Классический Эндшпиль - Владимир Александрович Сухинин
Среди задумчиво сидящих леров поднялся внушительный, моложавый лер Довар-ил – давний сторонник Манру-ила и один из заговорщиков, поддерживающий связь с Братством.
– Леры, – начал он размеренно, – не стоит недооценивать Братство. Его сила и поддержка Леса могут сделать их нашими союзниками.
– Братство? – прервал его лер Манру-ил. – У них нет поддержки Леса.
– Откуда вам это известно? – удивился Довар-ил.
– У меня есть осведомители, – солгал Манру-ил, не моргнув глазом. – Они говорят, что Лес разрывает отношения с Братством и ищет здоровые силы в Снежном княжестве. Братство не выполнило свой договор с Лесом. Вот так-то.
– Однако, – произнес Довар-ил, – не знал. Но я все же думаю, что мы можем использовать их войска. Решение подчиниться князю Леса кажется разумным, если мы сохраним свою власть на местах и в Высшем совете. Но вы понимаете, что не все примут такое положение вещей… И я предлагаю связаться с лидерами Братства.
– Для чего? – прервал его лер Шанда-ил.
– Чтобы они навели порядок среди мятежников. Они уже запятнали себя братоубийством.
В зале воцарилась тишина. Затем лер Ради-ил осторожно спросил:
– Вы считаете, что их можно использовать для подавления инакомыслия?
– Именно так, – ответил Довар-ил и сел.
Вскоре собрание приняло решение отправить лера Манру-ила на переговоры с Вечным лесом от имени большинства глав Старших Домов. Он должен был предложить Лесу мир и сотрудничество, но при этом главы Домов должны были сохранить свою власть на местах.
Когда собрание начало расходиться, лер Манру-ил задал насущный вопрос:
– Леры, нам предстоит решить, что делать с войсками этой выскочки, которая увела ополчение из столицы. Это единственная реальная сила, которая противостоит нам. Прошу вас подумать и предложить свои идеи.
* * *
Перед убытием в Азанар я с тяжелым сердцем вошел в спальню, где мои невесты ели фрукты и тихо переговаривались. Тора была серьезна, но спокойна. В окружении двух женщин, которые обладали силой характера, волей и умом, она чувствовала себя спокойно и незаметно заняла третье по счету место в их иерархии. Это было видно невооруженным глазом. А я понимал, что удел Торы не престол, а нечто другое. Слишком она легкомысленна, непрозорлива, высокомерна и наивна одновременно. Отдав первенство моим невестам, она сама поставила себя в подчиненное положение. Так правители себя не ведут.
Мне нужно было найти способ объяснить ей, что ее шансы на трон Снежного княжества с каждым днем тают. Водоворот событий ворвался в ее жизнь, стирая ее из списка претендентов. Но кроме нее и лера Манру-ила не было никого, кто мог бы занять это место.
Не впервые я столкнулся с проблемой, которую не знал, как решить. Чем больше я узнавал о способностях детей Творца, тем отчетливее понимал, как хрупки мои наивные мечты осуществить свои планы. Меняя игру Рока на уровне смертных, я погружал мир Сивиллы в хаос, и ничего не мог с этим поделать. Может, на руинах старого мира как птица Феникс возникнет новое образование… Но я отбросил эти пессимистичные мысли.
– Давайте поговорим, – предложил я, садясь. – Вы женщины умные и происходите из правящих кругов. Скажите честно, сможет ли Тора стать полновластной правительницей Снежных гор?
Я задал вопрос, который мучил меня, и даже вспотел, ожидая ответа.
– Если ты ей поможешь, то да, – ответила Ганга. – Орки и преданные ей эльфары разгромят войска Вечного леса.
– Может, и так. Но кто тогда будет считаться с Торой, если все будут знать, что она обязана победой человеку? Победа будет моя, а не ее. А я для снежных эльфаров – второй сорт. Человек, недостойный ни чести, ни славы…
В спальне повисла тишина. До девочек дошло, что, опираясь на меня, Тора станет марионеткой в руках одного из глав Домов, причем Младшего. А зная устои княжества, нельзя было ожидать покорности глав Старших Домов. Я прямо спросил Тору, что будет в княжестве, если я силой возведу ее на престол.
Она помедлила с ответом и тихо произнесла:
– Начнется мятеж, Ирридар. Я поняла это еще раньше… Я много думала… И хотела… примирить Дома… Я опозорилась, доверившись одному из глав княжеского Дома… Меня сочли слабой и бестолковой. И я не знаю, что делать… Может, мне умереть?
Тора старалась не заплакать и отвернулась.
– М-да, – произнесла Ганга. – Я о таком исходе не подумала. Нужно было помогать Торе тайно.
– Не получилось бы, – вздохнул я. – Если бы я не пленил армию Леса, вся страна была бы под контролем Леса. Иногда обстоятельства выше нас. Как ты думаешь, кто кроме тебя, Тора, может стать претендентом на трон?
Тора не думала долго и с горькой усмешкой ответила:
– Лер Манру-ил. Но он подлец и может отдать страну лесным эльфарам.
– Я тоже так считаю, – кивнул я. – Надо думать, как не отдать власть леру Манру-илу.
– А что делать мне? – спросила Тора.
– Тебе, – вздохнул я, – нужно вернуться на Западный перевал и собирать войска для отражения нападения армии Леса. Другого пути я не вижу. Потом будем думать, как быть.
– Хорошо, – опустив голову, произнесла Тора. – Я постараюсь сделать все, чтобы помочь тебе, Ирридар, разбить войска Леса.
– Нет, Тора, я не могу заниматься этим открыто, иначе в мире произойдут ужасные последствия. Защищать страну будешь ты и снежные эльфары. Я буду тайно тебе помогать. Сейчас я отлучусь на время.
– Куда? – Ганга выпрямилась и уперла руки в бока. – Когда ты так говоришь, то исчезаешь на полгода…
– Я в Азанар, помочь одному знакомому. Скоро вернусь. Вы тут обсуди́те проблемы. Женщины вы умные, может, что-то толковое и придумаете.
Ганга недоверчиво посмотрела на меня и погрозила пальцем.
– Только баб с собой не привози, – буркнула она и отпустила меня. – Проваливай и быстрее возвращайся…
* * *
Зима окутала Азанар снежным покрывалом, скрыв под белым покровом улицы и площади. Дворники трудились не покладая рук, словно пытаясь укротить разбушевавшуюся стихию. Мороз щипал щеки, изо рта вырывался пар, и прохожие спешили укрыться в теплых стенах своих домов. Дым из печных труб столбом устремлялся в ясное синее небо, предвещая усиление холода.
Я нанял извозчика и отправился к дому Кувалды. Он был удивлен моим появлением, но его радость не знала границ. Он бросился обнимать меня, и я стойко выдержал этот порыв. Кувалда изменился: раздался вширь, приоделся в нарядное
