Сергей Лукьяненко - Линия Грёз
– Так… Либо дефект генератора, либо врёт блок контроля. – Кей повернулся. Шкафчик техсредств… детекторы… запасные схемы… – Артур, смени центральный процессор в контрольном щите привода. Я подержу контроль с пульта.
Артур не шелохнулся.
Он боится?
– Что с тобой, сын?! – заорал Кей.
– Да, папа. – Артур выхватил из рук Кея пластиковую коробочку процессора, кинулся к шлюзу.
– И перестань дрожать, мы же купили аТан! – крикнул вслед Кей.
Это и есть обещанная Кертисом катастрофа? Гуманно. Мгновенный взрыв, но разве способен вышедший из режима интерфазник взорвать весь корабль?
Что ты задумал, Кертис Ван Кертис?
Артур пробежал через шлюз, распахнул дверь в двигательный отсек.
И цифры мощности на пульте упали до нуля. Сирена взвыла в унисон с негромким хлопком взрыва.
Кея швырнуло лицом в пульт. Рядом что-то вразнобой шлёпнуло. И засвистел выходящий в пустоту воздух.
«Сука», – без всякой злобы подумал Кей, поднимая лицо. Из рассечённого лба текла кровь. Заныла печень – привет от булрати. Начало закладывать уши.
Потом он увидел Артура – то, что от него осталось. Кровавые клочья одежды и что-то ещё. Всматриваться не хотелось. Для сына Кертис-старший выбрал быструю смерть.
А для него – реалистичную.
Я пилот, я не верю в аТан, я должен бороться…
На подгибающихся ногах Кей двинулся к шлюзу. Гравитация ещё была. Он должен сделать попытку – безуспешную – забраться в скафандр…
Такого Кей не ожидал даже от Кертиса. Шлюз был разорван пополам, и в рваную дыру дышал космос. Чернота, простроченная звёздами, и обтекаемая туша грузового отсека, медленно уплывающая вдаль. По двигательной консоли плясали синие огоньки.
«Сука, сука, сука…» – беспомощно подумал Кей, чувствуя, как начинает распирать глаза. Потом кровавая пелена скрыла мир.
Часть вторая
Телохранитель
1
В отделении «аТана» на Инцедиосе дежурил Владимир Чен. Он был самым молодым – ему не исполнилось ещё и тридцати. Более того, он ни разу не умирал.
Наступала ночь – пиршество смерти. Шёл третий час дежурства. Старики умирали от болезней, молодые от ран, невротики сводили счёты с жизнью, словно забыв о купленном бессмертии. На любой планете это было время самой интенсивной работы. Инцедиос, однако, был слишком нищим миром. А за последний месяц очень многие владельцы аТана исчерпали своё бессмертие.
– Сигнал, – нажимая на кнопку общей готовности, произнёс Чен. На экране перед ним высвечивались строчки. Нейронная сеть передавала информацию мгновенно, а вот расшифровка её требовала времени. Напарник Владимира Анна Хорн оторвалась от журнала.
– Гертруда Кхай… человек… женщина…
– Неужели? – осведомилась Хорн.
– Подданство – Инцедиос. Реальных лет – сорок два, матрица снята в сорок один, оживления – один раз… Отбой, аТан не оплачен.
Нажатием кнопки Чен стёр полурасшифрованный сигнал.
– Готовь рапорт, – вновь принимаясь за чтение, сказала Хорн.
– Готовлю. – Пальцы Владимира затанцевали над клавиатурой. – Грустно, да? Был человек – и нет человека.
– Многих нет. – Анну такие разговоры уже перестали утомлять. Её тело дышало зрелостью женщины, едва перевалившей за третий десяток. Но она прожила почти девяносто лет и привыкла воспринимать философствование новичков как лёгкий, неизбежный шум.
– После таких дежурств по-другому относишься к жизни, любви, красоте… – Владимир скосил глаза. Анна вздохнула и заложила ногу за ногу. Низкое кресло демонстрировало её в самом соблазнительном ракурсе. К сожалению, Чен до сих пор не понял, что отношение Анны к нему было даже не материнским. Её старший внук мог приходиться Владимиру отцом, кроме того, в последние годы она предпочитала секс с женщинами. – Знаешь, для меня наша работа – не просто льготный аТан и хорошие бабки, – продолжил Чен, ободрённый молчанием Хорн. – Начинаешь постигать жизнь. И я обрёл друзей, познакомился с тобой…
Хорн отложила журнал. Ей вдруг показалось, что единственный способ угомонить парня – отдаться ему. Возможно, это будет менее утомительно.
Чену не повезло.
