Брайан Герберт - Ментаты Дюны

– Я несколько поправлю твою оценку, дорогая Анна, – сказал Эразм. – Я не верю, что батлерианцы призна́ют свою вину, если с тобой что-нибудь случится… но мы застряли на Лампадасе. Салуса Секундус слишком далеко, чтобы там вовремя узнали о происходящем. Если Манфорд Торондо уничтожит школу и устранит всех свидетелей, кроме фанатично преданных ему, он сможет заявлять что угодно, фабриковать любые объяснения. Я… тревожусь за тебя.

У Гилберта засосало под ложечкой.

– Манфорд хочет прежде всего развивать батлерианское движение. Для него цель оправдывает средства. – Директор школы покачал головой. – Тебя можно использовать как ценную заложницу, Анна, но если ты погибнешь при штурме школы, Манфорд объявит это великой трагедией и всю вину возложит на меня.

– Неприемлемое решение. Мы должны спастись, – сказал Эразм с непривычной настойчивостью. – Вы с Анной возьмете мою сферу памяти и ночью уйдете через болота. Я намечу маршрут с помощью размещенных в манграх шпионских глазков.

Гилберт сел в кресло и, словно в самый обычный день, посмотрел на пирамидальные шахматы; набор шахмат был готов к очередной партии интеллектуальной игры. Движением руки он смел трехъярусную доску и фигуры, разбросав их по полу.

– Нет! Если я сбегу, школа обречена, а в ней вся моя жизнь. Учеников убьют, как Манфорд перебил всех на верфях Тонариса. Он сожжет здания и утопит их в озере. Я не позволю уничтожить мое величайшее достижение. – Он свел руки, сложил пальцы домиком. – Школа ментатов должна уцелеть. Наши методы обучения, создание людей-компьютеров – все это далеко превышает важность жизни отдельного индивида… даже важность твоей жизни, отец.

Сфера сверкнула, словно робот был не согласен, но он ничего не сказал.

Не в силах забыть предложение Драйго Роджета объединиться, Гилберт встал с кресла.

– Десятки лет я старался оставаться незаметным, не вызывать подозрений. И не заметил, как моя честь утекла сквозь пальцы. – Он в отчаянии покачал головой. – Если существует способ спасти великую школу, я должен это сделать.

Гилберт посмотрел на светящийся циферблат на книжной полке; пружины и шестерни часов двигались неслышно и точно. Час почти истек, Манфорд ждет ответа.

– Я выйду и начну переговоры с Манфордом Торондо – вождь с вождем. Я нужен ему – или, по крайней мере, ему нужны ментаты. Если я найду способ сохранить то, что должен сохранить, пусть даже для этого мне самому потребуется сдаться, я сочту это победой – конечно, небольшой, но выживание само по себе победа. Дальнейшее существование школы ментатов будет победой, и мои самостоятельно мыслящие ученики продолжат мое дело после меня.

Он с любовью взял в руки сферу робота. Вспомнил, как путешествовал, имея при себе этот бесценный и опасный объект, как притворялся, что ведет нормальную жизнь на Лектейре. Больше восьмидесяти лет он обеспечивал безопасность Эразма… они обеспечивали безопасность друг другу.

– Это самое дорогое, что у меня есть, – обратился Гилберт к Анне Коррино. – Если со мной что-нибудь случится, защищать Эразма придется тебе.

Анна благоговейно приняла сферу.

– Спасибо, директор, я любой ценой обеспечу безопасность своего друга.

Со смотровой площадки над главными воротами Гилберт обратился к батлерианцам, вызвал Манфорда Торондо.

– Мозг человек свят, но сердце охвачено страстями. – Он показал на сотни бойцов и на артиллерийские установки. – Цивилизация основана на разумных переговорах. Разногласия должен решать рассудок, а не оружие и кровопролитие.

Батлерианцы засмеялись, но был отдан резкий приказ, и все замолчали. К школе на плечах Анари Айдахо приблизился Манфорд.

– Директор, я годами полагал, что у нас общие цели. Разве вы основали свою школу не для того, чтобы доказать ненужность компьютеров? Мне больно видеть вашу нынешнюю дерзость.

– Тогда, вероятно, вы не понимаете сути наших разногласий, – ответил Гилберт. – Будем ли мы обсуждать это как люди? Я выйду поговорить с вами при условии, что вы дадите слово – клятву, столь же священную для вас, как клятва, которую вы требуете с других, – что ваши последователи не разграбят и не разгромят школу, что мои ученики останутся невредимыми и что вы гарантируете мою личную безопасность.

Батлерианцы гневно загомонили. Манфорд помешкал, потом сказал:

– Чего вам опасаться, если вы не сделали ничего плохого?

