Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе

– Это еще почему?

– Гробница больше не даст вам власти над соседними племенами. И боюсь, скоро сюда придут новые мстители, – Зигфрид кивнул в сторону амазонок. – Они не простят вам многих лет унижений и страха.

Исты тихо переговорили, и крепыш снова вышел вперед.

– Мы уйдем, – сказал он. – У нас своя дорога, с Фортом и Кремлем нам не по пути.

– Это ваш выбор, – кивнул Зигфрид.

– Пусть трое суток никто не идет по нашим следам, – добавил крепыш.

– Могу гарантировать лишь сутки, – сказал вест. Кивнул в сторону амазонок. – Они жаждут мести за своих сестер. Скоро сюда подойдут и другие. Так что времени у вас мало.

С вершины Гробницы они наблюдали за вереницей черных фигур, уходящих на северо-восток, к бледной полоске Ярославского шоссе. Исты выбрали свою дорогу. Каждый волен выбирать собственный путь – пусть даже иногда, на редких развилках, как считает мудрая Ба. Все же лучше, чем единственная укатанная колея.

– Вот ты и свершил свою месть, – произнес Книжник. – Стало тебе от этого легче?

– Нет, – Зигфрид сокрушенно покачал головой.

– Вот видишь, я всегда говорил: смерть человека не приносит счастья, даже если это смерть твоего врага…

Зигфрид странно поглядел на него, приподнял брови, сказал:

– Мне стало бы гораздо легче, если бы я проткнул мечом его гнилое брюхо, провернул клинок для верности – и увидел, как он харкает кровью, как гаснет его тухлый взгляд. А так – только пшик, облачко дерьма в атмосфере – и никакой радости.

Слова застряли у Книжника в горле.

Сколько ни водись с вестом, а понять его все не выходит. Потому как весту – вестово, а кремлевскому – кремлевское. И тут уж остается как-то мириться друг с другом. Всем нам нужно мириться друг с другом. Хотя бы чтобы просто уживаться на этом свете.

Вот, как с этой страшной с виду крысособакой. Если уж с ней удалось ужиться, то и люди как-то сумеют однажды договориться.

Хоть когда-нибудь.

– Ну что, Грымза, – потрепав мутанта за уродливое ухо, сказал Книжник. – Помнишь обратную дорогу?

Грымза вильнула в ответ длинным крысиным хвостом. И тявкнула. Совсем по-собачьи.

Эпилог

Он снова и снова перелистывал древнюю записную книжку. Послание мертвого майора не давало покоя. Здесь было множество запутанных сведений, некоторые из которых обещали серьезные открытия – для него, для всех людей Кремля. Тот, кто писал эти строки, знал, что такое настоящая беда, и всеми силами пытался донести до людей свои чувства. Но разве кого останавливали от глупости и преступлений чьи-то уговоры, доводы, мольбы? Нет, люди не желают останавливаться в самой своей излюбленной забаве – истреблении себе подобных.

Книжник листал пожелтевшие страницы, ловя странные, непонятные фразы, слова, отсылки и намеки – такого не найдешь ни в какой книге. Здесь была настоящая жизнь – забытая, страшная, оборванная лютой войной.

Чья-то тень легла на страницу. Вздрогнув, Книжник поднял взгляд. Большая, красивая бабочка сидела на уголке записной книжки. Хлопнула крыльями – и полетела. Парень огляделся – недоуменно, как в первый раз. Здесь тоже была жизнь. Но совсем другая.

Реальная. Как эта прекрасная бабочка, что порхает в свежем, ароматном воздухе…

– Ох, ты ж…

Зеленая мерзкая тварь молниеносным движением слизнула прекрасное создание и теперь с аппетитом хрустела нежными крылышками. Парень тихо рассмеялся. По возвращении Чащоба уже не казалась ему тем жутким растительным адом, как по пути сюда – по пути в неизвестность. Наверное, потому что больше всего пугают не реальные угрозы, а именно неизвестность – мутная, вкрадчивая, подлая.

Тихо подбежала Травинка – легкая и свежая, как все жители Чащобы. Как бы совместить технологии, все еще оставшиеся в мире, и удивительные свойства этого леса? Глядишь, можно было бы очистить Землю от скверны, и попытаться все начать заново…

– Тебя Ба зовет, – сообщила девочка, с интересом разглядывая предмет в его руках.

– Хочешь посмотреть? – парень протянул ей записную книжку.

– Не, – девочка покачала головой. – Страшно.

Семинарист кивнул. Действительно страшно. И зачем он сам лезет туда, где страшно? Чего ему не сидится дома, в Кремле?

В доме у Ба все было по-прежнему. Хозяйка, как обычно, перебирала лесные травы, да варила свое пахучее варево.

– Звали, Ба? – вежливо спросил Книжник.

– Проходи, проходи, дорогой друг, – добродушно сказала женщина, внимательно глядя на парня. – Говорят, скоро назад, в город свой отправишься?

– Да уж пора, – вежливо улыбнулся Книжник. – У вас хорошо, да ждут меня там, в Кремле. Я, как-никак, княжий советник.

– Не хотела тебе говорить, – Ба прикусила губу, с сомнением глядя на парня. – Ну, да ты сам решай.

– Что – решай? – немного опешил Книжник.

– Видела я кое-что… – лицо Ба помрачнело.

– Видели – что?

– Ты вроде как не хочешь знать будущего?

– Да, не хотелось бы.

– Думаешь, так спокойнее?

– Пожалуй.

– Ну да, ну да… – кивнула Ба. И молча продолжила перебирать свои травы.

Книжнику стало не по себе. Предчувствие холодком пробежало по хребту, кольнуло в сердце.

– А если я… – неуверенно проговорил он. – Одним глазком…

– Подойди к котлу, – незнакомым, жутковатым голосом сказала Ба.

Книжник подошел.

– Смотри!

Он уставился в бурлящее варево.

– Что-то я ничего…

– Смотри!!!

И он увидел. И отшатнулся, ударившись спиной о дверной косяк.

– И это… И это правда? – прохрипел он. – Так и будет? И ничего нельзя изменить?!

Он чувствовал, что обливается холодным потом, и уже ощущал, как подкрадывается к сердцу ледяная, костлявая рука смерти.

– Так и будет, – тем же голосом ответила Ба. – И ничего нельзя будет изменить… – она помолчала немного, все больше мрачнея.

И вдруг рассмеялась – самым обычным, а вовсе не демоническим смехом:

– Так будет, если решишь уходить завтра с утра. Так уж складываются пути. Уйдешь, как запланировал, – жди беды.

– Что это значит?!

– Это значит, что не всегда нужно все по плану делать. Просто останься еще на пару дней. Отоспишься, отъешься, сил наберешься. Да и Травинка хотела твои истории послушать. Уж больно они ей нравятся.

– Так это из-за Травинки я только что чуть со страху не помер? – возмутился Книжник.

Ба поглядела на него, склонив голову, и сказала с улыбкой:

– Не твоя это судьба – помереть со страху. Много у тебя впереди дел – больших и маленьких, важных и не очень. А потому не испытывай судьбу – иди, отдыхай.

Уже на воздухе он окончательно избавился от наваждения и снова поглядел на древнюю записную книжку в руках. Дыра от пули в толстой обложке напомнила о том, что судьба все еще хранит его от беды. Может, и вправду – для каких-то важных дел.