусом развернулся в сторону Купера.
— А что, пошли на могилу прямо сейчас? — тот радостно кивнул, — только бутылку возьми с собой, помянем мужика…
Солнце заходило за горизонт, красный диск медленно опускался за холмами. Два человеческих силуэта стояли перед железным, скрученным ржавой проволокой крестом на небольшом земляном холмике. Светлый день прощался с миром ровно на одну ночь, округа постепенно замирала перед таинством мрака. Весна уже вступила в свои права изо всех сил. Среди множества смертей, случившихся на этой многострадальной земле за последнее время, наконец, запахло жизнью. Природа проснулась, вздохнула полной грудью, начала свой разбег и её уже ничем нельзя было остановить. То, что не успел сделать отец, обязательно сделает сын. Так было, так есть, и так будет ещё много — много раз. Всё повторяется снова и снова. Сколько бы зло не старалось, добро всё равно возвращается на круги своя.
Глава 2
Цивилизация давно переступила барьер эволюции, когда индивидуум, находясь в смертной телесной оболочке, по окончании отмеренного ему природой срока, становится потерянным для всех. Вместе с накопленными за годы жизни опытом и знаниями, столь полезными для общества. Бессмертие. Не о нём ли мечтает всё живое? Вечность. Процветание. Наверное, к этому стремится любая искорка жизни, возникшая на холодном камне или прогретой тёплыми лучами ближайшей звезды почве вращающейся вокруг светила планеты.
Процесс развития общественного целого остался в далёком прошлом. Теперь цивилизация выглядела как единый разум. Правда индивидуальность каждой особи частично сохранилась в той форме, которую она желала принять, в зависимости от различных обстоятельств. Самым удачным моментом явилось избавление от смертности в прямом смысле этого слова.
Результатом совершенствования цивилизации оказалось стремление любыми способами отторгнуть всё негативное, что длительное время мешало нормальному развитию общества. Попытались и так преуспели в этом, что в итогеэкспериментов разум, как это ни прискорбно, разделился надвое.
Два противоречивых, как само Мироздание, и настолько далёких своими помыслами друг от друга разума. Как свет и тьма, как тепло и стужа, а именно — Добро и Зло образовали противоположные лагеря, которые своей нескончаемой борьбой привели цивилизацию к вечной войне.
— Тебе надо было дать кличку не Рекс, а Армаггедон. Тридцать восемь наёмников, как щенков! Теперь понимаю, почему вокруг тебя парни гибли. Энергетика из тебя бьёт ключом, словно магнит, притягивая неприятности. Знаю, что твоей прямой вины в этом нет, но послушай, что скажу. Давай‑ка, разберись сначала с собой, а потом уже и о напарниках будешь думать. Я Купера отправил к Степанычу на Кордон, там спокойнее. Тот обещал парня по поручениям отправлять только до Приграничья и обратно. Пока не окрепнет совсем. — Максим согласно кивнул, глядя на Большого исподлобья. Бармен, выдержав паузу, продолжил, — а как с тобой быть? Ты молодец, всем доказал, что за напарника готов разорвать на части кого хочешь и в любом количестве. Были даже такие, кто сразу начал проситься с тобой в рейды. Я всем объяснил, что у тебя поручение особой важности, с которым можешь справиться только ты единолично. Так что, пока будешь работать один. А за парня, правда, большое спасибо, и за то, что не подвел меня самого. Я только теперь понял, в какую авантюру втянул нас обоих. Знал бы сразу, что там наёмники засели, ни в жизнь вас с Купером на Агропром не отправил. Хм — м-м. Впервые вижу, чтобы с Синдикатом кто‑то так просто в войнушку решил поиграть, да ещё и с полной победой. Вот ведь чертяка! Но серьёзность положения воспринять должен.