– Я опасаюсь, вождь Торондо, что ваши последователи возьмут дело в свои руки, как они сделали в Зимии, на Баридже и в бесчисленных других случаях.

Манфорд кивнул.

– К сожалению, они иногда проявляют излишний энтузиазм. Как директор школы ментатов вы получите мою полную защиту. Я обещаю, что во время переговоров с вами ничего не случится.

– Этого недостаточно, – крикнул в ответ Гилберт. – Я требую обещания, что ваши последователи не причинят вреда школе, что не пострадают ученики, которые только выполняли приказы своего директора. Лишь в этом случае я выйду и буду разговаривать с вами.

Гилберт понимал, что должен настоять сейчас, ведь на самом деле рычагов давления у него не было. В любой миг большие артиллерийские орудия могли в куски разнести школьные здания, а длительная бомбардировка уничтожит все на территории комплекса.

Когда Манфорд принял предложение, многие его последователи издали крик отчаяния, но вождь батлерианцев словно не слышал.

– Хорошо, директор. В наших общих интересах покончить с этим противостоянием. Никто не причинит вреда вашей школе и вашим ученикам. Даю вам личную гарантию безопасности.

Гилберт продолжал смотреть на армию, окружившую школу. Стоявший рядом с ним Зендур негромко сказал:

– Я ему не верю, сэр. Он может пообещать все, что угодно, а потом сделает, что захочет.

– Я хорошо это знаю, но лучших условий нам не выговорить.

Он поправил одежду и приготовился к разговору с батлерианцами.

Самое счастливое мгновение от самого печального может отделять один удар сердца.

Спустя некоторое время Вориан Атрейдес снова почувствовал, что Каладан – его дом, что его место здесь. Он хотел пустить здесь корни и вернуть все, что так давно потерял. Насколько иной была бы его жизнь – и жизнь империи, – если бы он так и не улетел с этой планеты…

У Вори появилась приятная привычка совершать полуденную прогулку по неровной прибрежной тропе с великолепным видом на океан. Тропа спускалась к селению на берегу океана; Вори наслаждался солнцем, пробивавшимся сквозь облака, и запахом влажного соленого воздуха. На заросшей травой площадке над деревней вовсю шла подготовка к свадьбе Орри Атрейдеса и Тьюлы Вейл: под открытым небом воздвигали павильоны, расставляли столы, устроили даже маленькую сцену для музыкантов.

Тьюла, с ее светлыми волосами и голубыми, как море, глазами, несомненно, была прекрасна, но Вори вспомнил, как блеснули ее глаза при их первой встрече. Он почувствовал непонятную враждебность, хотя ее причины не понимал.

Возможно, ей не нравилось что-то в легендах о Вориане Атрейдесе и его военной карьере, хотя большинство местных жителей не интересовались древними сказаниями. Далекого от Синхронизованной империи Каладана не коснулись разрушительные сражения джихада, и обитатели планеты мало пострадали от нападений мыслящих машин. Через восемьдесят с лишним лет после битвы при Коррине Каладан оставался в стороне от имперской политики. И местных жителей больше заботили приготовления к свадьбе, до которой оставалось несколько часов.

Прошлое девушки оставалось загадкой. Вори слышал в городе, будто Тьюла сбежала от жестокого отца. Вори надеялся, что она найдет счастье с Орри. Ее здесь приняли, все о ней заботились. Он с нетерпением ожидал более близкого знакомства. Может, Тьюла объяснит, что имеет против него.

Вори надеялся, что брак Орри будет счастливым, что его ждет хорошая жизнь. Он предвкушал семейные встречи, на которых будет играть роль деда (не вспоминая, сколько раз перед словом «дед» нужно поставить пра-). Ему хотелось компенсировать потерянное время и утраченные семейные связи. Скоро и Виллем найдет жену и создаст семью. И Вори собирался тогда быть здесь…

Погода была замечательная, хотя накануне ночью прошел дождь; теперь земля зазеленела и сверкала на солнце. С острой сладостью Вори вспомнил, как отвел Леронику на вершину этого самого холма на пикник.

Дойдя до поросшей травой площадки, он остановился и стал смотреть на мужчин и женщин, которые расставляли на лужайке стулья, развешивали букеты ярких цветов и украшали свадебный шатер разноцветными лентами.

Он заметил городского устроителя свадеб, суетливого человечка в черном официальном пиджаке, уже одетого для церемонии. Он размахивал руками, отдавал приказы и то и дело поглядывал на карманные часы, призывая всех поторопиться. Церемония должна была начаться за час до захода солнца, чтобы пара могла дать брачные обеты в миг, когда небо раскрасит море в великолепные цвета.