Вороний закат - Эд Макдональд
Я любил Эзабет потому, что она помогла забыть о вине, дала то, ради чего стоит жить и драться. Я любил также Тноту, Амайру, Валию и даже Малдона – по-своему конечно.
От моей кожи шел маслянистый черный дым. Что еще было во мне, кроме этой вины? Наверное, вина Вороньей лапы – в высшей степени чистая и оттого принявшая физическую форму. Вина – принижающая, замыкающая меня на самом себе..
Черная отрава Морока вилась внутри, вытекала наружу, уходила в землю. Повсюду я видел теперь лица из прошлого. Солдаты стояли с оружием на плечах. Они ждали меня долгие годы.
– Ты понимаешь, да? – недавно спросила Ненн.
Но я не понимал.
– Ты здесь из-за нее. А мы – из-за тебя. И не только я, Бетч и Венцер, а вообще все. Мы здесь потому, что понадобимся тебе, – сказала Ненн.
Да, с драджами могла справиться лишь армия. Но ведь она у меня была.
– Я иду встречать гостей, – подняв чье-то копье, сообщил я Малдону. – Оставайся тут. Если кого-то упущу, ты добьешь.
– Ты нужен здесь! – крикнул Малдон. – Кто остановит Норта?
– С ним разберусь потом. Сейчас важнее быть там.
Я направился к городской стене, и Малдон умолк.
– Как думаешь, шансы приличные? – осведомилась идущая рядом Ненн.
– Они никогда не были приличными, – ответил я. – Но и мы никогда не играли честно, правда?
– Но драджей – чертова туча. Ты уверен, что справишься со всеми?
– Конечно, не уверен. Но мне и не придется справляться.
Ненн ухмыльнулась – хищно и понимающе. Я обожал эту ее ухмылку!
– Клянусь гребаным духом Морока, до нашего капитана, наконец, дошло.
– Вовремя, – поддакнул Бетч.
Маршал Венцер молча кивнул.
Я бежал по молчаливым улицам Адрогорска, где слышны были только призраки. Они топали, били оземь древками алебард и копий, прикладами мушкетов. Я кивал, отвечая на их приветствие. Смотрел на вечно молодые лица, забытые за тридцать лет. Они были и мной, и Мороком, принадлежали в равной мере нам обоим.
Я миновал большие и пустые восточные ворота, остановился за стенами и поглядел на идущую к городу армию. Огромная орава, тысячи драджей с копьями, топорами и мечами, достаточно свирепых, чтобы разнести в клочья любые укрепления. Если они победят, мы окажемся среди них, лишенные разума и выбора, бездумно преданные, готовые убивать, калечить и порабощать.
– Пора свести счеты, – послал я мысль через пустыню.
Акрадий услышал меня в своем черном железном паланкине. Ощущение его присутствия нависло надо мной громадной волной, подобной той, что некогда грозила смыть с лица земли Глубинных королей.
– Я вижу тебя перед твоими дырявыми стенами.
Голос Акрадия прозвучал подобно грохоту падающих деревьев, взрыву сверхновой звезды.
– Сколько усилий! Сколько препятствий, воздвигнутых предо мной вашими Безымянными хозяевами! А в итоге мне противостоишь ты один?
Он не понимал, да и не был способен понять.
– Да, я выступаю против тебя. Такие, как я, всегда будут бороться с тобой до последнего вздоха. Пока небо не расколется окончательно и не выкипят океаны. Ты не получишь вожделенной власти. Ты – лишь алчная пустота, которой не суждено насытиться.
Я уже различал отдельных всадников. Харки, измученные сверх меры, задыхались и передвигали ноги только благодаря воле своего властелина. Многие из них падали, сбрасывали седоков. Прочие, однако, шли. То была пусть и полумертвая, но все же армия.
– Капитан, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказала Ненн.
– Не обязательно обращаться ко мне по званию, майор. Может, тебе называть меня генералом?
– Ну нет, лучше «капитан».
Луны почти сошлись. Риока, самая медленная, уже прикрыла солнце. Мир стал великолепно-алым. Казалось, кровь залила и небо, и землю.
– Славные у нас были времена, – вздохнув, заметил я.
– Нет. В основном, дерьмовые, – возразила Ненн. – Но зато это были наши времена. Рихальт, я буду скучать по тебе.
– И я по тебе. Снова.
Мы крепко пожали друг другу руки. Я посмотрел в лицо Бетчу, которого зарезал, спасая от драджей. Он, конечно, все понимал, но вина перед ним мучила меня много лет.
– Где бы вы ни оказались, когда это закончится, позаботься о ней, ладно?
– Я так и планировал, – кивнул Бетч и обнял Ненн за плечи.
Орда стремительно приближалась. Темная воля Акрадия подгоняла ее, словно вихрь ненависти и тоски. Никакое уродство, порожденное Мороком, не могло сравниться силой с нечеловеческой злобой Глубинного императора. Одна только злоба – это всегда было слабостью Глубинных королей. Они доверяли лишь вечному мраку внутри себя.
– Выпьешь на дорожку? – спросила Ненн.
– Почему бы нет? Сейчас самое время.
Я достал фляжку, которую мне подарила Ненн. Ту, что, казалось, существовала только в моем воображении. Но разум порой формирует действительность. Она есть нечто большее, чем песок, вода, кости и кожа, железо и звездный свет. Без нашего воображения мир пуст, он – лишь скопление крохотных частиц, в сущности, не отличающихся друг от друга. Если Морок и научил меня чему-то, так это тому, что реальность подвижна.
Я сделал глоток, и бренди обожгло мне горло.
Тогда я улыбнулся, закрыл глаза и потянулся к Мороку, проникая в землю и воздух. Ощутил Адрогорск и его окрестности, простерся далеко в пустыню.
– Похоже, – пробормотал я, – пришло время искупать вину.
Место – это не просто камни, земля, деревья, дома, небо и реки. Это еще и те, кто живут в нем, понимают его, стареют вместе с ним. Жившие в Мороке стали его частью так же, как песок и отрава. Морок складывался не только из оскверненного камня и извращенной магии. Там были также расколотое небо, духи и бесконечная боль от того, к чему Морок принудили.
Он откликнулся на зов.
– Что это? – прогремел в моем сознании голос Акрадия, оглушительный, будто касание пера, безжалостный, как летняя улыбка.
Император был груб, ослеплен гордостью и без меры высокомерен.
– Ты пытаешься призвать мертвую старую магию. Сила Сердца Пустоты давно истрачена. Оглядись и признай, что истрачена попусту.
– Не попусту, – возразил я. – Она всего лишь рассеялась. Но главное сохранилось. Сердце стало ужасным оружием, оборвало много жизней. Однако не бесцельно – ради спасения остальных. А тебе бы только тешить собственное безумие. Эта бездушная земля куда более способна к раскаянию, чем ты.
Всадники, наконец, заметили меня и принялись настегивать издыхающих харков. Те падали, всадники падали вместе с ними, но поднимались и, шатаясь, бежали ко мне. Рядом с вражеской колонной из песка с воем вылезли огромные песчаные черви. Они хватали драджей, утаскивали их под землю. С другой стороны из наползающих облаков тумана тянулись бледные руки, выдергивали всадников из седел, бросали под копыта харков. Но тысячи драджей
