Олег Верещагин - Там, где мы служили...
— Зря Витька уехал, — подал голос Олег, сидевший на капонире из мешков — локтем он опирался на поставленный рядом РОП-2.
— Пусть повидается… — улыбнулся Джек. — Ты бы, будь твоя Ляська в восьмидесяти кэ-мэ, что, не стал бы у меня отпрашиваться?
— Конечно, не стал бы. Я бы просто так рванул.
Посмеялись… Таппер поддержал людской смех звонким лаем, прыгая вокруг по инею и бешено размахивая хвостом. Обоз всё ещё полз, хотя был уже слышен скрип высоких кое-как сколоченных колёс. Майкл, стащив перчатки, водворился на мешки и жестом фокусника извлёк откуда-то свою гитару. Однако, песня, которую он запел, не соответствовала цирковой комичности этого жеста…
— Все начиналось просто:Граф опустил ладони на карту —Реками стали вены,Впали вены в моря,В кузнице пахло небом,Искорки бились в кожаный фартук,Ехал Пятьсот ВеселыйПоперек сентября…
Все как-то примолкли; перестали болтать Курт с Хильдой, Иосип прекратил посвистывать… Слушали.
— …Ты не кляни разлуку — мир без разлуки неинтересен,Брось отмечать недели, вытри слезы и жди,Верь в то, что ваша встреча — сказка всех сказок, песня всех песен,Новый мотив разлуки — все еще впереди.Хоп![83]
И ещё долго молчали все, хотя Майкл уже прекратил петь и сидел, постукивая по гитаре пальцами и задумчиво щурясь на то, как тает иней — в проём между полосатых туч выглянуло солнце. Наконец, Джек, нарушая молчание, вышел на дорогу и, свистнув — резко, пронзительно — выкрикнул:
— Сто-ой!
Обоз остановился. Штук десять телег на высоких кривых колёсах, кое-как слепленных из дощечек — их тащили групы замотанных в тряпьё махди, в основном — женщин. Мужчины шли по сторонам, в самих телегах громоздилось перевязаное канатами и ремнями барахло, сидели дети. Мало детей. во всей этой процессии было что-то… что-то покорное и убогое одновременно. Подошёл Олег — с опросным блокнотом в руках. Надо было знать, кто куда едет и где собирается устроиться, сколько народу, кто чем болен и так далее. Отчёты шли напрямую в полевой лагерь англосаксонского Колониального Министерства.
Витька зевнул, лязгнув зубами. Скучно, в конце концов. Зевнул опять — и подумал о Брекки.
О том, что они скоро увидятся. И это было счастьем.
* * *Витьке повезло — у Брекки никто не торчал, даже бабуля её куда-то ушла (Витька уже знал, что старушенция заведует ткацкой мастерской). Братьев тоже не было — они оказались отличными парнями, но совершенно не умели разговаривать о чём-то, кроме войны и охоты. А Витьке сейчас совершенно не хотелось разговаривать на эти темы.
В посёлке к нему привыкли уже давно. Выяснив у пилота, что вертушка полетит обратно часа через два, не раньше, Витька зашагал к хорошо знакомой жилой пещере, насвистывая и пиная камешки. Обычно Брекки встречала его у самого входа, каким-то странным чутьём ощущая, когда он придёт.
На этот раз её не было. И предчувствие чего-то нехорошего твёрдо и прочно взяло за сердце. Витька ускорил шаг, без стука открыл обитую мехом дверь.
— Эй, ты чего? — с ходу спросил он, потому что сообразил: она лежит на кровати и… эй, плачет, что ли?! Предчувствие сменилось ясным пониманием беды. — Что за новости? Ты что, ревёшь, что ли?! — подойдя, он присел на край и попытался силой перевернуть девушку на спину, н оона упрямо задёргала плечами и вывернулась. Рассерженный и испуганный, Витька снова спросил, уже не решаясь снова прикоснуться. — Да отвечай же, что случилось?!
— Ох, Виктор! — она неожиданно повернулась, села и, обхватив юношу за шею руками, спрятала лицо у него на груди — но он успел заметить, что Брекки буквально опухла от слёз. — Он всё наврал, всё наврал…
— Кто? Что наврал?! Ничего не понимаю! — сердито помотал головой Витька, поглаживая Брекки по волосам и плечу, обтянутому кожаной курткой.
— Он… он… — вырвалось у Брекки. — Я ему… отказ, а он… про меня… Виктор!
— Кто?! — зарычал Витька, не в шутку тряхнув Брекки. — Кто тебя обидел?! Кто-то из ваших?! Что сделал?! Что сказал?!
— Н-н-нее… не наши… МакМиллан… младший…
— Мать твою так! — вырвалось у Витьки. Доусон МакМиллан был сыном инженера из геологической англосаксонской экспедиции, ровесником Брекки и Витьки — он стажировался в экспедиции, которая в здешних «новорождёных» горах составляла карты полезных ископаемых. Их база уже две недели располагалась рядом с поселением. — Где он сейчас?!.
