Глеб Седых - Недомерок

— Я вижу эту стерву, ее лицо, тело, волосы, глаза! И мне хочется взять ее и…

— Стоп! — Оргел схватил мою руку, которая снова потянулась к такой нежной и тонкой шейке в моем воображении. — Теперь мне ясен ответ. Ден, ты не можешь себя контролировать потому, что это не простая ярость к врагам, которую можно удержать в узде. Это любовь! А такое сильное чувство ни один мужчина не может контролировать. Тем более что у тебя это, судя по всему, первая любовь.

— Что?! Да не может быть! Я не люблю эту стерву! Она предала меня, она обманом влезла в мою душу и выковыряла ее, а потом изваляла в грязи и лжи! Я эту су… ититскую дочь прибить готов, а ты говоришь о любви!

— Ден, не части! Давай успокоимся и подумаем вместе, хорошо? — Гоблин встал с кушетки, повернулся ко мне лицом и положил руки мне на плечи. — Мы выяснили, что ты ее любишь. И не перебивай меня! Да, ты ее любишь, потому что если бы ты ее не любил, то не представлял бы ее образ сразу, как только я попросил тебя подумать о красивой женщине! Но, — шаман поднял руку с выставленным указательным пальцем вверх, — она тебя обманула! Как ты там сказал? Обманом влезла в твою душу, вот! Именно это стало причиной твоей ярости. Любимая женщина обманула тебя! А от любви до ненависти, что? Правильно! Ты сам мне рассказывал про ваши пословицы. От любви до ненависти один шаг! И именно поэтому сегодня на арене ты не мог себя контролировать! Ведь наверняка ты думал о ней, когда вышел на арену? Не так ли?

— Да… Думал…

— Вот! Ты думал о ней, вспоминал, как любимая женщина тебя обманула, и в твоей душе поднялась ярость! Ярость на то, что человек, которому ты доверил самое сокровенное, что может быть между мужчиной и женщиной — ЛЮБОВЬ! — предал тебя! О каком контроле может быть речь в такой ситуации? Ведь ты даже не был готов к бою! Ты, выйдя на арену, думал о ней, а не о противнике. Тебе захотелось выплеснуть свои чувства, а тут перед тобой как раз есть тот, на кого ты можешь это сделать. Вот ты и сорвался. Хорошо еще, что про ускорение не забыл, а то бы прирезали тебя, такого безрассудного, и дело с концом.

— А ты откуда знаешь, что я был безрассудным?

— Да стоило закончиться твоему бою, как тут Лоскер прибежал. Орал долго, требовал ответа — хотел знать, что с тобой такое. Все беспокоился, что ты завтра не сможешь победить. Пришлось его успокаивать, а то этот засранец мне пару раз ошейник почти на максимальный уровень боли включил! Знаешь, как больно?

— Знаю. Очень больно. — Невольно моя рука потянулась к шее, чтобы потереть ожог, который скрывался под ошейником. — А что ты ему сказал, что он успокоился?

— Да пришлось соврать, что это побочное действие зелья, которое позволяет тебе ускоряться. Якобы слишком долгое потребление этого зелья плохо сказывается на голове, вот ты немного и психанул.

— А Шуфар не приходил?

— Да нет, этот орк приходит только тогда, когда надо кого-нибудь подлечить. А что?

— Да сдается мне, что он уже давно понял, что нет никакого зелья ускорения, а то, что ты мне даешь, подделка. По-моему он уже давно понял, что я имею кое-какие силы.

— Ну раз он до сих пор не сказал ничего Лоскеру, то и дальше будет молчать. Я его, конечно, недолюбливаю, и у нас это взаимно, насколько я знаю, но что у него не отнимешь, так это чувство чести. Орки очень щепетильны в отношении чести и долгов, а тебя он практически признал другом, так что вряд ли выдаст.

— Ладно, замяли. Но ты не ответил на мой вопрос — что мне делать, чтобы не сорваться в следующий раз?

— Все просто, мой молодой и очень чувствительный друг. Ты, выходя на арену, не должен думать ни о чем другом, кроме как о предстоящем тебе бое! И ни в коем случае ты не должен вспоминать о своей этой Ульке! Ты понял меня?

— Но как? Она все время у меня перед глазами!

— Тебе может помочь медитация. Просто перед выходом на арену помедитируй хотя бы пятнадцать саний, выкинь из головы все мысли, думай только о предстоящем тебе бое, — Оргел внезапно схватил меня за плечи и приблизился, смотря прямо мне в лицо. — Ты должен победить! Иначе не видать тебе свободы, а значит, и мне тоже!

Дом городского главы Борейта

Был уже поздний вечер, когда Ульрика вошла в дом Борейта. Расстроенная девушка жестом остановила подбежавшего слугу и быстро поднялась на второй этаж. Вечерами Борейт и Данелий сидели в одном из кабинетов с камином, и Ульрика знала об этой привычке своих знакомых, поэтому, не теряя времени на раздевание, проследовала прямо в сторону кабинета.

— О! Чем обязаны столь позднему, но тем не менее приятному визиту? — Данелий поднялся с кресла и прошествовал навстречу Ульрике, вошедшей в распахнутую слугой дверь.

— Добрый вечер, эльсиры. Простите за вторжение, но мне надо переговорить с вами.

— Проходите, уважаемая маэстро, — Борейт так же встал и указал на третье кресло, споро поставленное слугой. — Присаживайтесь, выпейте вина с дороги, а потом уже и поговорим.

— Тем более, я уже знаю тему, на которую вы хотите поговорить, — Данелий, усадив Ульрику, сам пристроился в свое кресло и ухватился за наполненный бокал.

— И какова же тема, на которую я, по вашему мнению, хочу поговорить? — спросила девушка, сделав первый глоток вина.

— Как всегда, вы хотите поговорить о вашем увлечении — Недомерке. А если точнее, об его хозяине, который отказал вам сегодня в выкупе его раба, — закончив говорить, Данелий отсалютовал девушке бокалом с вином.

— Вы правы, именно об этом засранце, подлом и гнилом… которого даже человеком не хочется называть! Я весь день моталась по городу, пытаясь выручить как можно больше денег за поместье и дом в Роденте, принадлежащие мне. И вот, я прихожу к этому жлобу с деньгами, а он мне заявляет, что не может продать Недомерка! Мол, завтра он должен победить на играх, и тогда я смогу купить его, но не раньше!

— Да, он что-то говорил по этому поводу сегодня, — покачал головой Борейт. — А еще он зачем-то просил на завтра взаймы моего телохранителя. Не могу представить, зачем ему сдался мой дроу, когда у него под боком не менее сильный боец. Ведь если я не ошибаюсь, этот его орк, который тренирует Недомерка, очень сильный воин. Правда он забыл уточнить, когда завтра заберет моего телохранителя.

— Еще бы он не забыл! Он в таком виде выбежал из ложи, как будто за ним гонится Темное дитя,[14] — рассмеялся Данелий.

— Да, это было то еще зрелище! — Борейт тоже улыбнулся. — Жаль, что маэстро не могла видеть его лицо, когда Недомерок пошел в бешенстве крошить врагов!

— То есть как это в бешенстве? — Ульрика от испуга чуть не выронила наполовину полный бокал. — Что сегодня было с Недомерком?!