Роман Злотников - Прекрасный новый мир

– Насинцы объявили, что поймали и вас, и принцессу и публично колесовали на площади, – улыбаясь во весь свой немаленький и слегка щербатый рот, ответил Барг.

– Кого? – слегка опешил Грон.

– Вас, – радостно кивая, снова подтвердил Барг. – Два дня назад купцы рассказали, что с торговым караваном из Зублуса пришли. В прошлый День благодарения Владетеля собрали на площади весь Зублус, выволокли троих – двоих мужиков и бабу, все еле живые, с переломанными руками и ногами, и колесовали. Те так заморены были, что на колесовании даже не орали, только хрипели чутку, а уж какой вид они имели, когда были целыми, так это вообще было непонятно. И головы у всех обриты наголо… У нас тут жуть что творилось. Мастре Эмилон явился к Батилею и заявил, что купцы Загулема готовы взять на себя финансирование оноты, если наемники заставят Зублус дорого заплатить за смерть графа. Да только все в оноте и так были готовы идти показать насинцам небо с куничку. Так что Шуршан едва только вернулся с границы, как тут же снова ушел с парнями в рейд, прощупать этих уродов. А вся онота второй день лезвия правит да латы начищает…

Грон усмехнулся. Так вот оно что… Похоже, бывший колонтель поспешил объявить о своей победе, как видно посчитав, что они где-то сгинули, раз столько времени не объявляются. Но здесь не его Великое равноправное всемирное братство, где все будет так, как скажет Первый равноправный либо кто-то из старших равноправных Исполнительной стражи Кулака возмездия. Здесь все происходит так, как оно происходит, а не так, как считается идеологически правильным, политически верным или соответствующим текущему моменту.

– Тогда понятно… – пробурчал он, – но, я думаю, на этом бурную встречу пора заканчивать. Пошли, просветите, как у вас тут все идет.

– Э-э-э… господин граф.

Грон обернулся.

– А-а, это вы, мастре Эмилон. Спасибо вам за поддержку. Искренне благодарен…

Мастре несколько смутился.

– Прошу простить, граф, но вы первый из властителей, кто столь искренне и умело заботится о нуждах купеческого сословия, так что большинство моих собратьев серьезно огорчились, когда до нас дошли все эти печальные слухи. Но я привлек ваше внимание не для того, чтобы выслушать от вас столь приятные моему слуху слова.

– Я слушаю вас, мастре, – отозвался Грон, несмотря на то что большинство стоявших вокруг него друзей слегка насупились. Здешний социум был слишком сильно разделен на сословия, чтобы у тех, кто стоял на более высокой ступени социальной лестницы, вошло в привычку в первую очередь принимать во внимание, что именно говорит человек, а не то, кто именно говорит.

– Насколько я могу припомнить, когда вы отправлялись из Загулема, то собирались выполнить одну чрезвычайно важную задачу. И нам бы хотелось узнать, как сильно вы в ней преуспели. – Тут глава купеческой гильдии слегка испугался, не слишком ли нагло он ведет себя со своим властителем, и поспешно добавил: – Нет-нет, мы не настаиваем… но поскольку слухи о вашей казни оказались несколько… преувеличены, то, может быть, вам удалось хоть что-то узнать и о судьбе…

– Принцессы Мельсиль? – вежливо поинтересовался Грон, ухмыляясь про себя.

Принцесса въехала в город в составе их небольшой кавалькады, по-прежнему в мужской одежде, с волосами, тщательно убранными под шляпу, и совершенно по-мужски сидя на лошади. Немудрено, что ее не узнали. Тем более что все глаза в первую очередь были устремлены на него самого.

– Ну… да, – совсем стушевался мастре. – Во время своего пребывания в Загулеме принцесса произвела на всех нас очень благое впечатление, так что никто из нас не желал бы ей столь горькой судьбы… Да и к тому же все, что с ней произошло, явно осложнит торговлю с Агбером…

– Вынужден вас разочаровать, мастре, – с совершенно серьезным лицом начал Грон, – я должен вам заявить, что все ваши опасения… – выдержав театральную паузу, он расплылся в широченной улыбке, – полностью лишены оснований. Мельсиль!

Принцесса тронула коня, протискиваясь через кольцо плотно обступивших Грона людей, и с улыбкой стянула с головы шляпу, отчего ее роскошные волосы водопадом рассыпались по плечам. И над Загулемом вновь раздался дикий восторженный рев сотен луженых глоток…

– Друзья, – негромко начал Грон, – я должен рассказать вам о нашем враге.

С того момента как они прибыли в Загулем, прошло более двух недель. И за это время Грон успел проверить и отобрать всех тех, кто сейчас сидел в этом зале. То есть не всех, конечно. Трое – Пург, Батилей и Мельсиль – уже входили в этот круг, в тот момент как они въехали в ворота замка. А вот с остальными было сложнее. В первоначальном списке, который Грон составил у себя в голове еще во время их отсидки в лесу, числилось больше народу. А некоторых, скажем, того же мастре Эмилона, в нем не было. Но чем дальше, тем Грону становилось понятнее, что ему уже точно придется становиться официальным мужем Мельсиль и приниматься за войну с Насией. А то и сразу с несколькими государствами, коалицию из которых Черный барон явно должен уже начать сбивать. Основным опорным пунктом противодействия Черному барону надо делать Загулем. Ибо здесь позиции Грона максимально сильны. Да и стратегически Загулем на данный момент расположен выгоднее любого другого города, поскольку, базируясь в нем, гораздо проще разворачивать разведывательную сеть в Насии и пограничных баронствах Владения. Из этого следовало, что в ближний круг людей, обладающих информацией в полном объеме, просто необходимо включить и кого-нибудь из представителей купеческих кругов Загулема. А возможно, и не одного.

Поэтому, пока Грон отбирал и осторожно проверял будущих соратников по тайной войне из числа подчиненных, Мельсиль, с которой они, все обсудив, решили пока не обнародовать своих совместных планов, тоже даром времени не теряла. Она закрутила целую вереницу светских мероприятий, во время которых со свойственным ей блеском «прокачала» несколько десятков местных купцов и наиболее адекватных дворян, после чего представила Грону кандидатуры на включение в ближний круг. А кроме того, она начала деятельно выстраивать позиции и в столице, отправив несколько писем – отцу, графу Эгериту и некоторым другим влиятельным вельможам, где проинформировала их о том, что скоро собирается объявить о помолвке с графом Загулема. Мельсиль заставила и Грона написать графу и барону Экарту, а также обратиться к ее отцу с официальной просьбой ее руки.

Как и везде, когда дело доходит до высших эшелонов власти, свара предстояла нешуточная. Тем более что принцессе не было ничего известно о судьбе лорда Эжена. Как, впрочем, и о судьбе остальных ее сопровождающих из числа дворян. А дом Аржени уже считал брак принцессы с представителем этого рода делом практически решенным. И если бы выяснилось, что лорд Эжен погиб, защищая принцессу, ситуация могла бы стать довольно напряженной. Потому что по всем канонам и политическим раскладам выходило бы, что король обязан отдать руку принцессы любому другому представителю дома Аржени по выбору его главы. Но теперь в ситуации политических раскладов появился такой фактор, как бывший колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства, который перевешивал очень многие прежние расклады. Однако и королю, и большинству влиятельных людей в Агбер-порте это еще предстояло доказать. Да что там в Агбер-порте, даже здесь, в Загулеме, их соратники пока совершенно не представляли степени угрозы.