Эта тварь неизвестной природы - Сергей Владимирович Жарковский
— Кто это?
— Как — кто? — спросил Фенимора доктор Вяткин с огромным удивлением. — А кого отсюда можно забрать, кроме меня да его? — Он кивнул на старика.
Фенимор похолодел.
— Да вы… Да я… Да пошли вы! Я сюда вообще за «пудингом» ехал!
— А зачем тебе «пудинг»-то, Свержин? — спросил капитан Житкур с интересом.
— Но вас нет, — сказал Фенимор, сбившись. — Пять лет. (Мелькнул образ майора Алёшичева. «Пять лет, блядь!») Доктор пропал, а до этого…
— Я принёс тебе свои извинения, — перебил доктор. Фенимор отмахнулся.
— Что я должен был делать, шеф? Что может быть ценней, чем «пудинг»? Это же хоть что-то! Вас — нет, — повторил он. — Я почти шесть лет тут. Я каждый день тут. А вас нет. Я-то думал, мы будем вместе, шеф.
Житкур покусал губу, вздохнул и вдруг резким потянул за цепочку на шее. Фенимор помнил, что на этой цепочке у него всегда висел крестик и опознавательные жетончики. Из-под нагрудника комбинезона появились жетончики, но место крестика занял футлярчик, размером с губную помаду.
— Знаешь, что тут, рядовой? — спросил капитан, демонстрируя футляр.
Фенимор мгновенно высохшим горлом сказал:
— Да.
— Они всегда были со мной, и всегда будут. И я всегда был тут, и всегда буду. Если не погибну. И ты всегда был тут, и всегда будь, и не погибни. Дорога будет очень дальней. Пять лет! А пятьдесят — не хочешь? — Он спрятал футлярчик в кулак. — Но тебе, судя по стойке нашего доктора, как у вас там говорят, у преступного браконьерского сообщества? повезло приехало? Так что отставить сопли, рядовой. Не порти впечатления, пока оно хорошее. — Он вернул брелоки на пазуху. — Возьмёшь ефрейтора и груз, рядовой. Груз складируй пока у себя, в этом вашем баре. У тебя же есть свой склад, куда никто не полезет, кроме тебя?
— Так точно, — выговорил Фенимор. — А ефрейтора?
— Он Хвостом сейчас называется, — встрял доктор Вяткин. — На ефрейтора обижается, чудак.
— Так это вы про него, что он спит?
— Ну да, он много спит. Постоянно. И очень много ест. Непрерывно!
Капитан Житкур дождался, когда они закончат, никак не выражая своего нетерпения.
— А ефрейтора — в город, рядовой.
— Не понял. Как — в город? Он же сразу откинется, прямо на границе.
Житкур улыбался. Фенимор посмотрел на доктора. Доктор посмотрел на капитана и тоже заулыбался.
— Не откинется, Вадик, проверено. Он совершенно автономен. Он живой, — сказал он с гордостью. — По-настоящему.
Тут капитан наконец впервые посмотрел на часы.
— Ну, чаю попили, Вобенака кирнул, — по коням, рабы «Девятки». Мне кажется, что времени у нас до ночи, но тянуть кота тоже отставить, ибо мало ли. Доктор отберите груз… Я так полагаю, вы суму помощника Бролсмы, оружие его старинное, и две больших банки «пудинга» возьмите.
— Хвоста-то будить? — спросил доктор.
Фенимора передёрнуло. Житкур усмехнулся.
— Проще нет. Пусть уж спит. Товарищ рядовой разбудит его в городе. Понянькаться с ним придётся, Вадим. Тряхнуть стариной.
— Я уже понял, — зло сказал Фенимор.
— Ты на это смотри позитивно, Вадим, — сказал капитан Житкур. — Ты себе рейтинга набрал сегодня, это что-то с чем-то, сколько. Достиг «Житкура», раз. От самого Капустина, супертрек! Привёз тридцать две банки «пудинга». Это два, это другому на всю жизнь славы, не считая здоровья. — Тут он остановился. — Так вот зачем тебе «пудинг»! Ах ты, стервец. Браво, Вадим, я не подумал даже… Ну, молодец, молодец. Дальше! Привёз настоящего Лазаря. Это тебе не прапорщик твой, с дырками какими-то жалкими, живущий на нейтралке. Это настоящий, зрелый, многолетний живой труп. Да с тебя перестанут деньги в «Чипке» брать за выпивку, к гадалке не ходи!
— Да ну вас, шеф!
— Ну, ну так ну. По коням.
Они разом встали из-за стола и принялись, по обычаю, собирать посуду на разнос, чтобы сообща помыть всё на кухоньке.
— Вадим, личный вопрос, — сказал капитан. Вяткин тут же с выражением деликатности забрал себе разнос и ушёл с ним, страшно звеня чашками.
— Да?
— Никто так и не провесил безопаски до моего дома? — с непонятной неловкостью спросил Житкур.
— В Капустине? Нет, насколько я знаю, шеф. Со стороны бульвара там «сквозняк», круглосуточный, неумолимый, ну а от села — кладбище. Не подобраться, я и сам там ходил. А что, книги?
— Да, столько лет собирал. Автографы. Жалко, сил нет. Но там, вроде, квартал негорелый?
— Нет, негорелый.
— Ну, может провесят ещё. Барбос-то твой! Только и разговоров про тебя, в Москве да в Брюсселе! Он сейчас как, в отключке?
— Ага. Мы на нём собирались полпути пройти. На сегодня выход назначил, через неделю дошли бы, думаю.
— А с кем, с бандитом твоим?
— Он отличный парень, шеф.
— А с тобой пойти испугался.
— Нет, не испугался. Я его с полпути отправил. Знаете про машину химиков в районе трёхсотых вешек на бетонке? «Могила»?
— Ну конечно знаю.
— Выскочили. Вот ночью. И все живы. Вот с ними.
— Да ты что!
— Вот так.
— Ох, Зона, Зона-Матушка, где даст, а где и выдаст.
— А где и наподдаст, — сказали они хором.
— Рад был тебя повидать, рядовой, — сказал капитан Житкур. — Всё, иди ищи доктора, грузите твою «скорую», а я буду грузить нашего следопыта. Мистер Бролслма! It is time.
— I'm ready, — в ту же секунду откликнулся старик, завинчивая пробку и, наоборот, ввинчивая в усы очередную чёрную сигару. В бутылке было на самом донышке. Фенимор вышел из гостиной.
Погрузились быстро, споро работая вместе, как в старые добрые. Старик сидел в вертолёте, ногой в высоком сапоге с отворотом упираясь в стойку лыжи, и наблюдал за всем на свете сразу, садя сигару, а винчестер держа подмышкой. Ожидания против, пояса с револьверами на нём не было, и Фенимор спросил про револьверы у Вяткина, и доктор подтвердил, что есть револьверы, конечно, лежат в перемётной суме, здоровенные такие штуки. Патронов, правда, к ним мало у Вобенаки. А винчестер ему, оказывается, подарил капитан, винчестер новый, не старинный. Так он, Вобенака, прямо с ним и спит и ест, с винчестером этим. Пробовал я автомат ему подсунуть, сказал доктор, СКС пробовал, нет, только винчестер, и шабаш. Свой своего видит. Шерифа не обманешь. «Он же не шериф». — «Да. Он рассказывал, что двадцать лет подряд отказывается. Типа, помощник шерифа вроде бы посвободней. И писанины никакой».
В «скорую», которую капитан подогнал прямо к дому, они погрузили четыре ящика с двухлитровыми банками вожделенного «пудинга», по восемь в каждом.
