Цель оправдывает средства. Том четвертый - Илья Сергеевич Модус
— Мои решения тебя не касаются, Доуган, — шикнула Асажж.
— Когда они касаются твоей личной жизни — мне до них нет дела, — признался тот. — Но ты отправила подчиненные тебе силы в лобовую атаку на укрепления противника.
— Которого бы не существовало, если б ты и твои прихвостни хоть немного занимались вопросами своего же государства, — ее слова ядовитым плевком направились в сторону Бессмертного Императора.
— Может быть и так, — неожиданно спокойно ответил тот. — Но теперь это история. Как и твои отношения с маршалом-коммандером Антоном. Хороший был человек. Ведь это ты отрубила ему руку, не так ли?
— Хочешь сыграть на моем чувстве вины? — ярость продолжала переполнять ее.
— Хочу понять, что тобой движет, — просто ответил тот. — Раньше ты стремилась к уничтожению джедаев — когда служила Дуку. Затем, приняв мое покровительство, служила делу становления Вечной Империи Закуул. Антон не просто так оказался командиром корпуса штурмовиков, прикомандированных к тебе, ты ведь понимаешь это?
— Так же ясно, как и рассвет на Раттатаке, — огрызнулась она. — К чему все эти душеспасительные разговоры?
— Мне было интересно наблюдать за тем, как ты эволюционировала из бесчувственной аколитки, переполненной злобой и яростью, в нечто новое, более человечное, что ли, — признался Доуган. — Сводя тебя с Антоном я даже не думал, что у вас зайдет дальше простой полковой дружбы. Скажи, что это было — настоящая любовь или желание загладить свою вину за причиненное ему в прошлом увечье?
Асажж скрипнула зубами, но промолчала. Этому представителю джедайской погани вообще незачем отвечать. Ему просто не нужно знать ничего из того, что связывало ее и Антона. Достаточно и того, что он только что признался в намеренности их встречи в прошлом. Конечно, она подозревала, что это было сделано специально — ведь Доуган с самого начала контролировал все административные действия и перемещения, включая назначения, связанные со Штурмовым Корпусом Вечной Империи. Значит и появление Антона в качестве командира приданных ей войск — тоже не случайно.
— Молчишь, — констатировал он. — Что ж, твое право. Тогда дам небольшой совет, основанный на личных наблюдениях и опять же, личном, опыте. Стремление к одной из двух граней никогда не заканчивается чем-то хорошим для мечущейся души. Можешь поверить на слово — примерно это же я испытывал последние два с половиной года. Внутри, — он стукнул себя кулаком по центру груди, — а пропагандировал совершенно иное. Я призываю всех Имперских Рыцарей принять Единую Силу, хотя сам еще до конца не разобрался в том, что это такое и с чем сие есть. Любопытная ситуация, не правда ли?
— Типичная джедайская трактовка любой ситуации, — насмешливо произнесла Вентресс. — Не понимаете, что происходит, но при этом лезете вперед, словно кто-то что-то вам объяснил. Ох, скольких я убила, пока они пребывали в подобном заблуждении…
— Твое право, — пожал плечами Доуган. — Все мы заблуждаемся относительно того, кто мы есть на самом деле. Ни я, ни ты — не исключение. Но и бросаться из крайности в крайность — тоже не вариант. Это путь самоуничтожения и эмоционального выгорания. Прямой пример этого — Орден джедаев и Орден ситов. Две стороны одной и той же банты, но вони-то сколько, сколько высокопарных тезисов о собственной правоте и исключительности… А сколько жертв от действий их орденов…
— Прекрати мне полоскать мозги, — зашипела Вентресс. — Я буду жить и поступать так, как только этого захочу. Не нравится — убей меня здесь и сейчас, так как меняться я не намерена.
— Поверь на слово, даже не предполагаю, что ты хоть как-то прислушаешься к доводам разума, — из-под маски Доугана послышалась усмешка. — Ты здесь не за этим.
— О, так ты наконец-то расскажешь мне о том, ради чего меня протащили через половину галактики? — с насмешкой поинтересовалась Вентресс.
— Представь себе — да, — ответил Доуган.
— О, молю тебя, всесильный повелитель Закуула, поведай мне этот страшный секрет, дабы я могла понять насколько ничтожна моя жизнь и сколь велик твой план по спасению всех страждущих, — с притворным придыханием и восхищением произнесла Вентресс, особенно старательно подчеркивая издевку, заложенную в свои слова.
Неожиданно, Доуган щелкнул пальцами.
— Точно же, — произнес он. — А я все думаю, что же кроется за всей этой твоей бравадой. Защитный механизм психики. Началось еще с того периода времени, когда ты потеряла своего учителя-джедая, не так ли? Как способ заместить душевную рану, образовавшуюся после его смерти, не так ли?
Нет, с нее решительно хватит. Пора преподать этому выскочке урок. Кто он вообще такой, чтобы вот так с легкостью уничтожать чужие чувства и копаться в чужих душах?!
— Ладно, все это к нашему разговору особого отношения не имеет, — из-под маски Доугана послышался… зевок?! — До меня доходили слухи о том, что ты после того, как основала базу Вечной Империи на лесистом спутнике Эндора, натолкнулась на кое-что примечательное. Какой-то артефакт датомирской ведьмы, с помощью которого можешь менять собственное обличье. Это так?
— О, сперва я ее нашла и выпотрошила как охотник поступает со своей дичью, — плохо скрывая свое удовольствие от воспоминаний об этом сражении, произнесла Вентресс.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Доуган. — Знаешь ли ты, что способность к метаморфированию тела — самая редкая из всех, которые встречались за всю историю галактики?
— У нас урок истории? — вздернула бровь Вентресс.
— Нет, все гораздо прозаичнее, — возразил Доуган. — Датомирские ведьмы, как я предполагаю, получили информацию от своих богов. «Близнецы-любовники», если быть точным. В общем и целом, на самом деле ваши божества — это представители одной из древнейших рас в галактике. И так уж вышло, что одна из них, в настоящий момент работает на меня. Если верить донесениям, каждое новое превращение дается тебе с большим трудом — ломаются кости, выворачиваются суставы… Й’унь-Каах обучит тебя этому хитрому искусству, чтобы впредь у тебя не оставалось никаких последствий при использовании своего уникального дара.
— Какая забота, — насмешливо произнесла Вентресс, продолжая свою излюбленную тактику выведения противника из душевного равновесия. — Мне
