Дэниел Моран - Большие гонки
- Отсутствует, босс. К тому же ее трудно назвать преградой. Как раз с ее помощью я сумел одолеть барьер. Босс, эта программа... Это ты сам. Тот, прежний, молоденький...
- Шутишь, Джонни?!
Джонни Джонни не ответил. Некоторое время молчал. Наконец заговорил:
- Ну дела, босс! Что же получается? Долгое время ты был привязан в своему инскину, а теперь, после того как тебе ввели этот чертов «NN-II», тебе больше не нужен будет посредник?..
- Джонни, помолчи! Кто ввел тебя в мое сознание?
- Не понял.
- Кто привел тебя ко мне? Почему я, лишенный инскина, позволяющего мне войти в виртуальное пространство, с которым ты был связан напрямую, сейчас беседую с тобой. Понял, в чем суть вопроса?
- Нет, босс.
- Прикинь, если бы я подсоединился к какому-нибудь устройству, связался с каким-либо посредником, позволяющим мне войти в Хрустальный Ветер, вопроса бы не было. Только я собрался нырнуть в Инфосеть, ты уже тут как тут. Но сейчас я ничем и никем не связан, никаких промежуточных звеньев. Как же мне удается поддерживать с тобой связь?
- Ага, врубился, босс. Интересный вопрос. Постой, я кое-что припоминаю. Меня позвал какой-то ИР. Точно, я еще приметил, что он использует кое-какие программы, которыми пользуюсь и я. Может, он раньше был Игроком? Он, кажется, все знает о тебе, босс. Сначала я решил, что это какой-то Игрок из миротворцев. Какой-то умник сумел выйти на мой след после той кутерьмы, которую мы устроили в Столичном городе. Помнишь? И теперь он охотится за мной. Ничуть ни бывало. Наоборот, он помог мне прорваться в твое сознание.
- Странно. Ладно, разберемся с этим таинственным ИРом после того, как справимся со всеми нашими проблемами. Где ты сейчас находишься?
- Там, где ты оставил меня, босс. В ячейке на станции монорельсовой дороги. Босс, знаешь, каждую ночь от двух до пяти они отключают весь пакет аудиоканалов в Инфосети. Вот уже три недели я вынужден три часа в сутки сидеть безвылазно в своих микросхемах.
- Можешь каким-либо образом перебраться ко мне?
- Я уже пытался, босс, однако ничего не получалось.
- Попытайся еще раз.
В первый момент Трент ничего не почувствовал, затем что-то чувствительно тяжелое легло на голову - точнее, отяготило сознание. За закрытыми веками это выглядело так, будто в сияющую вокруг него пустоту вдруг внедрилось что-то аморфное, напоминающее зыбкую, подвижную оболочку или скорлупу. Он почувствовал, как напряглось тело. Пришлось применить волю и с помощью приемов аутотренинга заставить себя расслабиться. Он овладел приемами самовнушения еще в те годы, когда был простым парнишкой по имени Трент и когда эта техника понадобилась ему, чтобы интерпретировать сигналы, поступающие из трасета.
Зыбкая скорлупа зависла над ним, в следующее мгновение острая боль пронзила тело. Тишина вспыхнула, затрепетала в агонии. Трент вскрикнул, ощутив, как электронные импульсы Джонни Джонни вливаются в его нейронные цепи.
Его привел в чувство тревожный возглас Катрин:
- Трент?!
Медленно возвращалось ощущение реальности. Прорезался свет, тусклый, теплый. Ночник, сообразил Трент. Следом в поле зрения появилось лицо Катрин, затем проявило себя тело - заныли мускулы на шее и в пояснице. Он вновь закрыл глаза, и в это мгновение перед ним открылся вход в туннель. Оттуда доносился едва ощутимый гул, какой обычно рождается в длинном пустом коридоре или в пещере. Он, не задумываясь, бросился в открывшийся зев, со скоростью света одолел темноту и оказался на краю безбрежного и бурного океана информации, именуемого Хрустальным Ветром.
- Так намного лучше, - сказал Трент-который-был-Джонни Джонни, обращаясь к Тренту-который-был-Трентом.
До него донесся голос Катрин, наполовину ослабленный порывами Хрустального Ветра:
- Как ты себя чувствуешь?
Трент медленно возвращался в реальное время. Спустя несколько мгновений обнаружил, что лежит на боку и смотрит на женщину. Он повернулся и обнаружил, что его тело движется с замедленностью материального механизма. Придется им заняться, решил он, чтобы плоть обрела былую подвижность и силу. Что значит «былую»? Он засмеялся. В сознании вдруг возник образ русской балерины, с невероятной быстротой кружащейся в фуэте. Почему русской? Тут его озарило. Понятие «русский» однозначно ассоциируется с понятием «танцующий медведь». Он так и объяснил Катрин свое состояние:
- Я знавал танцующего медведя по имени Борис. Голос вроде звучит пристойно, слова вылетают в нормальном темпе, звучно, без хрипов и заикания.
