Кэтрин Азаро - Укротить молнию
Я слегка поменяла картину — ту, на которой Бладмарк угрожал матери Эльтора. Дайхьянна вся сжалась, словно пружина, царапалась и плевала адмиралу в лицо.
Элдрин сухо улыбнулся и развел руками. Никто из нас не знал, выполнит ли Бладмарк свои угрозы. Не приходилось сомневаться лишь в одном — если мы погибнем на Рейликоне, горе Дайхьянны будет воистину безмерным. Тем более что она все еще доверяет адмиралу. Элдрин мысленно нарисовал, как Рагнар утешает ее. Вот Дайхьянна залилась слезами, и Бладмарк поднимает к себе ее лицо и целует. Элдрин тотчас «порвал» картину на мелкие куски.
К нам подошел Узан и что-то произнес. Элдрин кивнул, затем повернулся ко мне и указал в сторону звездного порта, а затем на небо. При этом он мысленно нарисовал две картины. На первой из них мы с ним шли к кораблю Бладмарка сдаваться, на второй — умирали на Рейликоне. Элдрин склонил голову—я поняла вопрос. Настало время делать выбор. Сдаться или погибнуть.
В ответ я покачала головой. Мне в голову пришла идея — совершенно безумная, однако более привлекательная, чем предложенная Элдрином альтернатива. Я встала и поднялась на возвышение. Положив руки на один из гробов, вопросительно посмотрела на Элдрина. Тот тоже поднялся и встал рядом с Уза-ном, не спуская с меня взгляда. Я нарисовала картину — абадж пытается задержать Бладмарка, говоря ему, что мы вот-вот сдадимся сами. Мы же с Элдрином тем временем забираемся в гробы. Даже если только один из нас останется жив и перенесется к имперскому командованию, чтобы предупредить об измене, что ж, можно считать, что мы победили. Если же попытка окажется неудачной, как, по всей видимости, произошло с Эльтором, даже это все-таки лучше, чем погибнуть от рук Бладмарка.
Элдрин представил меня в фобу. Вот Узан нажимает рычаг. И снова гроб пуст. Ну как? Элдрин вопросительно наклонил голову. И сам же на него ответил — развел руками, словно говоря «Я не знаю».Смысл его жеста был предельно понятен — стоит мне оказаться в псиберпространстве, как я буду не в состоянии произвести обратную трансформацию, чтобы вернуться в обычный мир.
По крайней мере это дает нам шанс на спасение,мысленно сказала я ему и, взявшись за рычаг, попыталась открыть крышку.
Задача оказалась гораздо труднее, чем можно было предположить, глядя на абаджа.
Один из воинов подошел, чтобы помочь мне. Гроб открылся, я забралась внутрь и легла. Внутри ящик был выстлан мягким материалом, но даже с открытой крышкой я словно ощутила себя погребенной. Пока абаджи пристегивали меня, мне стоило громадных усилий не начать отбиваться. Я подняла голову и увидела, что Элдрин тоже ложится в гроб. Он посмотрел на меня и кивнул. Затем лег, и я его больше не видела.
Абаджи опустили прозрачную крышку. Вот тогда-то меня и охватила паника. Я пыталась сбросить с себя ремни, дергалась и извивалась. Тем временем крышка стала матовой. И тогда мной овладело странное чувство — будто я таю. Растворяюсь.
Растворяюсь и таю.
Последнее, что я видела, прежде чем полностью утратила соприкосновение с физической вселенной, это склонившееся над крышкой лицо Эльтора.
Тина, вернись!прочитала я по губам сквозь стекло.
Глава 21
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Океан голубого света. Поблескивает и переливается.
Функция Бесселя.
Я функция Бесселя.
Сферическая функция Бесселя. Полукруглый холм. Концентрические окружности, спускающиеся с вершины.
Стоит бросить камень, как по поверхности озера пойдут круги. Пойдут во все стороны.
Запахи: сладкий, кисловатый, розы, серы, мочи, меда. Овец на склоне холма. Пороха. Спермы Эльтора у меня на бедре. Тортилий, что пекутся поутру.
Звуки: звон колокольцев, позвякивание, гул вдалеке, отдается эхом, эхом и ослабевает. Чьи-то крики. Песня: громче, нежнее, резче, слабее, тише и тише.
Прикосновения: что-то влажное у меня на коже.
У меня нет кожи.
Искры костра. Руки на груди. Шершавость коры. Ветер на лице. Трава под ногами.
Вкус: мед и горчица, соль, бобы, зерно, кукуруза, сладкая, как само солнце.
Какое-то беспокойство.
Волны на озере. Другие волны.
Круги становятся все шире и шире, набегают друг на друга.
Я — две функции Бесселя. Сумма.
Я теряю симметрию.
Все шире... и шире...
