Антон Белозеров - За дверью
Прохор Никанорович сделал глоток коньбыка:
— В это время Верховным Жрецом Центрального Конклава Уравнительной церкви был Мафусаил Трепачёв. Колоссия катилась в пропасть, но я, офицер Штурмового Отряда НКВД, этого не понимал. Я жил в узком мирке тренировок, стрельб, ночных марш-бросков. Другие, наверное, более умные мои сослуживцы осознавали происходившие и грядущие перемены в стране. Я же всего лишь исполнял приказы, не обсуждая их и не рассуждая. И мне это нравилось… Тогда нравилось… Штурмовой Отряд выполнял особые задания правительства Колоссии и командования НКВД во многих местах на юге и на востоке. Мне довелось побывать и под пулями, и в рукопашной. Вскоре меня назначили командиром Оперативной Группы. Единственный на всю Колоссию Штурмовой Отряд НКВД состоял из пяти Оперативных Групп, так что я был вполне доволен своим продвижением по службе.
Прохор Никанорович подлил себе еще коньбыка:
— И вот однажды на рассвете нас подняли по тревоге. Все было точно так же, как на учениях. На задание выехали две Оперативные Группы. Одной командовал я, другой — Егорий Треск. Мы погрузились в транспортеры, несколько часов тряслись по ухабам. Потом нас высадили вон там, в конце улицы. Мы увидели, что по населенному пункту передвигаются вооруженные люди и боблины в империканской форме. Я все еще думал, что мы на учениях, и что солдаты колосской армии изображают нашего вероятного противника. Только почему они были обращены к нам спинами? Ведь мы не скрывали своего приезда и высадки! К нам подошел старый знакомый Алоизий Цельс. Он был в форме капитана НКВД и мы должны были выполнять его команды. Цельс объяснил нам, что в одном из домов населенного пункта находятся особо опасные элементы. Да, он так и сказал: не люди, не боблины, не оборотни, а именно «элементы». Эти элементы, по словам Цельса, угрожали всей цивилизации нашего мира. Специальная служба Империки под названием Общество Естественного Прогресса умела их обезвреживать, и поэтому правительство Колоссии и командование НКВД разрешили ей провести на нашей территории боевую операцию. Мы же, бойцы Штурмового Отряда, должны были оцепить территорию, наблюдать за действиями ОЕП и ни во что не вмешиваться до особого распоряжения, исходящего лично от него, капитана Цельса. Сам Цельс получал указания от боблина в штатском.
Я вытащил из кармана быстро созданное изображение безымянного боблина, который заходил вместе с Цельсом и Треском в полиционерское управление и тоже, вроде бы, считался главным и отдавал приказы.
— Этот?
Прямов с сомнением покачал головой:
— Кажется, нет. Тот был меньше похож на человека. Я думаю, что он был империканцем, по крайней мере, сотрудникам ОЕП он отдавал приказы по-империкански. Хотя и с Цельсом он разговаривал на безупречном колосском языке. Тогда мне было даже как-то обидно, что наш Штурмовой Отряд, лучшее боевое подразделение Колоссии, используют для рядовой полиционерской работы. Это мы должны были бы быть в первых рядах, а не какое-то империканское Общество Естественного Прогресса. Все это, пользуясь затишьем перед штурмом дома, я высказал Цельсу. Цельс сказал, что я не настолько осведомлен о нашем общем противнике, чтобы уметь с ним воевать. А в оцепление поставили нас, а не местных полиционеров, именно потому, что только мы можем обеспечить высочайшую секретность проводимой операции. А полиционеры и так были здесь, только мы их не видели, потому что они находились в домах местных жителей и следили за тем, чтобы никто из них не смотрел в окна домов на происходящее. Сотрудники ОЕП и мы получили приказ стрелять по окнам всех домов поселка, если заметим в них силуэты людей, боблинов или оборотней. Этот приказ мне не очень понравился, но я даже не подумал о том, чтобы его оспорить или игнорировать.
Прохор Никанорович промочил горло глотком коньбыка.