…Доусон был не один. Это Витька понял, когда услышал его голос внутри одной из экспедиционных палаток. Его — и ещё один. Впрочем, Витька был накачан и накачивал себя всю дорогу к палаткам — и влетел бы внутрь, окажись там хоть вся экспедиция в полном составе. Но всё-таки он ещё не настолько обалдел, чтобы не понять — в палатке ссорятся.
Резкий мальчишеский голос — незнакомый… точней — немного знакомый, но не вспомнить — чей? — вылаивал внутри:
— Какого беса ты размазываешь эту грязь?!
Голос Доусона — его Витька помнил:
— Что ты мне указываешь?! Твоё место вообще на виселице!
— Мы говорим не обо мне и не о моём месте — а о ней! И то, что ты говоришь — ложь!
— Не ложь, а наука ей! Чтобы не корчила из себя…
Неожиданный звук удара, грохот падения — и первый голос:
— А это — наука тебе! Чтобы был хоть немного похож на мужчину!
Витька откинул полог рывком — и шагнул внутрь.
МакМиллан с перекошенным от ярости лицом поднимался с выстланного пластиком пола. Из носа у него текла кровь; над ним стоял, стиснув кулаки, пленный парнишка-«синий берет».
— Ну держись… — Доусон яростно сплюнул кровь. Он был здоровей, чем пленный, с ног МакМиллана тому удалось сбить только за счёт неожиданности.
Доусон был шотландец, из Англо-Саксонской Империи, то есть — практически свой. Пленный — он и есть пленный, «синий берет» — чужой, даже враг, пусть он и не людоед, а либериец. Но Витька хорошо сообразил, что именно произошло в палатке. Поэтому он оставил МакМиллану времени только на то, чтобы подняться — и одним ударом в челюсть уложил стажёра вторично. Теперь уже плотным нокаутом. И в полном остервенении размахнулся ногой — как в бою — но «синий берет» удержал его:
— Не надо. Лежачий.
Витька развернулся к нему, тем же движением выкрутив руку из пальцев пленного. Смерил того внимательным взглядом — тот не отвёл глаз, серых, холодных, с какой-то лесной озёрной зеленцой.
— Зачем вступился? — быстро спросил Витька.
— Не люблю, когда грязно говорят о девушках, — ответил тот.
Витька помедлил — и протянул руку:
— Спасибо.
— Мне? — глаза стали немного удивлёнными, но руку штурмовика «синий берет» пожал.
— Я парень той девчонки, про которую он слухи распускал. Только что прилетел, — пояснил Витька всё ещё взвинченно. — Её братья в разъездах вечно, я… — он махнул рукой. — У тебя есть девушка?
— Была, — пожал плечами «синий берет», распахивая полог и выходя наружу. Витька вышел за ним. спросил вслед:
— Была?
— Она была снайпером в отряде. Погибла, когда вы нас зажали, — почти равнодушно ответил, не поворачиваясь, «синий берет».
— Ты… — Витька смешался. — Ты хочешь вернуться домой? Я бы мог… похлопотать…
— Смеёшься, что ли? — «синий берет» улыбнулся удивлённо, оборачиваясь. — Куда мне возвращаться, там англосаксы. Лучше уж тут…
— Останешься здесь?
— А что? Тут почти такая же жизнь, как была у нас. Только там низины и сыро, а тут горы. А люди похожие… Слушай, — он смерил Витьку взглядом, — не дури девчонке голову. Оформи всё это… как-то. Ну, я не знаю, как у вас положено. Иначе всё равно будут… слухи.
— Да, — Витька потёр лоб. — Да, конечно… ты прав… — он внезапно уставился на парня и спросил наконец: — Как тебя зовут-то?
— Меня? — сощурившись, «синий берет» поднял голову, посмотрел в небо и с непонятной интонацией сказал. — Рыцарь. Так и зовут.
* * *Похоже, что Витька сегодня органически не был способен передвигаться шагом. Во всяком случае, обратно к Брекки он влетел бомбой и просто-напросто цапнул её за руку, выпалив:
— Пошли!
— Куда? — даже не сообразила сопротивляться Брекки.
— Туда! — гаркнул Витька. — К вашему годи… или к Каттерику… или кто тут у вас браки вообще регистрирует?! Я беру тебя в жёны, Брекки, — он секунду передохнул, — и пусть хоть одна сволочь посмеет сказать хоть что-нибудь дурное о Брекки Ревок, о моей жене, чёрт побери!
3
— Нет, Вик, ты точно сошёл с ума! — Джек уже не сдерживал эмоций. Его лицо покраснело, глаза сверкали. — Кто тебе дал разрешение на эту глупость?!
— Ну уж глупость, — негромко возразил Майкл, но Джек громыхнул:
