Выжившие - Олег Ростов
Прошли мимо здания вокзала Павловска. Здесь железка разделялась на пять путей. На одном из них стоял товарный состав — цистерны с мазутом, бензином, дизтопливом и так далее. Остальные пути были свободные, но нас стрелка привела именно на этот путь с составом. Пришлось сдавать назад, за стрелку. Посмотрели друг на друга. Чёрт. Придётся выходить наружу и вручную переключать стрелку на другой путь. Надел противогаз, дверь открыл и быстро спрыгнул. Автомат за спиной, в руках ломик. Минут пять поковырялся со стрелкой, наконец переключил её. Заскочил в локомотив в темпе. Смотрели на Джека. Как он себя поведёт. С Джеком ничего не происходило. Он смотрел заинтересованно на нас и помахивал хвостом. Я снял противогаз. Нормально. Чувствовался какой-то запах, но очень слабо.
— Вроде всё нормально. — Сказал остальным. Они тоже все сняли противогазы.
— Наверное за это время концентрация отравы снизилась. Всё же дожди шли, да и ветер дует. — Подытожил Георгич.
— Но расслабляться не стоит. — Повёл итог уже я. Георгич кивнул. Двинулись дальше. Вскоре увидели границу отравленной зоны. Павловск остался позади, как и комбинат. Постепенно появилась зелёная трава и живые деревья с листвой. Облегчённо выдохнули и сняли с удовольствием ОЗК. А то все вспотели в них. Путь по-прежнему был свободен в обе стороны. Это хорошо. Докатились до Усть-Сибирского. Здесь тоже пошло разветвление путей. Переключили стрелку, по указанию Георгича на один из путей. Прошли по нему. Потом опять переключились, на боковую ветку и выскочили к музею Победы под открытым небом. Вот он бронепоезд! Георгич остановил тепловоз. Вы все повыскакивали на улицу.
Бронепоезд состоял из четырёх бронированных вагонов, одной бронеплатформы с артиллерийским орудием калибра 122 миллиметра, гаубица М-30, образца 1938 года. Так же имелся и бронепаровоз. Георгич полез в паровоз. Мы в вагоны. Правда они оказались запертыми, как и паровоз. Походили вокруг состава. Посмотрел на Георгича.
— И что делать будем? Вскрывать ломиком замучаемся. Тут бронелисты.
— Тебе, Марк, всё бы только ломать! — Проворчал Георгич и пошёл в двухэтажное административное здание музея. Вот я тормоз! С Георгичем пошёл Илья и Артём. Вскоре вернулись назад. Илья тащил ручной пулемёт Дегтярёва, времён войны с диском поверх оружия. Явно взял выставочный экспонат.
— Ну и зачем он тебе? — Спросил парня.
— И я ему о том же. — Поддержал меня Георгич. Артём только усмехнулся.
— Не знаю. Но круто же! Всегда хотел из такого пострелять!
— Илья, брось его. Он не исправный. — Сказал Илье.
— Почему?
— Кто будет держать на выставке исправное боевое оружие? Подумай. А если украдут? Дирекция отвечать будет. Понимаешь?
Илья с сожалением смотрел на смертоносную «игрушку». Потом аккуратно поставил его на землю, на сошки. Вздохнул и пошёл к бронепоезду.
— Большого мальчика игрушки лишили. — Засмеялась Ольга.
— Да ну тебя. Смеется ещё. — Махнул рукой на Ольгу мой свояк.
— Илья, не расстраивайся. В Артиллерийское приедем, я там найду для тебя Дектярь такой. Там, где храниться оружие времён войны, такие должны быть. — Пообещал ему.
Георгич притащил связку ключей. Поковырявшись с замками, открыл двери всех четырёх вагонов и двери паровоза. Мы полезли в вагоны. Один из четырёх вагонов был жилой, то есть для личного состава бронепоезда, там располагались двухъярусные спальные места стол и лавки. Имелся туалет с умывальником и отхожим местом, не унитазом, справлять нужду нужно было сидя на корточках. Остальные три были боевые с амбразурами, сейчас закрытыми бронезадвижками. Все амбразуры были оборудованы турелями, на которых крепились муляжи пулемётов «Максим». Точнее сказать, муляжи были сделаны из настоящих пулемётов. Только вот стрелять из них было уже нельзя. Илья отодвинул одну бронездвижку и выдвинул по турели ствол пулемёта чуть наружу. Взялся за рукоятки пулемёта и стал издавать звуки, имитирующие стрельбу. Мы все засмеялись.
— Ну точно, великовозрастная лялечка. — Смеясь сказала моя жена.
— Да ладно, Оль. Круто же. Как в кино про войну.
Вылезли из вагонов на улицу. Из паровоза к нам подошёл Георгич.
— Ну что, можно сказать? — Спросил Георгич и тут же ответил сам на свой вопрос. — Паровоз в первом приближении исправен. Но сказать точно, можно будет залив воду в котёл и раскочегарив топку.
— Вагоны тоже нормально. Повыбрасываем лишнее. В жилом вагоне заменим нары на нормальные постели. Поставим перегородки. Сделаем что-то типа плацкарта. И будет всё хорошо. Всё же, вагоны бронированные настоящей бронёй. Защита от огня автоматов и пулемётов. Это уже не мало. Да и твари разные не прорвутся, проломив стенку или через окно.
— А с платформой что делать будем? Отцепим и здесь оставим? — спросил Артём.
— С собой возьмём. Только эту гаубицу убрать нужно будет.
— Во, вместо этой, нашу гаубицу поставим, Д-30! — Поддержал меня Георгич.
Но сразу убрать орудие с платформы не получилось. Оно было закреплено. Плюнули на это дело. Решили убрать, когда прикатим бронепоезд на завод в цех.
Обратил внимание на Джека. Он стоял и напряжённо смотрел куда-то в сторону ближайших жилых домов, находившихся метрах в трехстах от нас. Джек навострил уши. Нос его работал как пылесос, а уши словно локаторы.
— Внимание, Джек кого-то засёк. Рассредоточились. Оля в броневагон. Открывай амбразуру. Будешь работать своей винтовкой.
Посмотрел, как супруга заскочила в один из музейных броневагонов. В остальные три забежало ещё по одному человеку. Георгича отправил в наш локомотив. Остальные рассыпались по территории. Минут пять была тишина.
— Внимание. — Проговорил в гарнитуру рации. — Кто-нибудь, что-нибудь видит?
— Я ничего не вижу. — Первой откликнулась Ольга. Потом отозвались по очереди все остальные. Последний был Георгич.
— Марк. Видел какое-то движение в окне одного из домов.
— Заметил, кто?
— Нет. Не понятно. Какое-то смазанное движение.
Твою душу. Не дай бог дикие.
— Георгич. Давай к бронепоезду, цепляем его и потащим. Что-то у меня нет желания выяснять, кто там шарахается. И торчать здесь, тоже желания нет.
— Понял.
Локомотив двинулся медленно вперёд. Цеплять пришлось за
