Андрей Жиров - Отступление

      Наконец нашлись несколько секунд и для полковника.

      - Иван Федорович...

      - Да! - с готовностью отозвался Ильин. Движимый неосознанным желанием, полковник даже сделал робкий шаг вперед.

      - Не перебивайте! - строго одернул Скляр. - Так вот, я уже сказал: у нас выбор небогат. Либо ампутация - тогда жизнь генерала вне опасности. Как минимум больше никакого проникновения мертвых клеток в кровь. Либо делаем операцию. Но это будет долго и ненадежно...

      - Ненадежно?

      - Гарантии, что ампутация в конечном счете не потребуется дать не могу. - пояснил Скляр. - У нас здесь не клиника и даже не полевой госпиталь. Все делаю на глаз, буквально на коленке. Даже вас не выгоняю, потому что здесь и без того никакой стерильности. Черт, да ведь буквально на голой земле делаю операцию! Это ещё хорошо, что мороз...

      Чувства переполнили трепетную душу медика. На пару минут Скляр вновь погрузился в мрачное молчание. Затем, когда градус накала несколько спал, продолжил:

      - Так вот, если делать операцию, то нужно несколько часов. Хотя бы три. Хотя бы! А они у нас есть?

      - Нет... - мотнул головой Ильин. - У нас и получаса на остановку нет. По расчетам мы должны успеть к самолетам не позже, чем через час. Полтора часа - крайний предел.

      - Именно, - мрачно согласился Скляр.

      - Так что же предлагаете?

      - Я? - удивился доктор. - Я не предлагаю. Мне положено делать свою работу - вам свою. Потому я остаюсь и буду спасать жизнь человека. А вы идите и решайте...

      Ильин тяжело кивнул. Взгляд отразил глубокое душевное противоборство, мучительные терзания. На негнущихся ногах полковник кое-как развернулся, шагнул к выходу. Но, не успев докоснуться полога, остановился. Занесенная рука застыла в воздухе.

      - А что вы скажете, доктор? - все-таки решился повторить вопрос полковник. - Как бы вы поступили?

      - Тяжело принимать такие решения, да? - горько ухмыльнулся Скляр. - Пытаетесь переложить ответственность?

      И в этот самый момент полог словно сам по себе резко скользнул вбок. Ильин, не ожидавший подобного, отступил на шаг и занял боевую стойку. Однако никакой опасности не было - в проеме стоял один из молодых медиков с чемоданом в руках.

      - Марат Карлович, - доложился офицер, опасливо косясь на полковника. - Здесь набор для ампутации...

      После этих слов Скляр впервые за весь разговор, да пожалуй и долгие последние минуты отвел взгляд в сторону от Геверциони. И пересекся взглядом с Ильиным.

      - Вы всё ещё хотите узнать о моем мнении, Иван Федорович? - повторил медик.

      - Неужели вы собираетесь самостоятельно...? - спросил полковник, пораженный до глубины души.

      - Нет, - ответил Скляр. - Просто я давно знаю вас. И я знаю, какое решение вы примете...

      - Да, и какое же? - горько усмехаясь, спрашивает Ильин.

      - Единственно верное, - твердо отвечает медик. И вновь возвращается к бесконечной схватке - вечной борьбе человека со смертью. Ради жизни...

      ...Откинув полог, Ильин решительно шагнул наружу. Заждавшиеся Чемезов и Фурманов пружинисто поднялись на ноги.

      - Что там? - с бескомпромиссной требовательностью в лоб спросил Роберт?

      Ильин задумчиво глянул в сторону. Щека полковника едва заметно дернулась. Даже не произнеся ни слова, Ильин мрачным выражением лица и фактом тягостного молчания красноречиво передал критичность положения.

      - Да не тяните же, Иван Федорович! - не выдержал наконец и Юрий. В голосе явственно прозвучали умоляющие нотки

      - Дела плохие, ребята, - со вздохом ответил Ильин.

      - Да это мы понимаем! - нетерпеливо бросил Чемезов. - Дальше то что? Что делать?!

      - Главное - жизнь генерала вне опасности, - осторожно ответил Ильин. Фактически, полковник погрешил против истины, но считал, что так правильней. В конце концов незачем людям лишний груз класть на душу. Вернее - перекладывать.

      - Ну а дальше? - требовательно продолжил Роберт. Однако за маской горячности Ильин сумел разглядеть некоторое облегчение: 'Пускай дела и плохи, но главное - Геверциони будет жить!'. Именно эти слова звучали в сознании Чемезова.

      - Дальше возникла проблема, - дернув уголком рта и сложив руки на груди, продолжил Ильин. - Бригаде нужно двигаться вперед. Разведчики наверняка если не начали штурм, то начнут в ближайшие минуты. А значит времени терять нельзя.

