Диана Удовиченко - Эффект искажения
При упоминании Диониссио чернокнижник как-то неуверенно покосился на графа. Паоло заметил этот взгляд:
– Кстати, что с мальчиком? Я и забыл о нем. Помнится, ты забрал его на опыты. Он жив?
– Жив… – протянул Джьяопо.
– Что, ты отрезал ему руки и ноги серебряным ножом? – предположил Луиджи.
– Да нет, все у него цело, – отмахнулся ученый. – Кроме головы, боюсь. Я испытывал на нем воздействие голода. Он заперт в нижнем ярусе вот уже четыре года.
Лица стриксов выразили сочувствие и ужас. Нижним ярусом назывались подвалы, находившиеся под имением, гораздо глубже убежища. Там всегда царили холод и сырость, не было даже электрического освещения. В этих плесневелых стенах противно было находиться даже минуту. А уж четыре года… К тому же всем было известно, что долгое голодание ведет к утрате разума. Хватало года без крови, чтобы обратиться в зверя навсегда. Такое часто случалось в Средние века в деревнях. Крестьяне, не знавшие, как расправляться с вампирами, закапывали обращенных, положив на гроб крест или забив в крышку серебряные гвозди. Если у такого стрикса получалось выбраться, он долго еще терроризировал округу, бродя по ночам вокруг домов и убивая всех без разбора – грязный, разлагающийся, утративший дар речи, со звериной мордой вместо лица. Вурдалаки, зомби, оборотни – в легендах разных народов их называли по-разному. На самом деле это были вампиры, не получившие вовремя крови.
– Лучше б убил, – хмыкнула Тамара.
– Да, добей мальчика, – согласился Паоло. – Мы же не звери.
– Жаль такой богатой натуры, – загрустила Лукреция. – Такой был красавец…
– Таким и остался, – неожиданно произнес Джьякопо. – И своего знаменитого обаяния не утерял. И даже вполне разумен на вид.
– Что, и разговаривать умеет? – удивился граф.
– Умеет. Я испытывал на нем инъекции, предназначенные для лечения стриксов, перенесших длительный голод. Лекарство должно было купировать превращение в зверя. Эксперимент провалился. Подопытных было десятеро. Помните, вы по моей просьбе специально обращали бездомных для опытов? Так вот, все умерли, а Диониссио выжил и даже сохранен во всех отношениях.
– Хм, ну так веди его сюда, – проговорил Паоло.
– Но, мой господин…
– Мальчик уже искупил свою вину, – безапелляционно заявил граф. – Повторяю: мы не звери. Пора его простить. Убить всегда успеем.
– Мой господин, считаю своим долгом предупредить: он непредсказуем! – упорствовал Джьякопо. – Юноша и раньше был склонен к бессмысленной жестокости. Вполне возможно, что под влиянием голода и лекарства это превратилось в манию. Она может проявиться в любую минуту.
– В конце концов, какое это имеет значение? – поддержал графа Руджеро. – Даже если он и убьет парочку девчонок, мы всегда сумеем прикрыть его грешки. Лишь бы был полезен делу. Главное, жизнь господина.
– Хорошо. Я предупредил. – Джьякопо вышел с видом человека, который умывает руки.
Спустя полчаса он вернулся в сопровождении Диониссио, который был скован тяжелыми кандалами. Тамара и Лукреция, в кои-то веки проявив солидарность, синхронно закрутили носами: в комнате удушливо запахло плесенью, гнилью и мертвечиной. Одежда на нем была чистая, но судя по серой от потеков грязи коже юноши, ему только что позволили сменить лохмотья. Волосы, склеившиеся в сосульки, свисали ниже пояса.
Но если не принимать во внимание грязь и вонь, выглядел Диониссио вполне нормально. О снедавшем его голоде говорили мерзкий запах, излишняя худоба и лихорадочный блеск глаз, но никаких признаков обращения в зверя не наблюдалось. Юноша вежливо поздоровался и остановился возле порога.
– Здравствуй, здравствуй, мой мальчик, – благодушно проговорил Паоло, возвращаясь к роли безобидного старичка. – Как ты?
– Хорошо, – хладнокровно ответил Диониссио, ничем не выдав удивления видом постаревшего и одряхлевшего вожака.
– Может, не так и хорошо, конечно, но уж точно лучше, чем я, – прокряхтел граф. – Давно мы с тобою не виделись, сынок. Вот какой я стал… – Он развел руками.
Диониссио промолчал. Он боялся сделать или сказать что-нибудь не так и навлечь на себя гнев Паоло. Алхимик, мучивший юношу несколько лет, так и не сказал, зачем его хотят видеть наверху.
– Да снимите с него наконец эти железки! – воскликнул граф.
Джьякопо поморщился, но повиновался.
– Шесть лет назад ты очень огорчил меня, мальчик, – проговорил Паоло. – Но я решил проявить милосердие. Ведь ты раскаялся в своих проступках?
Притушив огонь в глазах, Диониссио опустился на одно колено, мягко проговорил:
– Клянусь в этом.