Тина?
У меня перехватывает дыхание.
Элдрин?
Появляется еще одна функция Бесселя. Лиловая и мерцающая.
Сжатая. Ей ничто не грозит. Он знает это место. Он бывал здесь уже не раз, пусть не телесно, но мысленно.
Тина!!!
Я расширяюсь.
Становлюсь все шире и шире.
Расширяюсь сквозь звезды...
Одна мысль из миллионов...
Триллионов...
Бесконечности...
Я?..
Водоворот света.
Полосы. Завихрения. Спирали. Все сливается.
И кружится, и кружится, и кружится.
Полосы света на фоне моего сознания. Цвета снова становятся различимы.
Запахи ослабевают, остается один — запах каких-то механизмов.
Вселенная подо мной твердеет.
Вселенная аркой изгибается у меня над головой.
Металл. Пластик. Я не знаю что.
И кружится, и кружится...
Оказалось, что я сижу в кресле, в какой-то лаборатории. Над головой у меня вспыхивали и гасли огни каких-то приборов.
Кресло вращалось. Еще и еще. Я напрягла глаза, стараясь рассмотреть лабораторию. На какое-то мгновение взгляд мой выхватил из расплывчатой картины приборную доску. Ага, консоль псиберсети. Были здесь и какие-то люди. Они, согнувшись, колдовали над приборами. Стоило мне сосредоточиться, и кресло замедляло вращение. Как только сознание мое начинало блуждать — убыстряло.
И все кружилось, и кружилось.
Лаборатория медленно проплыла мимо меня — в фокусе то и дело оказывались приборные доски, консоли, какие-то переключатели. Верхняя часть стены была стеклянной. За ней я разглядела людей. Они стояли и наблюдали за мной. Но кресло продолжало вращаться, и они пропали из поля зрения.
А затем передо мной снова появилось стекло. За ним стоял Эльтор. И смотрел на меня.
Кресло сделало еще один оборот. И он снова был там.
Третий поворот — или уже пятый? Их уже двое.
После нескольких поворотов я поняла — это Эльтор и Элдрин.
Я сбилась со счета. Не знаю, сколько раз еще повернулось кресло, но Эльтор по-прежнему находился за стеклом. Иногда он стоял, иногда сидел в кресле и спал, иногда читал.
Какие-то люди приходили посмотреть на него. Я узнала Элдрина, но остальные были мне незнакомы. Разве только за исключением черноволосой женщины с зелеными глазами.
А я все продолжала вращаться.
Постепенно вращение замедлилось и в конце концов почти прекратилось. Я провела языком по засохшим губам, пытаясь заговорить. У меня во рту тотчас оказалась трубка, и мне в горло потекла прохладная освежающая струя. К рукам моим были прикреплены какие-то лоскутки, а сами руки лежали на подлокотниках кресла.
Я попыталась поднять руку. И едва смогла ею пошевелить.
Раздался чей-то голос. Говорили по-сколийски. Кресло возобновило вращение, и в следующее мгновение передо мною предстало лицо. Лицо женщины. Она взялась за подлокотники кресла и остановила вращение.
— Ты меня слышишь? — обратилась она ко мне по-английски, с сильным сколийским акцентом.
Я попыталась заговорить. Но из моего горла вырвался только хрип.
— Все в порядке, — сказала она. — Не напрягайся. Постарайся расслабиться.
— Я уже... снаружи? Я вышла из сети?
— Еще не совсем, — сказала женщина. — Мы произвели 85 процентов обратной трансформации. Ты так сильно рассеялась, что нам пришлось собирать тебя по всей псиберсети.
И вновь все пошло кругом...
Я открыла глаза и увидела рядом с собой чью-то коленку. Постепенно до меня дошло, что подо мной кровать. Я лежу на животе, укрытая мягкими, как пух, одеялами.
Кто-то громко захрапел, и колено дернулось. Я подняла глаза и увидела Элдрина. Она дремал, сидя в кресле, сложив на груди руки и широко расставив ноги. Позади него кто-то устроился на раскладушке и тоже спал.
— Элдрин? — позвала я.
Но он был погружен в сон и не ответил. Я попыталась приподняться на руках, но у меня закружилась голова, и я в изнеможении опустилась на кровать. Снова открыв глаза, я заметила, что позади Элдрина кто-то пошевелился.
Мне на лоб легла чья-то рука.
— Тина?
Это был Эльтор.
Я открыла глаза и посмотрела на него.
— Привет! — прошептала я еле слышно.
В его глазах застыло странное выражение, словно они были полны воды. Эльтор сжал мне руку.
— Привет!
— Ну почему я не вернулся минутой раньше! — вздохнул Эльтор. — Всего одной минутой!
Он сидел на диване в спальне, где я проснулась — в доме его родителей на планете Партония.
