Оксана Панкеева - Люди и призраки
— Постой, — приподнял голову Кантор. — Когда это ты бывал в другом мире? Когда потерялся в начале весны?
— Нет, вот только что. Дело в том, что я опять… потерялся. Но на этот раз попал в цивилизованное место, где живут люди.
— И долго ты там был?
— Да дня три…
— А кто-нибудь уже знает, что ты нашелся?
— Еще нет. Я… видишь ли… я опять крупно поругался с… ну, все с тем же человеком, что и в прошлый раз… Только на этот раз я действительно со всех сторон виноват, и мне стыдно и боязно показываться ему на глаза. Я напился и так с ним поскандалил…
— Идиот, кончай выжевываться перед дамами и скорей мотай на базу. Он же там с ума сходит, и опять, наверное, сам себе сочиняет сказку о том, что мы братья. Меня убили, ты потерялся… и бедняга совершенно не имеет понятия, что я жив, а ты нашелся. Совесть у тебя есть? В другой раз споешь, никуда твои слушательницы не денутся.
Как ни печально было это сознавать, Кантор был полностью прав. И как ни печально было уходить до того, как общество приступит к дележу шоколадки, уходить все же надо было. Поэтому товарищ Пассионарио не стал спорить, а подхватил гитару и поднялся, намереваясь распрощаться с дамами и все-таки набраться мужества для предстоящей встречи с Амарго.
— Ты еще придешь? — с надеждой спросила Ольга, мимоходом поглаживая Кантора по плечу.
— Обязательно, — заверил ее Пассионарио. — По крайней мере, пока Кантор здесь, буду забегать иногда.
— Я тебе забегу! — отозвался Кантор. — Ты что, еще и с Элмаром хочешь познакомиться?
— Отчего же нет? Я давно собирался… Ах, да ты же еще не знаешь, наверное… я тут уже со многими познакомился, пожалуй, только с Элмаром еще не успел…
— Считай, что успел, — горестно простонал Кантор. — Удирай отсюда, скорей, прямо сейчас, в библиотеке кто-то есть… Да что ты стоишь, забыл, как телепорт кастуют?
— Перестань психовать, тебе нельзя нервничать. Подумаешь, в библиотеке кто-то есть… что с того? Это, наверное, Мафей…
— Я его убью! — донесся из библиотеки рев его высочества, полный отчаяния и бессильного гнева. — Тханкварра! Своими руками убью! Без суда и прочих разбирательств! Оторву мерзавцу башку, насажу на кол и поставлю в кабинете в назидание его преемнику!
— Элмар, брось теперь разоряться, — не в тон весело ответствовал голос Жака. — Не фиг было подписывать что попало.
— Ну вот, опять… — развела руками Ольга. — Что он, интересно, на этот раз подписал?
Дверь библиотеки рывком распахнулась и предмет папиного нежного томления вломился в гостиную, на ходу взревывая куда-то в направлении кухни:
— Ужинать! Немедленно! И водки! Бездельники!
Вслед за ним в дверь проскользнул Жак и резко остановился, заметив гостя.
— Опаньки… — ошалело произнес он. — А ты что здесь делаешь?
— Я… в гости пришел… — растеряно произнес вождь и идеолог, слегка испуганный таким поведением хозяина. — Я сейчас объясню… Я, вообще-то, уже ухожу…
Элмар, заметив, наконец, что в комнате находится посторонний, немедленно прекратил орать и внимательно оглядел гостя с ног до головы.
— Прошу прощения… — на полтона ниже проворчал он. — Этот казначей меня окончательно достал… С кем имею честь?
— Это… — Начала Азиль, но Жак торопливо ее перебил.
— Постой, не надо, я сам скажу. Ладно? Элмар, я тебе потом тихонько на ушко скажу. А ты иди сюда, — он быстро подмигнул и скрылся в библиотеке, поманив с собой невезучего товарища Пассионарио.
— Извините, — развел руками так ничего и не понявший вождь и последовал за ним, на прощанье одарив присутствующих своей очаровательной улыбкой и не удержавшись от скромной попытки хоть на расстоянии немного успокоить разгневанного Элмара. Жак тут же закрыл за ним дверь и, ухватив за рукав, поволок в самый дальний угол.
— Ты что здесь делаешь? — сердитым шепотом вопросил он. — Как ты здесь оказался? Опять ошибся?
— Я к Ольге пришел, — в который раз пояснил Пассионарио. — Амарго мне велел ей сообщить, что Кантора убили… А в чем дело? Что-то не так?
— Что-то не так? — издевательски повторил королевский шут. — Во-первых, кто, по-твоему, лежит на диване?
— Так я же не знал! Я думал, его правда убили!
— Вот недотепа хренов, Амарго с четверга знает, а ты еще нет! Ты что, только сегодня в родной мир добрался? Все это время с зелеными торчками траву курил? Фу, да от тебя до сих пор этой травой штыняет!