Глава 9
Владивосток, ноябрь 2009 года
В затылке сидел живой, пульсирующий ком боли, протягивал щупальца, обхватывал всю голову, швырялся огоньками, которые мучительно яркими колющими вспышками рассыпались под закрытыми веками. В теле боли не было, а руки и ноги вообще не ощущались, и это тревожило еще сильнее, чем разламывающаяся голова.
Раздавшийся рядом тихий скрежет ударил по нервам, отзываясь в мозгу громовым раскатом. Сдерживая стон, Сергей с трудом разлепил глаза.
Он лежал на ледяном бетонном полу в каком-то помещении. Вокруг царил полумрак, лишь из крохотного оконца под потолком падала узкая бледная полоска света. Судя по пыльным ящикам, расставленным вдоль стен, и полкам с инструментом, это была хозяйственная постройка вроде сарая.
Скрежет повторился, на этот раз сделавшись настойчивее. Сергей осторожно приподнял голову, взглянул туда, откуда доносился звук. Прямо напротив него была выкрашенная серой краской стальная дверь. Металлический скрежет явно производился ключом, который поворачивали в замочной скважине.
Сергей пошевелился, стараясь двигаться тише. Руки и ноги наконец дали о себе знать неприятным покалыванием. «Слава богу, целы», – подумал он, но тут же понял, что руки скованы за спиной. Попытка пошевелить ногами показала, что они свободны, просто сильно затекли от неподвижного лежания на холодном полу.
Дверь медленно приоткрылась, остановилась на несколько секунд, словно в нерешительности, затем распахнулась шире. Существо, вошедшее в сарай, замерло на пороге, жадно втягивая воздух вывернутыми ноздрями и сверля Сергея взглядом сверкающих желтых глаз.
Это была женщина-вампир, пребывавшая в стадии полного обращения – высокая, широкоплечая, в костюме из черной кожи. Судя по видневшейся из-под распахнутой куртки промокшей футболке, вампирша была ранена. Она притворила за собой дверь и, пошатываясь, побрела к Сергею, бормоча:
– Крови, крови…
Он завозился, сел, отполз к стене и прислонился к ней, лихорадочно соображая, как отбиться. «Только ногой врезать. Может, и получится сбить. Она ранена…» Сергей уже понял, что физические возможности вампиров намного превосходят человеческие, и надеялся только на то, что тварь достаточно обессилена. Упыриха подошла совсем близко, от Сергея ее отделял какой-то шаг. Он замер, ожидая, когда вампирша наклонится над ним, чтобы ударить ее ногой в грудь.
– Эй, вонючка, иди сюда, – раздался вдруг хриплый голос.
Сергей резко обернулся и увидел Ивана. Видимо, тот лежал за большой коробкой, которая загораживала Сергею обзор. Белобрысый покачивался не хуже вампирши, да и синюшной бледностью тоже ей не уступал. Руки его были скованы за спиной, но Ивана это, казалось, ничуть не смущало. Он был абсолютно спокоен, смотрел уверенно, даже слегка улыбался.
Тварь остановилась в нерешительности, переводя взгляд с одного мужчины на другого. На морде отразилось подобие задумчивости. Наконец, решив, что лучше сперва разделаться с той добычей, которая ближе, вампирша сделала последний шаг и склонилась над Сергеем, обнюхивая его. Он увидел перед собою белесую морду с маленькими желтыми глазками, носом, напоминающим свиной пятачок, и безобразно широкой пастью, из которой пахло гнилью и скисшей кровью. Существо оскалилось, издав странный звук, похожий на короткий хохоток, и шепнуло:
– Крови…
Понимая, что в следующую секунду вампирша вопьется в его шею, Сергей изо всех сил ударил ее ногой. Но маваси-гэри, способный свалить любого здорового мужика, пропал зря: тварь отлетела в сторону без его помощи.
– Ты не поняла, симпатяга? – издевательски спросил Иван, успевший пнуть существо чуть раньше. – Я сказал: ко мне!
Вампирша действительно была слаба. Удар Ивана сбил ее с ног и отшвырнул в сторону. Тварь тут же поднялась, злобно зарычав. Белобрысый вразвалочку, нарочито неторопливо, двинулся к ней.
– Что, уродина, жрать хочешь? Ну иди, иди сюда…
Сергей воспользовался передышкой и, опираясь спиной на стену, встал. Голова закружилась, к горлу поднялась тошнота. «Хорошо меня приложили», – мельком подумал он, усилием воли унимая слабость.
Вампирша яростно взвыла и, взвившись в высоком прыжке, ринулась на Ивана. Тот увернулся, упал, перекатился и вскочил на ноги. Существо, взбешенное тем, что еда сопротивляется, прыгнуло снова. Иван опять ушел от атаки. Сергей, не дожидаясь, пока тварь обратит на него внимание, оторвался от стены и двинулся вперед, стараясь ступать как можно тише. Подобравшись к вампирше, ударил ногой в поясницу. Тварь не упала, пробежала по инерции несколько шагов, развернулась и бросилась на Сергея.