      - Кстати, Роб, не пора ли тебе на место рандеву? - внезапно припомнив договоренности с Гуревичем, поинтересовался Фурманов.

      Чемезов скользнул взглядом по циферблату часов. Прищурив на миг глаза, подсчитал что-то в уме.

      - До встречи пятнадцать минут. И приблизительно два километра хода. На лыжах - успею за пять. - наконец основательно расставил по полочкам Роберт. - Не переживайте - ещё есть время. Лучше договаривайте поскорей.

      - В общем, как я уже сказал, бригада ждать не может, - продолжил Ильин. - Нужно уточнить у Лазарева: укладываемся ли в график вообще или нет. Как вы помните, нам нужно пройти скрытно к самолетам под самым боком противника. И как можно скорее, пока майор Гуревич героически отвлекает внимание основных сил интервентов. Если не успеем - вся бригада попадет под удар...

      - Это ясно, - кивнул Фурманов. - Но к чему столь долгая прелюдия?

      - К тому, что Геверциони необходима либо ампутация здесь и сейчас. Либо длительная сложная операция, для которой нет времени. Других вариантов нет.

      - Подождите... подождите... - нервно произнес Чемезов. Скрывая внезапную дрожь, майор спрятал ладони в карманы, но не мог скрыть растерянности, волнения. - Не может... не может быть такого что ничего нельзя! Юра! Ну скажи что-нибудь! Скажи!

      В порыве эмоций майор лицом к лицу вплотную подступил к Фурманову, схватился за отвороты воротника словно утопающий за круг. Или за соломинку.

      - Спокойно, Роб! - Юрий крепко сжал Чемезова за плечи, встряхнул и требовательно произнес. - Посмотри мне в глаза! Все будет хорошо! Ты мне веришь? Веришь?!

      Роберт чуть дернулся, а затем весь как-то обмяк. Руки бессильно опустились.

      - Иван Федорович, - спросил Фурманов, обернувшись к Ильину. - Правильно я вас понял?

      - Верно, Юра. - кивнул Ильин. - Нужно идти дальше. Останавливаться никак нельзя.

      - Неужели вот так просто?

      - Геверциони меня бы понял, - уверенно ответил Ильин. - И будь я на его месте - сделал бы то же самое.

      - И все-таки, отчего вы принимаете решение в одиночку?

      - Потому, что по решению генерала я являюсь заместителем. И значит ни перед кем не обязан отчитываться.

      - Не уверен, Иван Федорович, - решительно возразил Ильин. - Нам нужно многое обсудить. В конце концов есть разные варианты.

      - То есть мнение командира и доктора вас не устраивают? - грустно усмехнулся Ильин.

      - Не передергивайте, - поморщившись, ответил Юрий. - Товарищ полковник, вы же прекрасно понимаете, о чем я.

      - Извини Юра... - виновато ответил Ильин. - Конечно, понимаю.

      - Тогда зачем время тратить?

      В этот миг пола палатки отошла в сторону. Наружу выглянул лейтенант-медик:

      - Товарищ полковник. Операция закончена...

      Фурманов и Чемезов как по команде устремили взгляды на Ильина. На усталых лицах отразилось недоумение. Однако уже через несколько секунд его сменило осознание жестокой догадки.

      - Да, - ответил, не дожидаясь, пока незаданный вопрос обретет плоть. - Я уже отдал приказ. Всё кончено...

      Глава 43

      Взвод разведчиков с опаской пробирался по заметенным снегом пустынным улицам. Город, казалось, - вымер. Несмотря на горящие в окнах огни, везде плотно задернутые шторы, наглухо запертые двери. Увы, это лишь осложняло задачу. В подобной ситуации любой прохожий выглядел подозрительно - что уж говорить о неизбежном звучном топоте двух с половиной десятков сапог о булыжники мостовых.

      Но и этого мало. Кроме того, чтобы постоянно ощупывать глазами окружающую обстановку, буквально вгрызаясь в каждый куст, каждый темный угол переулка, Гуревич вынужден не спускать глаз с пленного немца. На всякий случай солдату, конечно, заклеили медицинским пластырем рот - чтобы по недоразумению вдруг кричать не вздумал. Да и сам пленник всю дорогу показал себя вполне лояльным: ни лишних движений, ни подозрительной суетливости. Наоборот - в каждом жесте, каждой линии явственно читалась гордая обреченность. Потому руки справедливо решили оставить свободными. Во-первых, немца обыскали. Во-вторых, шансов против подготовленных, напряженных словно туго взведенная пружина разведчиков даже с оружием пехотинец не имел, да и не мог при всем желании. Ну и наконец, на случай внезапной встречи человек со связанными руками мгновенно вызывает подозрения. А секундное замешательство для профессионального диверсанта весьма драгоценно.