Гарнизон рассеченной скалы - Павел Георгиевич Чагин
— Вдохните и закройте глаза! — потребовал Люций.
Короткая яркая вспышка на миг озарила шлюз. Запахло палеными волосами.
— Какого черта! — выругался Ольгерд, стряхивая пепел с опаленных волос.
— Простите сударь, по ту сторону все стерильно. Эта штука включается сама. Обычно сюда входят голыми, но сейчас нет на это времени. Процедура, конечно, неприятная, за то не нужно брить голову.
Когда шлюз открылся, взору предстало светлое, идеально чистое помещение, похожее на пультовую реактора, но гораздо больше. Здесь было много странных аппаратов, огромных прозрачных емкостей и ложементов. Разглядывать все это желания особого не было, но, повернув голову, Ольгерд обомлел… За прозрачной стеной из освинцованного стекла сияла громадная сфера. Нет, это был не реактор. Это была энергия в чистом виде. Ядро, состоящее из лучащейся, ослепительной, зеленоватой плазмы. Сгусток чистейшей энергии, парящий в пустоте. Размеры его поражали…
— Да, сударь, — подтвердил брат Амадей. — Это именно то, что вы думаете.
— Но как?!
— Я не знаю. Скажу только, что здесь, в пустоте, работают не все физические принципы.
— Кира?
— Прости, командир, это выше моего понимания. Могу только зафиксировать факт и просканировать.
— Сделай! — приказал он.
Ками уложила Арона туда, куда указал Люций. Большая цилиндрическая капсула примыкала вплотную к стеклу. Опустив кузнеца на холодное стеклянное дно, она отступила.
— Что теперь?
— Теперь? — Люций глянул на жрицу с опаской. — Вам придется довериться мне.
Церковник сунул рук в капсулу и прощупал пульс кузнеца. Выждав несколько минут, он повторил это снова. Затем приложил пальцы к шее и замер, прикрыв глаза.
— Все… — выдохнул он, и дрожащими пальцами провел по гладкой панели рядом с капсулой.
Небольшой пульт ожил, озарившись неяркими огоньками. На матовой поверхности проступили какие-то символы. Ольгерд подошел ближе, чтобы все видеть.
— Начинайте! — поторопил он, чувствуя нерешительность Амадея.
Выдохнув, Люций размял пальцы и потер ладони, чтобы унять дрожь. Затем, вспоминая последовательность, коснулся нескольких символов. Так повторилось несколько раз. Когда сомнений почти не осталось, он, наконец ткнул на зеленый огонек вместо красного. Ольгерд не удивился, когда знакомый звук сирены трижды разорвал тишину. Толстая прозрачная крышка медленно опустилась, капсула содрогнулась и плавно сдвинулась с места.
— Куда!? — испугалась Ками, хватая ее руками.
— Туда… — хмуро ответил Люций.
Капсула с тихим гулом ушла в стеклянную стену, и через минуту показалась с другой ее стороны.
— Все, что мог, я сделал, — Развел Люций руками. — Теперь нужно время. Знаете, меня тоже сначала умертвили. Тогда я был добровольцем, не знающим страха, и слепо доверился своим духовным братьям. Только потом я узнал, что единственным из всех пережил этот эксперимент. Ведь тогда все делалось наугад. Потребовалось загубить еще несколько жизней, прежде чем процесс стал стабильным.
— Наука требует жертв? — криво усмехнулся Ольгерд, ибо именно этой фразой оправдывались самые страшные злодеяния во множестве известных ему миров. Ну, или ее аналогом.
— А как вы сращиваете трупы? — спросила вдруг Кира.
— Здесь есть специальная машина. Мы просто укладываем на стол части тел, и она их обрезает, в размер, грубо говоря. Но это непростой резак. Он режет не плоть, а пространство. Срез получается гладким, идеально ровным. Потом мы укладываем части тел на другую машину, и такие же резаки сращивают плоть воедино. Тело готовится отдельно. Машина сама перешивает органы и выбрасывает все лишнее. Когда же все части на месте, в грудь помещается серая сфера. Остается только переложить труп в капсулу и готово.
— А как вы управляете ими?
— Простите, но этого я вам не скажу даже под пытками.
— Труд всей вашей жизни? — догадался Ольгерд.
— Да, сударь. Именно так. — подтвердил Люций. — Осуждаете?
— Нет, не осуждаю, — устало вздохнул Ольгерд. — Более того, я могу вас понять. Все ученые таковы. Рано или поздно они переступают черту морали во имя высшей цели. Часто содеянное творится во имя общего блага, но заканчивается все логично, и всегда неприятно.
— Для ученого?
— Когда как, — задумчиво проговорил Ольгерд. — А где вы потом держите этих тварей?
— Под нами есть специальный загон. Правда он больше похож на арену для боев. Но есть и отдельные камеры, коих много. Хозяева цитадели экспериментировали с разными видами живых существ, судя по найденным останкам и уцелевшим записям. Я думаю, что они занимались селекцией, но не все братья с этим согласны.
Ольгерд все же вздрогнул, услышав сирену во второй раз. Массивная капсула, пробыв под излучением сферы несколько минут, медленно поползла назад…
Глава 50. Ни жив ни мертв
— Ну как, получилось? — В голосе Ками читалась робкая надежда.
— Кира, это нормально, что он мерцает? — спросил Ольгерд.
Кира подошла ближе и склонилась над капсулой, сканируя тело, объятое зеленоватой дымкой.
— Мои понятия о нормальности сильно подорваны, командир. Но кажется сработало… — проговорила она. — Есть слабый радиационный фон, но он быстро снижается.
Люций потянулся к панели, но Ками не глядя перехватила его руку.
— Что не так? — вздрогнул он.
— Температура растет! — Раскинув руки, Кира тотчас отодвинула всех назад.
Секунда, другая, и тело молодого кузнеца вспыхнуло ярким пламенем. Вернее, вспыхнула ряса, что была на нем. Сдавленный крик просочился сквозь стенки капсулы и мертвец, раскалившийся добела, словно стальной прут, в пылающем горне, забился в судорогах. Ками ринулась было вперед, сама не зная зачем, но Ольгерд с неожиданной силой вернул ее на место.
— Ты ничем не поможешь! — тихо сказал он. — Просто смотри и жди.
— Полторы тысячи градусов и растет… — сухо констатировала Кира. — Стекло выдержит?
— Надеюсь на это, — ответил брат Амадей, зачарованно глядя на пламя.
Вскоре кузнец начал остывать, и все внутри заволокло густым дымом. Сработала автоматика и капсула резко заполнилась белой взвесью. Сизое облако дыма возникло по ту сторону толстенного стекла и тут же рассеялось в пустоте.
— Можно, — разрешила Кира, когда продувка закончилась и стенки капсулы наконец остыли.
На сей раз телом Арона занялись солдаты «Эсхила». Он все еще был горячим, и можно было обжечь руки. Его уложили на длинный металлический стол.
— Я принесу одежду, — тих сказал Люций и отлучился.
Кира, проводив