— Да, только сегодня. А что, Амарго уже знает? Так мне можно не торопиться…
— Балда, он же не знает, что ты уже дома! Сейчас же пойди покажись ему, на него смотреть страшно! Не бойся, он ругаться не будет.
— Ну ладно, сейчас найду его… Только скажи, как же вы нашли Кантора? И что у тебя в доме случилось?
— Он сам нашелся. Он вообще парень самостоятельный до охренения… Я тебе потом все подробно расскажу, что у меня в доме случилось, и про Кантора тоже, и как поживает король, а то ты сейчас и про это спросишь. Найдешь меня через Мафея, где-нибудь спокойно сядем и поговорим. А сейчас поторопись… только сначала знаешь что… продай покрышки.
— Какие покрышки?
— Одежку вот эту продай.
— Тебе?
— Папе римскому. Мне, конечно. Зачем они тебе, тебе все равно эту раздолбайку надеть некуда, соратники засмеют.
— А тебя?
— Я же шут, мне положено одеваться прикольно, чтобы все смеялись. Ну продай, жалко, что ли?
— Прямо сейчас?
— А ты что, хочешь поносить? Твоя охрана коллективно уписается, как тебя увидит.
— А что я, в исподнем отсюда пойду?
— Тогда давай меняться.
— Да ты в мои штаны не влезешь.
— Влезу.
— Не влезешь. У тебя задница шире.
— Спорим на пять щелбанов, что влезу.
— А кто разобьет?
— Элмар! — воззвал Жак. — Зайди на минутку! — и, обернувшись к Пассионарио, деловито кивнул: — Раздевайся.
— Ну какого тебе надо! — ворчливо рыкнул с порога Элмар и застыл в дверях, уставившись на двух господ без штанов. — Вы что делаете, извращенцы?
— Штаны меряем, — пояснил Жак. — Закрой дверь, там же дамы.
— А я тут причем? Ширинки вам застегивать?
— Да перестань ворчать! Мы тут поспорили, и разбить некому.
— Дети малые! — сердито буркнул принц-бастард, подходя ближе. — Ну, давайте.
— Спорим, что я влезу в твои штаны, — немедленно объявил Жак. — На пять щелбанов.
— Спорим, не влезешь, — азартно возразил Пассионарио, сцепляя руки, как полагалось при споре. Элмар молча разбил, затем напомнил, наблюдая, как Жак втискивается в упомянутые штаны: — Ты, помнится, обещал нас представить.
— А, я уже забыл… Я не хотел при девчонках государственные тайны разглашать. Знакомься, это Орландо.
— Это?.. — потрясенно переспросил принц-бастард, повторно окидывая взором наследника престола Мистралии. Наследник представил себе, на что он похож в этой раздолбайке, без штанов, непричесанный, с опухшей мордой, и подумал, что Жаку за такие представления неплохо было бы по шее надавать. Да еще этот папа со своей несчастной любовью… Да еще Кантор сейчас еще полчаса будет возмущаться и опять обзывать его вруном и плагиатором… Угадайте с трех раз, что Шелларов кузен о нем подумает? Вот позорище…
— Я счастлив с вами познакомиться, — нашел в себе силы улыбнуться он. — Прошу простить мой неуместный наряд… я только что вернулся из другого мира, а там одеваются именно таким несуразным образом…
Элмар, видимо, спохватившись и вспомнив о манерах, опустил глаза и протянул новому знакомому свою огромную лапу.
— Я тоже очень рад, — затем повернулся к Жаку и ворчливо поинтересовался: — Ты что, затеял все это безобразие со штанами ради интереса влепить щелбана принцу? Так я тебе и на глаз скажу, что ты в них не влезешь.
— Влезу, — упрямо заявил Жак. — И вовсе не за этим, я просто хочу купить эти штаны, раздолбайку и кепочку. Меня замучила ностальгия.
— Да? — заинтересовался Элмар. — Это в твоем мире так по-идиотски одеваются? И ты тоже такое носил?
— И буду носить, — ответил Жак, все еще пытаясь как-то стянуть на талии штаны, которые совершенно явственно не сходились пальца на два. — И мне приятно, и люди будут видеть, что я шут, а не кто попало…
— Это и так видно, — засмеялся Пассионарио. — Снимай штаны и подставляй лоб.
— Может, не сейчас… — начал было Жак, но честный Элмар, привыкший свято блюсти правила поединка и долги чести, пресек его жалкие попытки уйти от расплаты.
— Да нет, сейчас. И скорее, пока никто не вошел и не увидел, какими глупостями вы здесь занимаетесь…
— Увидеть может и не увидят, — заметил Пассионарио, с некоторым злорадством приступая к процедуре расплаты, поскольку Жак за свои художества вполне заслужил не только пять щелбанов. — Но могу вас… раз… на сто процентов заверить… два… что Кантор все это слышит… три… и, наверное, загибается со смеху… четыре… надеюсь только, что это… пять… пойдет ему на пользу.
