Стас Ас - Последний день может стать первым (СИ)
инструктажа – открыл ему выделенную линию… Никто и не думал говорить – в этом еле слышном
гудении фильтров, нагоняющих холод, тишина душила голоса, уже забитые до смерти воем
сигнала тревоги. Тогда все мы, сощурив слезящиеся глаза, так внимательно всматривались в
которую по счету бессонную ночь за зависшими в дыму мониторами, что не сразу заметили, как
они свернулись под рукой капитана. Слепящий свет потускнел, и Стикк натянул перчатки, чтобы
скрыть шрамы, оставленные карателями ему на память. Унхай, оторвавшись от карт, прикурил
капитану новую сигарету. Норвальд положил на стол скованные напряжением сжатые в кулаки
руки. Это значит – пора просыпаться, пора за дело. Мы готовы – остались формальности –
дождаться проекции Ульвэра и его подтверждения, перепроверить схемы и расчеты…
Я взял с собой в Шаттенберг самых надежных бойцов – тех, кто помнил Хантэрхайм… А город
теней тихо и окольно забрал моих людей, прошедших и огонь, и воду, и медные трубы, а главное –
ледяные пустыни Хантэрхайма. Это не редкость – идешь к цели и через ад, и через райские кущи, а
тебя совершенно случайно подсекает какая-нибудь простенькая обыденность…
Пустота… Пустой отсек – гладкие серые стены и обстановка им подстать, больше ничего –
никого. Только это напоминание о компьютере на столе…
Надо же, теперь на столе не только разобранный блок мозга третьего порядка, но и огромная
крыса. Это не мой “передатчик”… И эта крыса явно не входит в их стандартную единицу
измерения. Оглядываюсь – больше никого, дверь закрыта, створы сведены. Может, доложить
пришла?.. А может, это кто-то из их умственно отсталых – из тех, кто не прочь закусить останками
человека?.. Слегка наклонился над столом, подключился к крысе…
– Я тебя слушаю.
– Сняли патрули с Шаттенберга.
– Все сняли?
– Да. Даже с объектов – с важных.
– Что с границами Ивартэна?!
211
– Все так, как было. Сейчас там идет снег. Видимость плохая, но мы их чуем.
– Ясно… Будьте внимательнее – смотрите в оба.
– Да.
– Что еще?
– Пришел увидеть.
– Что?
– Тебя, человек, борющийся с тьмой.
– Ты так, из любопытства?
– Меня избрали “носителем”.
– Чем?
– “Носителем” нашей силы.
– Подробнее.
– Я первый. Это большая честь. Я понесу ту силу, которую ты мне дашь, которая откроет нашу
силу перед врагом.
– А, тебя назначили. Скоро получишь и свой ошейник и инструкции. Остальных еще не
выбрали?
– Еще нет. Они тоже придут к тебе.
– Ладно. Ты готов?
– Когда?
– Через четыре дня. Осталось четыре дня…
Я не знаю, как я смог договорить, додумать обращение. Собирался сказать, но не мог, а теперь
все-таки… Еще до конца не понял, что сделал, хоть и решил уже…
– Мы все будем готовы.
Крыса внимательно на меня смотрит…
– Не смотри так. Иди…
– Ты уверен? Ты решил? Я сообщу остальным…
– Я уверен. Я решил. Теперь иди.
Не могу видеть эту пустоту – смотрю в потолок, правый глаз засвечивает лампа, а я даже не
могу его закрыть. Бьет озноб. Начинает доходить… Я принял решение, и все будет так, как я
решил. Это все… Для меня, для нас, для Штрауба – это конец… Это конец всему, что я знаю. Я не
подставлю жизни их всех – всех, кого мы еще не уничтожили так, ненароком – не подставлю, ради
такого шанса спасти наши. Мой долг защищать человечество ценой своей жизни, ценой жизней
других людей – я боевой офицер AVRG. Мой долг – защищать человечество любой ценой. Любой
ценой… Цель оправдывает средства… Руководствуясь такими принципами, можно дойти до
абсурда, не дойдя до цели. От цели, на пути достижения которой будут затрачены все средства, не
останется ничего. Пора менять приоритеты – средства оправдывают цель…
Будет жить первое поколение – люди будущего, которые так долго ждали этого, скрываясь от
нашего страха перед их чуждым покоем и неведомым нам пониманием… Они внушали нам
ненависть тем, что напоминали о нашем несовершенстве, о нашей смертности, о том, что они
сменят нас и будут жить. Будут жить эти идейные крысы – и может случиться, что их
коллективный разум все-таки доведет их до светлого будущего, к которому они так стремятся.
