Доспех духа. Том 9 - Фалько
— А мне сказали, что библиотеку вывезли из России.
Поставив книгу на место, я вернулся в маленький предбанник. Включил настольную лампу, осветившую разбросанную бумагу на столе мягким жёлтым светом. В основном всё было написано на латыни. Не знаю, почему они так любят этот язык. Привлекло внимание одно письмо, на котором оставили простенькое перо и придавили край чернильницей. Всего несколько строк, но очень знакомым почерком. Убрав перо, сдвинул листок поближе к свету.
«Женя вчера весь день расспрашивал меня про архив, а именно где он находится. Сегодня я узнал, что он всё рассказал своему отцу. Уезжай из столицы, я тебя прикрою перед старшими. Фёдор».
Насколько я понял, Женя — это тот самый Евгений Орлов, что был на фото вместе с отцом. Если он знал о библиотеке, которую охранял наследник рода Бельских, то становится понятен интерес и Орловых, и Великих князей к нам. Неужто эта маленькая комната стала причиной убийства целого рода и многих семей, поддерживающих его? Искушение достаточно велико, чтобы пойти на подобный шаг.
Отодвинув стул, я сел, подняв немного пыли. Маленькие кусочки мозаики, странные события и встречи с удивительными людьми, всё это постепенно складывалось в единую картину. Как я понял, Валентин Бельский так и не вернулся в тайную библиотеку, а Орлов не смог узнать, где она находится. Странно, почему он просто не проследил за своими друзьями и почему князья решили действовать так кардинально? Не проще ли было сначала найти эту библиотеку, а уже потом уничтожать целый род, заметая следы?
Я достал из кармана короткое письмо с непонятным символом на конверте и нарисованным черепом. Очень интересно, кто мне его прислал и зачем? И самый главный вопрос — что мне с этим всем теперь делать? Вывозить книги и перепрятать их где-нибудь? Вдруг власти города решат закрыть старую и ненужную теперь библиотеку. Сдать эти книги генералу Рудневу? Вот он обрадуется такому неожиданному счастью. Я мотнул головой, подумав, что бед эти книги принесут больше, чем пользы.
— Он ведь издевается надо мной, — улыбнулся я, подумав, что человек, приславший мне это письмо сейчас сидит где-нибудь в кафе, пьёт кофе и тихо хихикает, представляя выражение моего лица.
Осмотрев стол и не найдя ничего любопытного, я выключил лампу и свет в главном хранилище, затем вышел, закрыв дверь на потайные засовы. Спустившись на первый этаж, я застал пожилую смотрительницу библиотеки за стойкой в читальном зале.
— Закончил на сегодня, — сказал я.
Она молча протянула мне пластиковую карточку, где был выбит тот самый номер и буквы, что и на пожелтевшей бумажке.
— Спасибо. Скажите, библиотеку в ближайшее время закрывать не собираются?
— Библиотека частная, — сказала женщина. — Нас содержит некоммерческий зарубежный фонд и пока он платит исправно, никто нас не закроет. Но если что-то случится, я сразу поставлю Вас в известность. Можете оставить номер телефона или адрес электронной почты.
— Нет, я лучше буду заглядывать лично.
— Это правильно, — кивнула Валентина Павловна.
Попрощавшись с очень странной и не задававшей лишние вопросы работницей библиотеки, я вышел на улицу, где меня ждал Фа Чжен. Оглянулся, чтобы посмотреть на здание и пару минут стоял так, пытаясь уловить, нет ли где-нибудь поблизости тайного соглядатая. Вечерело быстро и на улице уже зажгли фонари. Не почувствовав ничего необычного, сел в машину.
— Домой, — бросил я Фа Чжену.
Три недели спустя, Большой Монетный переулок, дом семьи Матчиных
Закончить подготовку к большому празднику мы успели буквально за день до оного. С музыкой и фуршетом нам помог Наумов, посоветовав людей, которых нанимал для праздников внутри семьи. Когда я смотрел смету на продукты и дорогой алкоголь, подумал, что праздники надо проводить как можно реже, так как удовольствие это не из дешёвых. Но эти затраты меркли на фоне денег, что мы потратили на обустройство дома и того, что только планировали потратить. Иногда мелькает мысль, что князь Дашков с товарищами специально решил разорить меня, чтобы и не думал основать род Матчиных.
С Петром Сергеевичем Наумовым насчёт рода я поговорил. Это была тяжёлая и долгая беседа. Он не отговаривал меня от опрометчивого шага, скорее указывал на сложные моменты, которые будут нас ждать. Едва не убедил, что этот шаг может подождать пару лет. Нет уж, если я сейчас его не сделаю, потом будет гораздо сложнее решиться. Геннадий Сергеевич от разговора на эту тему ушёл, сказав, что ни советовать, ни обсуждать ничего не будет. Что бы я ни выбрал, он обещал помочь, но этот выбор нужно сделать самому. Но он и без этого сделал очень много, используя авторитет МИБИ. Платные консультации для всех, кто страдал проблемами баланса силы, набирали обороты какими-то немыслимыми темпами. Мне пришлось просить помощи у Кати Хованской, чтобы она организовала запись желающих попасть ко мне на приём. Вчера она позвонила, сказала, что до Нового года всё уже занято, что вызывает у людей недовольство, особенно у иностранцев, которые приезжали в Москву и узнавали, что им придётся ждать два или три месяца. Жертвовать занятиями с иностранными студентами в МИБИ я не собирался, как и собственными тренировками, поэтому нужно было либо отказаться от сна, либо просить людей ждать.
Двигаясь по большому бальному залу в поисках Таисии, я неудачно разминулся с группой стариков из небольших, но богатых родов и столкнулся с князьями Дашковым и Орловым. Или же они так ловко вышли мне наперерез, что уклониться не получилось.
— Кузьма Фёдорович, — Дашков улыбнулся, показал взглядом на группу мужчин, которых я обошёл, — зря ты сбежал от старика Потапова. Он весь вечер хочет с тобой поговорить, но ты от него словно от чумного бегаешь. Неужто обидел он тебя чем-то?
— Нет, — я едва не вздохнул. — Просто вокруг столько людей, с каждым из которых надо бы поговорить, но тогда праздник продлится неделю.
— Удели ему десять минут, — сказал Владимир Николаевич Орлов. — Ему офисы нужны в деловом центре, а тебе добросовестные съёмщики. Не знаю, какая у него проблема возникла, что он с твоими людьми договориться не может, но ты его выслушай.
— Не хочется сейчас о делах говорить, — честно признался я.
— Кузьма Фёдорович, на таких вот праздниках только о делах и говорят, — наставительно сказал он. — Поэтому
