Охотник на богов. Том 4 - Анна Кондакова
Теперь она не была беззащитной и хрупкой, как раньше.
Космическая бездна поглотила потолок, а потом и небо за ним. Верх будто упал вниз, провалился в яму. Ощущение, что стоишь на потолке. Над нашими головами завертелась воронка, уходящая куда-то в бесконечность, в другое измерение, ещё более тёмное, чем космос.
Душа Годфреда постоянно преображалась в этом смерче: свет и тьма в ней переплетались вместе, а потом разделялись на две равные половины.
Как и тогда, это было похоже на Инь и Ян. Две сущности двигались по кругу, будто в водовороте вечной борьбы и единства. Они объединялись и снова делились, разбивались на брызги искр, а потом опять сливались воедино. И вокруг них вспыхивали синие молнии.
А потом из этого бушующего вихря начало вырастать божество, будто прорываясь через связь времён и миров, чтобы явиться именно здесь.
Огромное и державное.
Сначала появилась чёрная четырёхзубая корона — герб Годфреда. Именно этот символ порой проявлялся на коже моей руки. Потом поднялись исполинские крылья, одно чёрное, а второе — белое. Они растянулись в обе стороны, закрывая небо. Следом за крыльями образовался теневой плащ, с подбоем из молний. Ну а потом внутри плаща образовалось тело.
Оно было похоже на человеческое.
И почему-то я был уверен, что это лишь одна из его ипостасей, картинка для людей — такая им была привычней. Могучий мужской торс, широкие плечи и огромные кулаки с перстнями. Лицо суровое, длинные чёрные волосы, мерцающие синими молниями глаза…
И боевая коса в руках.
Конечно, именно она.
Такая же, какая была у меня, только в тысячу раз больше.
Да и сам бог был размером с небоскрёб. Наверняка, его увидели со всех окраин столицы, а может, даже республики. Такой гигант мог бы уничтожить цивилизацию одним дыханием, и сейчас у него была полная свобода.
Меня охватил мороз, пока я пялился на Годфреда, задрав голову.
Он глянул вниз, на маленькую горстку людей и морфи у себя под ногами. А потом его знакомый голос прозвучал в моей голове, с привычной ехидной интонацией:
«Не тяни резину, чувак! Выпускай оппонента! Потом поболтаем. Ты же кого-то там спасти хотел. Человечество, вроде».
Я медленно моргнул, еле приходя в себя от увиденного. Мозг до сих пор не мог осознать грандиозности происходящего и могущества этого бога. Я выдохнул и посмотрел на располовиненное тело Артазара.
Мои мысли вернулись к тому, что если выпустить Бога Жизни, то всё может рухнуть, и эта короткая победа станет последней победой людей на этой планете. Но если не выпустить, то…
— Тайдер, быстрее! — закричала Тхаги из разрушенного склада. — Замедление Смерти скоро закончится!
— Выпусти его! Прошу тебя! — пронзительно закричал Бог Ночи, стоя около тела Нари на коленях. — Пусть он оживит мою Луну! Пусть оживит!
В памяти вдруг всплыли слова, которые вчера мне говорила Тхаги:
«У богов нет привязанностей, а у людей есть. У богов нет любви, а у людей есть. У богов нет цели, а у людей есть». Кажется, она ошибалась.
Я вытянул руку в сторону перерубленного трупа Артазара и заговорил:
— Бог Жизни Одинашу, я хочу, чтобы ты существовал отдельно от него. Твоя жизнь отныне ему неподвластна! Твоя душа больше ему не принадлежит! Он отпускает тебя! И я отпускаю тебя!
В ту же секунду меня ослепило потоком энергии, рванувшей из двух половин Артазара. Она устремилась вверх, как белая река, разлитая по небу, заискрилась и забилась в живом пульсе, а потом начала сливаться в единое озеро. Так выглядела душа Бога Жизни.
С высоты своего гигантского роста Годфред наблюдал за тем, как растёт его враг, как крепнет его тело, как сила растекается по его сосудам. Когда же Одинашу наконец появился полностью, то сравнялся ростом с Годфредом.
Это был седовласый старик в белых одеждах и с костью-посохом.
Я сразу вспомнил его, потому что Тхаги показывала мне Бога Жизни, заключённого в Альманахе. Сейчас он был такой же, только сильный, очень сильный. Но даже снизу, будучи крохотным, почти пылинкой, я видел, что Годфред всё равно крупнее и мощнее. И я прекрасно понимал почему.
Недаром у него есть корона, а у Бога Жизни и у Богини Смерти их нет.
Годфред сочетал в себе что-то большее, чем Жизнь и Смерть. Он сочетал в себе Равновесие. Правда, вёл себя как самый неуравновешенный бог на свете.
«Конспирация, чувак, — усмехнулся Годфред в моей голове. — И, согласись, Вечная Ярость звучит пафоснее, круче и не так скучно. Ну ты понял, да?».
Я осмелился обратиться к нему сам. И не мысленно, а вслух, потому что теперь между нами не было связи.
— Годф, у тебя две минуты!!! — крикнул я во всю глотку. — Заставь этого говнюка вернуть тех, кто погиб!!
Он посмотрел вниз — прямо на меня, такого маленького, муху на его фоне, и серьёзно ответил:
— Ты мне нравишься, чувак. Но не забывай про баланс.
Получилось очень громко, настолько оглушительно, что люди вокруг присели и зажали уши. Но на их лицах отразился ужас и восторг: бог общался со мной, будто мы друзья. Бог ТАКОГО класса!
Больше он не разговаривал.
Одинашу атаковал Годфреда, как только окреп. Его костяной посох обрушился на плечо противника и прорезал его теневой плащ. В ответ на это Годфред поморщился и пустил в ход косу.
Два гиганта сшиблись в бою.
Они подлетели в небо, и все, кто был внизу, не смогли оторвать глаз от грандиозной битвы двух космических богов. Это было что-то непостижимое! Такое, которое происходит впервые за время существования человечества!
Небо раскололось на мириады молний, растеклось белыми реками и брызнуло искрами. В его голубой выси смешались свет и тьма, день и ночь, смерчи подняли бурю, осыпали землю пеплом, каплями лавы и осколками льдин.
Боевая коса и костяной посох мелькали в клубах дыма и пара.
Раскаты от их ударов сотрясали землю, трещала брусчатка, кренились дома, падали деревья, и рушились башни. А все смотрели наверх, затаив дыхание.
Завораживало до дрожи…
Но вместо того, чтобы пялиться в небо и наблюдать за эпохальной схваткой богов, я рванул на склад, к своим друзьям. Правда, не очень надеялся, что они примут меня обратно. Я даже был готов замуровать себя в стену, как тот неизвестный Хранитель с острова, лишь бы не мучиться одиночеством монстра.
Но сначала решил увидеть тех, кто пришёл сюда со мной.
Даже если Бог Жизни не воскресит Нари,