– У тебя сигнал идёт, – поднимаясь с кресла, сообщила Анна. – Второй пошёл…
Владимир развернулся к экрану. Работа пока представляла для него интерес, и лёгкое раздражение мгновенно исчезло.
– Артур Овальд… человек… мужчина… подданство – Эндория. Эндория!
– Ну и занесло его! – Анна села к параллельному пульту. – Писака, наверное. Журналист.
– Много воронья налетело, – с готовностью согласился Чен. – Реальный возраст – двенадцать…
– Мальчишка. – Хорн позволила себе лёгкую улыбку.
– Матрица снята… ха! В двенадцать… Оживлений не было, аТан оплачен.
– Везунчик. – Хорн даже причмокнула губами. – Может, прядку у него отрезать? На удачу?
Чен напрягся и пошло сострил. Хорн поморщилась. Говорить скабрёзности Владимиру не шло. К тому же о детях.
– Второй сигнал, – почувствовав, что его шансы на полночный секс упали, затараторил Чен. – Кей Овальд… человек… мужчина… подданство – Эндория. Спорим на чашку кофе – брат?
– С тебя кофе. Реальный возраст – тридцать пять. Матрица снята в тридцать пять. Оживлений не было, аТан оплачен. Видимо, их корабль накрылся. Это его папаша, Чен.
– Не обязательно, – без особой убеждённости отозвался Владимир. – Анна, займёшься реаниматорами?
Хорн посмотрела на него, собираясь высказаться о безалаберных сотрудниках, рискующих потерять и льготный аТан, и хорошие бабки. И промолчала. Владимир был так молод… и так задорно глуп…
– Любопытство погубило кошку, Влад, – сказала она, вставая. Позже, идя по коридору в блок молекулярных репликаторов, Анна подумала, что через эту стадию прошли все. Первую тысячу смертей довольно интересно наблюдать. Потом понимаешь – все они похожи друг на друга…
Оставшись в одиночестве, Чен вынул из кармана крошечный чип. После полуминутной возни подключил его к центральному компьютеру. Оставалось решить, с кого начать просмотр.
Технология, во всяком случае та, которая была ему доступна, позволяла снять данные зрительного и слухового анализатора погибшего. Получался фильм – немного странный, но увлекательный. Совесть Владимира не мучила никогда. Он, в конце концов, оживлял этих людей! Почему бы им не поделиться толикой воспоминаний?
– Начнём с папашки, – решил он.
…Вопреки мнению Кертиса Ван Кертиса его служащие широко практиковали «гляделки» – давний и невинный термин. Порой их интересовали не только последние минуты клиентов.
Чен выделил в общем массиве информации три последних дня из жизни Кея Овальда. Потом включил экран. Наугад.
Изображение было сумбурным – как обычно. Отдельные детали – предельно яркие, контрастные, всё остальное – статично и размыто. Капризы памяти…
Кей Овальд шёл с кем-то по лесу. Потом, очень резко, вышел к берегу моря. Потом – к изгороди из густого кустарника. Разнообразна планета Эндория… Спутник Кея был вне поля его зрения, разговора они практически не вели, и Владимир переключился на последние сутки. Поединок с булрати, равно как и множество других событий, остался для него неизвестным.
– Давай ляжем спать? Груз мы проверили, – глядя в лицо Кея, сказал темноволосый мальчик. Сын, конечно. При мысли о долгих часах, заполненных инвентаризацией коробок и контейнеров, Чену захотелось отключить экран. Однако он добросовестно пронаблюдал, в разные ли постели легли мужчина и мальчик, после чего, грызя ноготь, включил воспроизведение последних минут.
Здесь его любопытство получило богатую пищу. Режиссёры Кертиса могли быть довольны: Владимир Чен смотрел зрелище космической катастрофы три раза подряд. На «бис» он дважды увидел те же события глазами Артура. Эта запись, однако, была чуть короче и, следовательно, гораздо менее интересна.
Поразмышляв немного об ужасах космоса, Владимир решил сохранить плёнку с тремя последними днями Кея Овальда. Красочное зрелище – смерть в пустоте, да и на Эндорию стоит ещё поглядеть. Память Артура он копировать не стал.
Любопытство погубило не только кошку. Владимир Чен уверенно шёл к той же судьбе.
2
Кей воскрес с отчётливой мыслью, что этой смерти он Кертису не простит. Дело было не в боли – алгопистолет, как и полагалось, убивал больнее. Просто это была отвратительная смерть. Отвратительная – и великолепно разыгранная.
– Имя? – спросил мягкий женский голос.
Это мой первый аТан…
– А? Где я? – Кей завозился на диске репликатора – таком знакомом и ободряюще твёрдом. Табло на стене сообщило: «Инцедиос».
– Всё в порядке, мистер. Вы живы. Как ваше имя?