Будут жить эти наивные разношерстные коты, будут они задавать свои глупые вопросы… А мы…
Ну что ж, мы решим наши проблемы – как всегда – зато все и сразу. А этот мир, его жизнь… Лес
рубят – щепки летят… и перестанут они лететь лишь тогда, когда лес вырубят… Нет… Щепки
перестанут лететь, когда нетронутый топорами лес устремится к солнцу.
По всей видимости, наш скорый конец неизбежен. Мы боремся с вирусными инфекциями,
чтобы жить… Что-то тоже борется с нами… Мы создали существ, живущих с телом-носителем в
симбиозе, чтобы не потерять его окончательно, но этого мало… Мы все равно разъедаем его,
уничтожаем и должны искать нового носителя. Сейчас можно считать, что мы его просто не
нашли… Да и кто знает, нашли бы, скитаясь в открытом космосе… смогли бы поразить другую
планету, внедриться в ее систему, подавляя ее “иммунитет” новой цивилизацией… Признаться
212
честно, я не прочь пуститься в нелегкий путь, начать поиск, но в конце концов все так или иначе
находит баланс. Наша планета больна… но она еще имеет возможность восстановиться.
Вспомнил полковника Ульвэра с его ручными чудовищами… Он – S12, он все понимал и
раньше – пытался уберечь этих тварей, потому что знал, что нас уже не убережешь… Уже давно
все к этому шло… и кто-то подошел к “этому” – подошел к самому краю и заглянул за него…
Генерал Роттер утвердил недоработанную задачу. Чтобы война перешла на вторую фазу достаточно
было поднять меры контроля. Он знал, что делает… Знал, что механизм войны запущен, и его уже
не остановить, что начались необратимые процессы, и до потери контроля один только шаг…
Задача была утверждена, чтобы остановить разрушения, пока еще не поздно – пока наша война не
поглотила планету. Эта схема – приговор. Но в этой схеме есть пути, минующие неуправляемый
хаос, обходящие стороной лучевые пушки первого порядка. Она оставляет возможность выжить.
Кому? Уже не имеет значения… Люди принесли такую жертву ради того, чтобы не забрать с собой
все…
Еще есть время, оно еще позволяет ждать… Я еще могу взять его для нас… Время еще дает мне
выбор, но я буду ждать пока оно его у меня не отнимет. Рассчитаю его на пределе и если не
ошибусь пройду по грани. Ступив на эту грань до того, как отключатся щиты Штрауба, до того, как
начнется штурм еще можно на что-то рассчитывать. Но только если они снимут посты с границ
Ивартэна… Не снимут – нет, так нет… Тогда уже не останется ничего иного, как признать
поражение и сжечь флаги, не бросив под ноги врагу… Я сделал выбор. Больше ничего не имеет
значения.
Не смогли мы отпустить тьму по-другому – она уйдет, забрав нас с собой. Озноб просто
колотит. Холодно ужасно… Это… Что это?.. Что-то знакомое, но очень чужое, холодное, давящее…
Оборачиваюсь. Ничего, а ощущение, что что-то стоит у меня за спиной (именно что-то).
Оглядываюсь… Страж. Страж – каменный великан. Сейчас я смотрю на что-то чуждое – что-то,
принадлежащее другому миру… Я воспринял явление чего-то иного как данность – тупо и
бездумно. Только сейчас до меня начинает доходить…
– Пространственное искажение – это активный переход.
– Понял, лейтенант?
– Понял…
Я так сосредоточился на наших проблемах – на проблемах нашего мира, что даже не додумался
подумать… Зато теперь все встает на места.
– Больше не сомневайся. Уже поздно.
– Знаю.
Маленькие жестокие глаза на каменном лице прибили меня к креслу… Тролль стоит в паре
шагов от меня – огромный каменный великан. Все его лицо – пара высечек широким резцом –
острые рубленные линии.
– Не ваши окаменевшие руки задали нам направление?
– Нет, лейтенант.
– Похоже, что все было продумано… А вам просто нужно было от нас избавиться…
– Люди создавали угрозу.
Я сложил на груди руки, блокируясь от натиска этого чудовища…
