Стальной конвой - Константин Павлович Бахарев

— Да, я тоже пообщался. Флот у них есть, войско своё. Но конкретно не говорят, сколько. Это понятно. Я так думаю. Пришлю сюда Меньшикова. И ты его отправишь по железной дороге, через Харбин на Дальний Восток.

— На чём отправлю? — Гилёв долил в свой стакан горячего чайку, кинул ложку сахара и гремя ложечкой о стекло, принялся его размешивать. — Знаешь ведь, что тележки под вагонами придётся менять. Ума не приложу, как их поднимать здесь. Пока хоть один тепловоз, не говоря уж о составах, на здешние пути поставишь, зима начнётся.

— Да ты что? — удивился Набоков. — Тут же наверняка полно китайских тепловозов. Почините парочку, да с вагоном, двумя и отправьте.

Пехотный начальник склонив голову набок, глянул на коменданта конвоя.

— Хм, а мне и в голову не пришло, — он отставил стакан в сторону. — Ладно, пусть Серёга прилетает. А что с Манжурой делать? Я понял так, что кроме меня, вы никому про него не говорили?

Набоков помотал головой.

— Ни к чему это.

— И не надо говорить, — Гилёв встал и подошёл к окну, обернулся. — Если что там такое с ним случится, мне его жена все мозги съест. Там такая баба боевая. Плохого от него не было, думаю, и дальше не будет.

— Татьяна с ним пообщалась, вчера доложила, — Набоков тоже встал. — Они могут чувствовать друг друга. На расстоянии где-то километров десять-пятнадцать. Так что Жору мы с собой заберём, а Манжура здесь останется. Будут таких же выявлять. И с Меньшиковым его отправишь, чтоб в Приморье поискал товарищей.

— А жену его куда девать?

— Хм, жену. Да вместе и пошли их. Она за ним тоже присмотрит. Дело такое. Мужики эти опасности не представляют. А просто так их бояться, подозревать в чём-то просто глупо. Будут проблемы, будем решать. Доверять надо. Я так считаю. А упрёмся — разберёмся.

Потом командиры обсудили, когда примерно прилетит начальник штаба Меньшиков, кого из старейшин надо будет пригласить сейчас с собой. Пистолетчиков Набоков решил оставить тут. Телохранителями для Меньшикова. Мало ли что.

Вкус дипломатии

Короткий поезд, из четырёх спальных вагонов, платформы с краном и пары тепловозов — один спереди, второй в хвосте, не спеша двигался на восток. Позади остался Большой Хинган, жёлтые степи, сваленные под откос составы. Железная дорога, хоть и сопротивлялась травам и деревьям, потихоньку заросла за последние годы. Рельсы отржавели, пути кое-где повело, но двигаться было можно. Хотя, на всякий случай, ехали только днём.

— А вот и Харбин, — как-то днём сообщил по телефону с тепловоза машинист взявшему трубку Вилли Штюбингу. — Готовьтесь поработать, входные стрелки на станции наверняка придётся ворочать.

Ближе к вечеру состав затормозил у харбинского вокзала.

— Что-то никого не видать, — выглянула в окно Ирина. — Коля, пойдём по магазинам пройдёмся, я хочу чайный сервиз поискать. А то у нас четыре чашки всего и те битые.

— Подожди, сейчас начальник штаба распоряжения даст, тогда и решим, — Манжура накинул куртку, застегнулся и достав с полки пистолетный кабур, привесил его на поясной ремень. После новой встречи с Юсефом и Саней он решил научиться стрелять как они. И сегодня тоже надеялся на очередной урок.

Ирина посмотрела на него с недоумением, как так, неужели ему командир дороже жены? Хотя, с этим Меньшиковым не забалуешь. Может шугануть так, что пятки вспотеют. Серьёзный мужик. Ладно, пусть займутся своими делами. И одна могу сходить.

В городах северного Китая на удивление было безлюдно. Видимо, уцелевшие после катастрофы люди отправились на юг, там, где потеплее. Ирина этим пользовалась и барахолила по заброшенным четверть века назад магазинам. В их купе уже лежали пять потемневших подсвечников, три тюка шёлка и зеркало в серебряном рамке.

Меньшиков собрал своё посольство на перроне.

— Кто хочет, может идти в город, посмотреть, что тут и как, — он оглядел подчинённых. — На всё про всё у вас три часа. К восьми вечера все здесь. В одиночку не ходить. Кёстас, Лицигер остаются здесь, на караул. Всё, можете двигаться.

Но прогуляться по Харбину решили только Манжура с Ириной, и Филимон Шилов. Он давно завидовал клинку Вилли Штюбинга, и хотел заиметь такой же, или лучше. И пошёл искать место, где торговали раньше ножами.

В небольшом магазинчике в получасе ходьбы от вокзала Ирина увидела замечательный чайный сервиз. На белом фарфоре чашек и блюдец плыли, расправив голубые крылья, драконы с собачьими мордами.

— Вот его и возьмём, — женщина сложила сервиз в подобранную тут же коробку и вручила её мужу. — Пошли в поезд. Что-то устала я сегодня.

В дверях что-то звякнуло, они обернулись. Там стоял китаец с двустволкой в руках. Он вздохнул, повесил ружьё на плечо и поманил их к себе согнутым пальцем.

— Так вы из России? — вскоре расспрашивал Манжуру седой старичок, назвавшийся Шэнли. — И куда едете?

— По делам, — спокойно отвечал Никола. — Своя надобность у нас есть. И вообще, вам бы не со мной говорить, а с нашим начальником.

Но Меньшиков не заставил себя ждать. Оказывается, Филимон увидел, как семью Манжур уводят куда-то трое вооружённых мужчин. Он проследил, где они зашли в дом, потом вернулся и доложил об этом начальнику штаба.

Вскоре у этого дома были перекрыты все входы и выходы, а оставшиеся на поезде приготовили к бою пулемёты и огнемёты.

Но стычки не случилось. Жители Харбина были настроены дружелюбно и даже радостно. К ним, много лет живущим без связи с кем-либо, наконец-то приехали гости. Старейшина общины, которого все звали господин Шэнли, решил устроить праздник в честь встречи.

Пришлось Меньшикову доставать ящик коньяку, предназначенного для подобных случаев.

Ели какие-то невообразимые китайские кушанья, острые, кислые, но при этом свинина была сладкой. Данияру очень понравились рисовые клёцки в приправлённом жгучими специями овощном бульоне. Он сел около огромной мисы, где находилось это блюдо и