Звезды без пощады - Эрли Моури
Сергей немного замешкался, стрельнув раза четыре в крылатых существ, но зря потратил время и заряды — слишком проворны и вертки оказались летуны. Они словно чувствовали опасность и шарахались от наведенного на них козлобоя.
Первым в пещеру нырнул Черновол. Окинул взглядом морщинистые стены, где поблескивали разветвленными языками следы влаги, и проступала куцая растительность. Вроде те же биотроны, только решительно поскромнее: нет того буйства и разнообразия диковиной флоры. Серенько, тускло как-то. Вперед вел всего один рукав, и тьму растворяли световые пятна, разбросные справа, слева по стене, словно картины асбсракциониста, намалеванные синей, зеленоватой и желтой светящейся краской.
Прежде чем Тарас двинулся вперед, держа наготове оружие, Сергей сделал небольшое, но имевшее значение открытие: у самого входа в пещеру имелся утопленный в пенолит ободок, и в нем та самая металлическая паутинка, сжавшаяся серебристым валиком. Значит, извините, и здесь люк. Вероятно, каждую дыру, из тех, что виделись с аллеи, прикрывал люк, закрытый до тех пор, пока Кирюха с Максимом Ляховым не надумали жечь через пол проход к Нововладимирску. Какие из этого следуют выводы, думать рано, но информация могла иметь значение.
Проход заворачивал под небольшим углом, то распрямлялся, образуя залы с пенолитовыми складками, поросшими мхом и пучками сизой травы. Воняло нехорошо, будто в давно немытом холодильнике, причем так густо, что дышать не хотелось. Шагов через двадцать после второго зала Тарас остановился, прислушиваясь. Смахнул волосы, налипшие на бровь, и шипящим голосом сказал:
— Дрянь, понимаешь ли, Сержик. Будто пасут за нами. Вот такая дрянь на душе… Может я не в меру чувствительный как женщина, только что чую то и говорю. Осторожнее здесь надо.
— У меня тоже такое чувство, — тихо согласилась Ирина. — Чьи-то глаза из темноты. Смотрят, смотрят…
Лугин пожал плечами и пошел дальше с большей настороженностью, обгоняя Черновола. Тарасу следовало отдохнуть: и так, бородатый все время первый, весь во внимании и на нервах, отсюда его, так сказать, обострившаяся точно у бабы чувствительность.
Следующее расширение прохода оказалось тупиком. Стена, одетая мхом, закруглялась. Справа шишковатые выросты с перьями растений, слева нечто похожее на сталагмиты и…
Лугин аж дернулся, кладя пальцы на спуск: из полумрака на него смотрели круглые внимательные глаза: черные с синим отливом зрачки на заросшей седой шерстью морде. Существо, будто присевшее на корточки, казалось небольшим. Если встанет в полный рост, то макушкой едва дотянет Лугину до подбородка. Однако, небольшое, это вовсе не значит, что неопасное, особо, если речь об инопланетянине. Передние лапы существа длинные, упираются в землю, задние согнуты, напряжены для прыжка. И это невиданное чудище все в свисающих прядях седой с рыжеватыми полосами шерсти. Все, да не все: от груди к животу будто поблескивающий синим пластик или гладкая ткань. Вот тебе на — космическая обезьяна в одежке.
Что сдержало Сергея от выстрела в первое мгновенье, он так и не понял. А потом услышал в голове:
«Рисиан, не убивай! Не надо, рисиан! Кеброа мир!»
В слух эти слова существо точно не говорило, но они отпечатались в сознании кристаллически ясно, чтобы их не счесть звуковой галлюцинацией.
Черновол тоже схватил эту чудную речь не ушами, а так, будто они родились внутри головы. Лишь потом он увидел серое мохнатое существо слева от мичмана. Нажать спуск Тарас также не смог. Пол под ногами дрогнул, и землянина швырнуло к стене. Он едва удержал в козлобой, чувствуя, как по телу ртутными волнами, прокатывается тяжесть. Еще один гравитационный удар, теперь сильнее, жестче. Где-то рядом застонала Ирина, вжавшись между моховых кочек.
10
Николаев был еще жив. Иногда поднимал голову и бормотал какую-то ересь, глядя из-под тяжелых век на тащивших его по коридору дружинников. Что у него творилось под бронежилетом, не разберешь. Дырок в титановых пластинах вроде нет, так чтобы подумать, будто тело Сереги подрало осколками. Осколками или пулями не могло его зацепить, ведь скосило его в самом начале боестолкновения тем первым взрывом. Не могло… Но почему-то из-под броника обильно сочилась кровь. Десять минут назад этой напасти не было, а теперь как-то нехорошо полилось, полилось, и камуфляжные штаны до самых коленей уделала темно-красная жижица.
На вопрос «Что с ним?» Виктор, тот который из отряда Вольного, тоже не сложил мнение, хотя Старовойтов рассчитывал на этого паренька, ведь все знали: Витек работал в Вязниках стоматологом. Стоматолог — оно, конечно, не военный хирург, но все-таки медик, единственный из всех в этой заварухе имеющий представление о человеческой анатомии. Оставалось надеяться, как доберутся до оружейки и найдут для Николаева спокойное местечко, так медицина скажет свое слово.
Хорошо, что Старовойтов натолкнулся на этих ребят, приняв их поначалу за какие-то чертячьи тени в тусклом свете у изгиба прохода. И как он не уложил первого из них, схватившись за пистолет? Лишь через минуту разобрались: Гудвес выслал вперед троих наблюдателей, чтобы те могли предупредить о приближении кафров. Что ж, умное решение. А главное, полезное для самого Старовойтова. Без помощи неумелых наблюдателей Серегу не дотянуть — нагнали бы кафры и сожгли без пощады.
— Еще немного, — известил СОБРовца дружинник, шагавший впереди.
В коридоре снова стало серо от дыма, в нос полезла вонь горящего пенолита. Но теперь несло не со стороны кафров, а спереди, оттуда, где расположились ребята Василия Григорьевича.
Возле светового пятна — оно проступало на простенке гигантской синеватой амебой — передний дружинник остановился и крикнул:
— Не стрелять! Мы возвращаемся! Карапетян, Буйнов!
Издали ответили неразборчивым ворчанием, и Старовойтов, уяснил, что добрались: основная группа нововладимирцев и оружейка где-то рядом.
— Осторожней! — предупредил его у поворота Виктор. Правда предупредил без надобности: опытный глаз СОБРовца сразу засек растяжку на полу, поставленную впопыхах, и четыре тротиловых брикета, прилепленных скотчем в углублении. Поможет против инопланетников? Ведь шмальнет во многие разы сильнее, чем любая граната. Если повезет, оторвет одну-другую кафравскую голову вместе со шлемом.
Дальше проход значительно расширялся. Размах между стенами выходил метров в десять-пятнадцать. И освещение ярче: прямо море фиолетового и серого света, непривычно после багровых сумерек длинного коридора. Старовойтов увидел торопливые приготовления дружинников к бою. За могучей дыренью в полу — надо понимать, той самой, о которой упомянул Кирилл Мякушев — семеро из отряда Хрипунова резали с выступов пенолит и укладывали что-то вроде баррикады. Вот откуда вонь и дым: резали-то с помощью кафравских штуковин огнем. Значит, добрались ребята до оружейки и вооружились, прибарахлились. Это уже радует! Значит есть надежда выстоять, и не зря сложили головы его товарищи.