— Примерно через час после нашего приезда зазвучали первые выстрелы. Я сразу определил, что стреляют только по дому. Из самого дома ответный огонь не велся. Это меня удивило и насторожило. Боевая операция с самого начала не была похожа на те, в которых я участвовал ранее. Никто не предлагал тем, кто находился в доме, сдаться. Вообще не велось никаких переговоров. С самого начала операция проводилась так, чтобы полностью уничтожить противника, хотя засевшие в доме не оказывали никакого видимого сопротивления. Сотрудники ОЕП пользовались только стрелковым оружием, но возле боблина в штатском стояли несколько бойцов с империканскими ручными бомбометами. Огонь скоро прекратился. По приказу капитана Цельса обе наших Оперативных Группы приблизились к месту боя. Из-за домов, заборов и растений видимость была ограничена. Мы видели только, что несколько сотрудников ОЕП уже заняли позиции возле окон и входа в дом, прижались к стенам. Еще через несколько минут они одновременно со всех сторон ворвались в дом. Они действовали очень слаженно и профессионально, пожалуй, ни в чем не уступая нашему Штурмовому Отряду. Внутри дома раздалось несколько одиночных выстрелов. Потом все стихло. Ждали сотрудники ОЕП, оставшиеся снаружи. Ждали наши Оперативные Группы. Ждал боблин в штатском. Начало казаться, что дом бесследно поглотил вошедших. Вдруг все они начали выходить через главный вход и кричать по-империкански: «Не стреляйте! Прекратите огонь!» В офицерском училище НКВД мы изучали язык вероятного противника, так что их слова мне были вполне понятны. Боблин в штатском крикнул на империканском языке: «Огонь!» Цельс повторил то же самое по-колосски. Поначалу я не понял, куда надо стрелять. Но в этот момент те сотрудники ОЕП, что оставались снаружи, в упор начали расстреливать своих же товарищей, вышедших из дома. Вмешательства Штурмового Отряда не потребовалось. Вышедшие из дома даже не пытались спрятаться. Их всех перестреляли прямо у входа за несколько секунд. Я окончательно перестал понимать, что происходит.
Прохор Никанорович поднял рюмку с коньбыком, посмотрел сквозь нее в окно, но пить не стал.
— Потом боблин в штатском отдал приказ сотрудникам ОЕП с ручными бомбометами. Зазвучали резкие хлопки выстрелов. Я знал, что такими снарядами можно разрушить не только дом, но и половину населенного пункта. Я и моя Оперативная Группа залегли, прячась от взрывов и осколков. Но взрывов не последовало, хотя огонь из бомбометов не прекращался. Я посмотрел на дом и увидел, что он окутан клубами какого-то странного серебристо-белого дыма. Значит, вместо взрывчатки в бомбах был газ. Однако команды надеть противогазы Цельс не отдал. Сотрудники ОЕП, находившиеся к дому ближе, чем мы, тоже были без противогазов. Но зачем тогда был нужен этот дым, для маскировки? Наверное, да. Еще несколько сотрудников ОЕП проникли в дом через главный вход, дверь была выбита ранее при первой атаке. Едва переступив порог, они закричали по-империкански: «Сюда! Быстрее сюда! Входите в дом!» Я сперва подумал, что они зовут других сотрудников. Но в сторону дома мимо нас пробежало несколько существ в форме ОЕП. Я говорю «существ», потому что сразу узнал оборотней. Из-за быстрого бега они оставались в своем естественном виде. Я хорошо разглядел их синевато-бледные псевдочеловеческие лица. Империканцы поступили очень хитро, призвав оборотней изнутри дома и этим открыв для них вход. Ведь оборотни никогда не переступают порог дома, если им не разрешат войти те, кто находится внутри.
В этом месте рассказа я вспомнил, как сам впустил в свою московскую квартиру оборотня, принявшего облик нашей соседки. Следовало запомнить, что истребители магов отчасти научились обходить ограничения оборотней. Я, например, мог бы впустить в дом не вызывающего подозрений человека или боблина, а они привели бы за собой оборотней.
Прохор Никанорович продолжал:
— У оборотней не было с собой никакого оружия, кроме длинных кривых ножей. Они скрылись в клубах серебристо-белого дыма, окутывавшего весь дом. И вновь стало тихо. Потом вдруг раздался громкий треск. Я увидел, что второй этаж дома складывается, как карточный домик. Это был не обычный взрыв, иначе он разбросал бы в стороны стены и крышу. Как будто внутри дома возник вакуум, если так можно сказать, произошел «взрыв внутрь». Сразу же после этого в дом ворвалась еще одна группа сотрудников ОЕП. Вскоре один из империканцев вышел, подбежал к боблину в штатском и Цельсу и что-то им тихо доложил. Все они быстро вошли в дом. К этому времени серебристо-белый дым вокруг дома совершенно рассеялся. Через некоторое время боблин и Цельс вышли. Боблин держал в руках армейскую рацию и с кем-то разговаривал. Послышался шум моторов, и к дому со стороны главной дороги подъехали два больших фургона. Автомобили были колосские, наверняка, они принадлежали НКВД. Цельс подозвал меня и Треска и приказал, чтобы наши бойцы помогли империканцам загрузить в фургоны вещи из дома. Меня покоробил этот приказ. Еще больше возмутило меня то, что внутрь дома нас не пустили. Сотрудники ОЕП выносили вещи из дома, а мы загружали их в фургоны. Я ожидал, что мы захватим склад оружия, взрывчатки или наркотиков. Но в место этого через наши руки проходили вполне обычные вещи: мебель, одежда, книги, картины. Из дома не было вынесено ничего такого, что могло бы принадлежать террористам или наркоторговцам.