- Это была замечательно веселая шутка, - продолжал он. - Если хочешь, могу рассказать. Тебе Борис понравился бы. Плясать с ним - одно удовольствие. Нет, со мной все в порядке. Если хочешь, могу сосчитать до десяти. Пора вставать.
Он легко соскочил с кровати. Он был весел, ощущал себя в реальном времени и в то же время без труда фиксировал все девять тысяч пятьсот пятьдесят две пользовательские точки, входившие в Лунет, и пятьдесят пять телеканалов, связывающих его с земной Инфосетью. Биржевой индекс повысился на пять пунктов, в Австралии произошло страшное наводнение, унесшее жизни более полусотни человек - сведения уточняются. В последнем туре всемирной футбольной лиги пекинские «медведи» с разгромным счетом победили калифорнийских «громил». Бомба, заложенная террористом из «Общества Джонни Реба» в одном из супермаркетов в Айове, взорвалась раньше срока, так что жертв нет. Самый знаменитый на сегодняшний день сенсабилист Грегори Сельстрем согласился работать со своим младшим братом Адамом. Это первый случай, когда братья будут выступать дуэтом.
Трент, оцепенев, слушал новости. Катрин, сразу почуяв неладное, повернула его лицом к себе и снова спросила:
- Как ты себя чувствуешь?
Трент медленно высвободился из ее объятий, прошелся по комнате. Остановился посередине. Взгляд сосредоточился на новогодней елке, на ней было множество игрушек и разноцветных лампочек. Он смотрел на елку и не видел ее. Сознание все еще заполнял ворох самых скандальных, самых невероятных, самых последних известий. Бунт в Пекине, погибли три человека, в том числе супружеская пара, которая в тот день праздновала золотую свадьбу. Под елкой лежало с полдюжины подарков, все они были завернуты в золотую и серебряную бумагу.
- Скоро Рождество? - спросил он. - Значит, пора в дорогу.
На человеческий голос эхом откликнулся Хрустальный Ветер:
Хрустальный Ветер - это буря, буря - это информация, информация - это жизнь.
В следующее мгновение он услышал голос Катрин. В нем звучало откровенное беспокойство:
- Тебе пока нельзя уходить.
- Не беспокойся, Катрин. Больше ждать нельзя.
Та часть Трента, которая была Джонни Джонни, прибавила:
- Признаться, я никогда не видал рождественскую елку. Какие огоньки! Катрин, ты просто невероятно приятная человеческая машина. Сколько всего нового!
- Трент, тебе рано уходить. Надо еще подлечиться.
Перед глазами Трента по-прежнему плясали цифры. Бежали столбиками, в строчку, сплетаясь и расплетаясь в самых замысловатых формах. Прорезалась догадка: вот откуда всплыл образ балерины. Танцующие цифры сами собой напомнили о Борисе. Странные ассоциации удивили Трента-который-оставался-Трентом.
Ответил Катрин он полным бредом. Сам сознавал, что несет чушь, но пока не мог остановиться, взять себя в руки.
- Сегодня седьмое декабря 2069 года, два часа пополудни по Столичному времени. Сто двадцать восемь лет назад японцы разбомбили Перл-Харбор. Соединенным Штатам пришлось вступить в войну. Впечатляющее зрелище - маленькие самолетики сбрасывают бомбы на огромные стальные гиганты...
Он вздохнул, помянул Господа. - Боже правый, я вижу цифры, море цифр. Я могу читать их. Я осознаю их смысл.
- Трент, я повторяю, необходимо подождать. Ты должен привыкнуть к своему новому положению.
- Сегодня суббота. В воскресенье мне необходимо быть в Джексоне, на территории Свободной Луны. Это там, на обратной стороне. В Джексоне меня будет ждать некто Каллия, женщина, которую специально прислали с Земли в помощь мне.
Он улыбнулся Катрин, и в его глазах отразились огоньки, горевшие на рождественской елке.
- Если ты не против, мы могли бы обсудить все детали в постели.
25
На обратной стороне Луны насчитывалось всего три города - в кратерах Жюля Верна и Циолковского, а также свободный Джексон-таун. Они располагались почти в вершинах равностороннего треугольника, в нескольких градусах южнее лунного экватора. Все остальные поселения на обратной стороне представляли собой скорее фактории или временные лагеря для геологоразведчиков. Самым большим поселением считался Жюль Верн, в нем размещалось Лунное бюро Корпуса миротворцев при ООН, а также Служба по контролю за лунной Инфосетью. Собственно в кратере располагалась военная база, а город был как бы приложением к ней. Пропускной режим там был драконовский.
